Смертельный урок музыки - Стайн Роберт Лоуренс - Страница 4

• Предыдущая
• 4/17
• Следующая

Кто-то вошел в кухню. Прошел мимо моей коробки. Остановился у раковины. Я услышал шум воды. Тот, кто вошел, наполнял чайник.

Потом он подошел к плите.

Я не мог больше ждать.

– Сюрприз! – заорал я и выскочил из коробки.

Папа испуганно вскрикнул и уронил чайник. Чайник упал ему на ногу, отскочил и покатился по полу.

Вода, естественно, пролилась. Папа стоял прямо посреди лужи и выл дурным голосом, держась обеими руками за ушибленную ногу.

Я хохотал, как безумный. Надо было видеть папину физиономию, когда я выскочил из коробки! Такого я даже в мультиках не видел.

Мама влетела в кухню, застегивая на ходу пуговицы на рукавах.

– Что здесь такое?! – завопила она с порога.

– Джерри снова решил пошутить, – прорычал папа.

– Джером, – укоризненно проговорила мама, глядя на лужу на линолеуме. – Может быть, сделаешь перерыв на пару дней? Мы как раз отдохнем от твоих приколов.

– Просто хотел помочь вам проснуться, – расплылся я в улыбке.

Мама с папой еще побурчали немного. Но это так, для порядка. Они давно уже привыкли к моему извращенному чувству юмора.

В ту ночь я снова услышал музыку.

Это явно был не ветер. Я узнал ту же самую мелодию.

И она доносилась сверху.

С чердака, где было пианино.

И на нем явно кто-то играл. Кто бы это мог быть?

Я собрался было встать и пойти посмотреть. Но в комнате было холодно. И потом, я действительно очень устал. Ведь это был мой первый день в новой школе.

Поэтому я натянул одеяло на голову, чтобы не слышать музыки. И уснул как убитый.

– Ты ничего не слышала ночью? – спросил я у мамы за завтраком. – Кто-то играл на пианино.

– Ешь свои кукурузные хлопья, – сказала мама.

Я недовольно помешал ложкой в миске:

– А почему кукурузные хлопья?

– Ты знаешь правила, – нахмурилась мама. – Сладкие хлопья только по воскресеньям.

– Глупое правило, – буркнул я. – Кукурузные хлопья – это те же самые сладкие хлопья. Только невкусные.

– Прекрати ныть. – Мама сморщилась и потерла руками виски. – У меня голова болит. Все утро.

– Может быть, это из-за того, что всю ночь кто-то играл на пианино? – спросил я.

– Какое еще пианино? – раздраженно проговорила мама. – Чего ты все про пианино талдычишь? Кто там на нем играл?

– А ты разве не слышала? Пианино на чердаке. Ночью кто-то на нем играл.

Мама резко встала из-за стола:

– Джерри, я тебя очень прошу: прекрати надо мной издеваться. У меня голова болит.

– О чем разговор? – Папа вошел в кухню, держа под мышкой утреннюю газету. – О пианино, я слышу? Я уже договорился. Сегодня после обеда придут рабочие и перенесут его в гостиную. – Он улыбнулся мне: – Будешь разминать пальцы, Джерри.

Мама подошла к стойке и налила себе чашку кофе.

– Ты действительно хочешь учиться играть на пианино? – Она скептически прищурилась. – Будешь сидеть, заниматься часами и все такое?

– Ну да, – отозвался я. – Может быть.

Когда я вернулся домой из школы, рабочие уже были у нас. Я думал, придут этакие здоровенные дяди. Но они были не такими уж и крупными. Зато сильными.

Я поднялся на чердак, чтобы посмотреть, как они будут тащить пианино. Мама осталась в гостиной. Она передвигала коробки, чтобы освободить место.

Грузчики притащили с собой веревки и какую-то специальную штуку типа тележки, только без стенок. Сначала они наклонили пианино набок, а потом водрузили его на тележку.

Тащить тележку по узкой лестнице было не просто. Хотя они старательно придерживали пианино, оно все равно несколько раз стукнулось о стену.

В общем, когда рабочие наконец затащили пианино в гостиную, они оба были красные, точно вареные раки. Пот лил с них градом. Я все время был рядом с ними. Мне было интересно.

