Королева Тирлинга (ЛП) - Йохансен Эрика - Страница 48
- Предыдущая
- 48/99
- Следующая
Джавель вспомнил один слушок, однажды донёсшийся до него: о том, что мать Торна работала проституткой в Кишке и продала своего сына работорговцу спустя всего лишь несколько часов после его рождения. Живот Джавеля опять скрутило, на сей раз сильнее, словно кто-то просунул руку ему в пупок, взял внутренности в кулак и сжал, превращая их в кашу. Он откинулся назад, медленно дыша и пытаясь вспомнить план действий, но боль здорово поумерила его пыл, подогретый виски. Он всегда боялся боли как ребёнок.
? Так что теперь, Джавель, вопрос в том, хочешь ли ты по-прежнему напасть на меня или поговорить о деле?
? Поговорить о деле, ? выдохнул стражник.
Все мысли о ноже улетучились: сейчас он не мог думать ни о чём, кроме противоядия. Столько раз он ночью возвращался домой, вдрызг пьяный, с трудом слезая с лошади и подумывая покончить со всем этим. Теперь же он был удивлён, насколько сильно ему хотелось жить.
? Хорошо. Давай поговорим о твоей жене.
? При чём тут она?
? Она жива.
? Чушь! ? рявкнул Джавель.
? Это правда. Она жива, и ей хорошо в Мортмине. ? Торн склонил голову набок, словно делая акцент на своих следующих словах. ? Довольно-таки хорошо.
Стражник поморщился.
? Откуда ты знаешь?
? Просто знаю. Я даже знаю, где она.
? И где же?
? Думаешь, я стану раскрывать все свои карты? На данный момент, страж Ворот, тебя должно заботить не это, а то, что я точно знаю, где она, и – что важнее – могу вернуть её обратно.
Джавель воззрился на Торна с ошеломлённым видом. Откуда-то из глубин его памяти всплыло то, что ему хотелось вспоминать меньше всего: день рождения Элли девять или десять лет назад. Она упоминала, что хотела бы получить в подарок ткацкий станок, поэтому он пошёл в женский магазин и купил парочку таких станков, показавшихся ему вполне качественными и приемлемыми по цене. Элли с виду была в полном восторге, но в последующие месяцы оба ткацких станка не покидали её швейной корзины. Джавель ни разу не видел, чтобы она ткала, и был слишком озадачен и обижен, чтобы спрашивать её о причине. Это было непохоже на неё, ведь она признавалась в том, что была ребёнком, которому всегда хотелось играть с новыми вещами, как только они попадали домой.
Но затем, спустя шесть месяцев после дня рождения, она взяла ткацкие станки и начала работать на них, мастеря шапки, перчатки и шарфы, а позднее свитера и одеяла. Не самого большого жалованья Джавеля всегда хватало на то, чтобы покупать материал для жены, и к тому времени, как выпал её жребий, она уже ткала большую часть их зимней одежды, которая была тёплой и удобной. После того как Элли увезли в Мортмин, Джавель всё никак не мог упаковать её вещи, и её швейная корзина по-прежнему стояла у камина, а на станках висела незаконченная шапка. Ему нравилось смотреть на эту корзину, полную заготовок: казалось, что Элли просто ушла погостить к родителям и в один прекрасный день вернётся. Порой, напиваясь особенно сильно, он садился напротив камина, ставя корзину себе на колени, и это помогало ему засыпать. Он бы никогда никому не смог рассказать об этом.
Но он всё ещё переживал по поводу тех шести месяцев. Когда Элли забрали, Джавель нанял женщину, которая стала убирать в доме и заниматься стиркой. Спустя несколько недель он взял швейную корзину, показал этой женщине ткацкие станки и спросил, что с ними было не так. Вот таким образом Джавель и узнал, что это были вовсе не ткацкие станки: он купил своей жене вязальные спицы. Ткачество и вязанье были двумя разными вещами, и хотя он знал это, объяснить эту разницу он бы не смог.
И Элли, которая обычно сразу говорила ему, если он делал что-нибудь не так, на сей раз не сказала ни слова, учась вязанию в течение шести месяцев, пока он был на работе. У Джавеля было много поводов для сожаления, связанных с женой, и каждый день к ним добавлялись новые, но одним из самых больших и странных сожалений было то, что он так и не узнал про вязальные спицы до её отправки в Мортмин. Порой, просыпаясь утром в их общей кровати (на всё той же стороне, потому что он не мог больше спать на стороне Элли, словно задыхаясь там), Джавель думал, что мог бы отдать всё на свете, лишь бы Элли узнала, что он понял свою ошибку с вязальными спицами. Ему казалось жизненно важным то, чтобы она узнала, что он понял это.
? С чего мне верить в то, что ты можешь вернуть её?
? Я могу, ? ответил Торн. ? И я сделаю это.
Желудок Джавеля скрутило от очередного спазма, и он согнулся пополам, пытаясь как можно сильнее сжать брюшные мышцы, однако это не остановило боль и нисколько не помогло ему. В конце концов, спазм помаленьку сошёл на нет, кулак в его животе разжался, и, подняв голову, он поймал на себе пристальный бесстрастный взгляд Торна.
? Ты должен доверять мне, Джавель. Я не нарушаю своего слова.
Он начал размышлять над этим заявлением, держа руку на животе и готовясь к следующему приступу боли. В городе можно было услышать много сведений о Торне, некоторые из которых были правдивыми, некоторые – сомнительными. Стражнику рассказывали множество историй об этом человеке, от которых у него кровь стыла в жилах, но он никогда не слышал, чтобы Арлен Торн нарушал своё слово.
Сидевшая рядом с ним альбиноска быстро и мелко задышала, явно не испытывая такой потребности в кислороде. Она закрыла глаза, словно в экстазе. Протянув руку, она начала нежно подёргивать сосок груди через тонкую ткань своей розовой рубашки.
? Успокойся, Брен, ? тихо сказал Торн. ? Мы здесь уже почти закончили.
Женщина послушалась и снова положила руку себе на колени. По телу Джавеля пошли мурашки.
? Что тебе нужно?
Чиновник одобрительно кивнул.
? Мне нужно пронести кое-что в Крепость. Мне нужен свой человек у Крепостных Ворот, который в определённый момент не стал бы задавать лишних вопросов.
? Когда?
? Когда я скажу.
Джавель посмотрел на него, озарённый пониманием.
? Ты собираешься убить Королеву.
Торн направил на него свой холодный непреклонный взгляд. Стражник подумал о видении, которое явилось ему на Крепостной лужайке: высокая женщина постарше нынешней Королевы, с непоколебимым видом нёсшая корону на голове. От Виля, который всегда первым был в курсе всего, он знал, что два дня назад состоялась коронация, и во время церемонии произошло неудачное покушение Регента на новую Королеву. Проезжая по улицам в сумерках через обычную какофонию звуков, доносившихся от торговцев, которые закрывали лавки, выкрикивали новости торговли и сплетничали, Джавель услышал, как они назвали её Истинной Королевой. Ему было незнакомо это понятие, но двух мнений тут быть не могло: это имя принадлежало высокой женщине с серьёзным лицом, которую он видел на Крепостной лужайке и которая пока вообще не существовала.
«Но она могла, ? подумал Джавель. – Когда-нибудь она появится».
И хотя он не ходил в церковь и даже не верил в Бога с тех пор, как Элли отправили в Мортмин, ему внезапно почувствовалось проклятие, повисшее над его головой, проклятие и история, словно две руки, выжидавшие, чтобы взять его и сильно сжать. Людей, убивших Джонатана Тира, так и не поймали, и это были самые чёрные страницы в истории Тирлинга. Кто бы они ни были, Джавель не сомневался, что они были прокляты за свои преступления. Но он не мог высказать все эти страхи Торну, поэтому лишь произнёс:
? Она Королева. Ты не можешь убить Королеву.
? Нет доказательств того, что она действительно Королева. Это всего лишь девчонка со шрамом от ожога и ожерельем.
Тот отвёл глаза, и внезапно в проблеске интуиции страж Ворот понял: Торн тоже видел эту высокую величественную женщину на Крепостной лужайке. Он видел её и при этом настолько перепугался, что решил затеять это дело. В тот момент он был сильнее чем обычно похож на паука, который словно вылез из угла, чтобы починить свою паутину, и вскоре убежит обратно в тёмную трещину, чтобы плести интриги и ждать с бесконечным зловещим терпением какую-нибудь беззащитную жертву.
- Предыдущая
- 48/99
- Следующая