Мама уже убрала коробки и пошла на кухню. Но когда грузчики начали устанавливать пианино на место, она тоже пришла посмотреть.

Она встала в дверях, держа руки в задних карманах джинсов.

Рабочие сняли пианино с тележки. В ярком солнечном свете его черные отполированные стенки блестели, как зеркало.

Они начали опускать его на пол…

И тут мама как заорет…

– Кошка! Кошка! – Мама кричала так, что у меня заложило уши.

Вы уже поняли. Плюшка стояла как раз на том месте, куда рабочие собирались поставить пианино.

Пианино тяжело грохнуло о пол. В последний момент Плюшка успела из-под него выскочить.

«Жалко, – подумал я. – А то получилась бы настоящая плюшка. В конце концов, должна же когда-нибудь восторжествовать справедливость».

Рабочие засмущались ужасно. Они принялись извиняться. При этом они вытирали лоб и пытались отдышаться. Но мама их даже не слышала.

Она бросилась к Плюшке и подхватила ее на руки.

– Бедная ты моя киса!…

«Бедная киса» впилась когтями маме в рукав и выдрала несколько ниток из свитера. Мама уронила ее на пол. Плюшка возмущенно мяукнула и пулей вылетела из комнаты.

– Она еще не освоилась в новом доме, – сказала мама рабочим.

– Да нет, – вставил я. – Она всегда такая придурочная.

Рабочие ушли. Мама пошла к себе в комнату, чтобы закрепить нитки на изодранном свитере. Я остался в гостиной один. Вместе со своим пианино.

Я присел на табурет и принялся вертеться на нем туда-сюда.

Табурет был отполированным и гладким. И ужасно скользким.

Я уже представлял себе, как когда-нибудь повеселю родичей, когда они попросят меня сыграть что-нибудь для них. Я сяду за пианино, якобы мне самому не терпится им похвастать своими достижениями. И начну играть. Вот только этот идиотский табурет… он такой скользкий. Я постоянно с него сползаю. И падаю на пол.

Я немножечко потренировался в сползаниях и падениях. Мне было весело.

Падать откуда-нибудь – это, можно сказать, мое хобби. И это не так легко, как кажется.

Падать тоже надо уметь.

А мастерство достигается путем долгих тренировок.

Наконец мне надоело плюхаться на пол. Теперь я просто сидел на табурете и смотрел на клавиши. Потом я попытался подобрать одну простенькую песенку. Я тыкал в клавиши наугад, пока не находил нужной ноты.

Я думал о том, что это будет действительно классно – научиться играть.

Я считал, что это будет ужасно прикольно. Но я ошибался. Сильно ошибался.

Прошла неделя. После обеда в субботу я направился в гостиную и встал у окна. День выдался серым и пасмурным. Я был уверен, что ближе к вечеру пойдет снег.

Я увидел, как к нашему дому подходит мой учитель музыки. Он пришел точно в назначенное время. Ровно в два.

Я прижался лбом к стеклу, чтобы получше его рассмотреть. Он был таким здоровенным, упитанным дяденькой. Даже толстым, я бы сказал… В длинном красном пальто. Со взлохмаченными белыми волосами. Издалека он был немного похож на Санта-Клауса.

Он шел как-то странно. На прямых ногах. Как будто у него болели коленки. «Должно быть, артрит или что-нибудь в этом роде», – подумал я.

Папа нашел его по объявлению в местной газете. Он мне его показал и зачитал вслух. Такое крошечное объявление на самой последней странице:

Папа туда позвонил в тот же день. Все равно это было единственное объявление по поводу музыкальных уроков.

И вот сейчас родичи встречали учителя в коридоре и помогали ему снять тяжелое красное пальто. Потом они все втроем вошли в гостиную.

– Вот, Джерри, знакомься. Это доктор Визк, твой учитель музыки. – Папа сделал мне знак, чтобы я отошел от окна.

Доктор Визк улыбнулся мне:

– Здравствуй, Джерри.

Он действительно был похож на Санта-Клауса. Только без бороды. Но зато с роскошными седыми усами. У него были круглые, очень румяные щеки и хорошая, сердечная улыбка. Когда он улыбался, его голубые глаза как будто искрились.

• Предыдущая
• 4/17
• Следующая