Пособие по выживанию - Ветрова Ника - Страница 45

• Предыдущая
• 45/54
• Следующая

И затем, глянув на нас, произнесла:

— Ладно, ведьмы, летим в Черногорию.

— За козлами? — восторженно спросила Кларисса.

— Козлов и тут полно, — отрезала ведьма. — А мы за шерстью.

Портал возник черным вихрем и всосал нас прежде, чем успели пискнуть, а вот после… После было весело. Мы полетали по горам, собирая шерсть диких козлов, рогатых, но очень милых, а главное, настолько ловких, что забирались они на самые вершины гор, куда тролль и не сунется даже. Мы так карабкаться не умели, да что говорить — мы и с метлами умудрились себе синяков наставить.

Потом вторым порталом Эльвира Жутковна перенесла нас в тропики — угадайте, за чем? Нет, поначалу мы ответственно собирали перья, пока в Райсину ногу не вцепилась какая-то маленькая злобная змейка, Клариссу не укусил малярийный комар, у меня на руке не обнаружилась злобная жуткая пиявка, а Светлана не загремела в паутину к громадному арахниду-звероеду, который и ведьмами закусить был не прочь. Светку бросились спасать все — но дело в том, что в тропиках законы суровы и арахниды выживают по принципу «Один за всех и все за одного». В результате эпической битвы спасло нас только вмешательство Эльвиры Жутковны, которая, пока мы выполняли ее приказ «собирать перья», сама слетала в ближайшую пещеру за «лучшей маской для лица на свете», которая была грязного белого цвета со странными вкраплениями и жутко воняла. Мы так поняли, это было дерьмо, но ведьма авторитетно поправила — «гуано». Не важно, главное, что нас спасли. Но обратно в УВМ не вернули, потому как… ну палево сплошное — появляться в университете обмотанными паутиной арахнидов-звероедов-ведьмолюбителей. И Эльвира Жутковна это понимала, а потому портал выкинул нас в заливе Срединного моря, прямо на берег, рядом с сонно набегающими на песок волнами и колонией русалок.

Не могу сказать, что такое соседство обрадовало. Я про русалок. А все дело в том, что русалки, они… они… в общем, если ведьмы уверены, что гораздо круче фей, то насчет русалок мы мирно помалкиваем в метлу, ибо русалки… это русалки. Вот и сейчас, стоило нам появиться, как томные красотки соскользнули с морских камней, встряхнув золотыми, рыжими, черными волосами, в которых, как бриллианты, блестели капельки воды, после чего бедропокачивательной походкой вышли на берег, прошли чуть далее грязных и потому униженных нас и улеглись на песок — типа загорать. А на самом деле откровенно глумились, демонстрируя превосходство форм, причесок и вообще всего!

В общем, ничего удивительного, что мы сникли и раздевались с самым скорбным видом, стараясь вообще русалок не замечать. Но, как оказалось, взрослые ведьмы круче даже русалок!

— И чего нахохлились? — устраиваясь на камне и вытягивая длинные ноги в полосатых чулках, вопросила Эльвира Жутковна. — Подумаешь — формы у них. Толку от этих форм, если мозгов нет — у русалок редкие отношения больше двух месяцев длятся.

Мы застыли, восторженно глядя на взрослую мудрую ведьму.

— А у нас? — с придыханием спросила Кларисса.

— А у нас… — Эльвира Жутковна усмехнулась. — У нас, девчонки, приворотные зелья качественные, чтобы любовь с первой ложки и до гроба… Не нашего, естественно.

Стоим в шоке.

У русалок тоже шок, а еще им обидно — триумф-то обломали, и потому одна из красоток громко так заявила:

— Подумаешь — зелье! Ваше зелье сначала свари, опосля в мужика влей. А нам одной песенки хватает, дабы сердце мужицкое привлечь, да…

— Да двух месяцев не пройдет, как пой — не пой, а мужик сваливает, — резюмировала наша преподавательница.

Половина русалок разгневанно вскочила. Несколько сиганули в море, отрастили хвосты обратно, отчего вода вокруг них вспенилась, и умчались в морские глубины переживать позор своего поражения. А мы сразу и очень сильно Эльвиру Жутковну зауважали.

— А знаешь что, Элька, — одна из русалок, такая с самыми пышными формами, вдруг вскочила, руки в бока уперла, гривой огненных волос тряхнула, — я тебя, почитай, лет пятьдесят знаю, но что-то ни одного мужика рядом не видела! Чай, сбегают через минуту?

— Нет, — ведьма посмотрела на солнце, прищурясь, и добавила: — Я, может, и ведьма, да любви настоящей хочу, без зелий, песен да чар. В моем возрасте чистоту ценишь, Вилья, а мужиков как прически менять — это не по мне.

Русалка вспыхнула, головой тряхнула, и волосы ее вмиг серебристо-лунными стали, и она явно еще что-то хотела сказать, но тут наша ведьма лениво так поинтересовалась:

— Эльф тоже сбежал, да?

И русалка, ничего не ответив, фыркнула и умчалась в море. Бег «от бедра» впечатлил однозначно, но мы вообще после всего дышать боялись.

— Чего застыли? — беззлобно спросила Эльвира Жутковна. — Поторапливайтесь, а то на обед не успеете.

И мы торопливо начали сдирать и смывать паутину, опосля разделись, оставив вещи сушиться на солнце, и с визгом побежали купаться. День был жарким, вода теплой и чистой, а чья-то рука, властно легшая на мое плечо, холодной и огромной…

Рука? На моем плече?!

Медленно, очень медленно я повернулась и узрела огромные сине-зеленые глаза, белые волосы до плеч, белую бороду, белые, сверкнувшие в улыбке зубы…

— Уй-й-й-й-й-й! — раздался чей-то визг.

— Не визжи, — поморщившись, попросил морской царь.

— А-а-а-а! — заорала я.

— Не ори, — русал тяжело вздохнул всей своей могучей грудью.

— Т-т-т-твою мать, — выдохнула я, завороженная размерами мускулов.

— И не ругайся, — пристыдил он меня.

И тут до меня дошло, что мужик… ну, в смысле русал, он ведь рядом совсем, а мы купались-то не особо одетые… в одном белье, ибо народу вокруг не наблюдалось, а русалы к ведьмам не подплывают, потому что опасаются. И тут над словно притихшими волнами послышался ленивый голос нашей преподавательницы:

— Какие-то проблемы, Стася?

Морской царь бросил недовольный взгляд на ведьму, затем вновь с улыбкой посмотрел на меня. И вот чего он улыбается, а? Вот стоит же и улыбается… Здоровый такой. Мне вода по плечи, ему по середину тела. И борода у него до груди. И улыбается. Уж и ведьмочки плескаться перестали, замерли, глядят с интересом. А царь морской вдруг шире улыбнулся и молвил:

— За сердце твое доброе, за дело хорошее, за тепло душевное проси у меня, Станислава Григорьева, чего хочешь!

Смущенно смотрю в воду. Мимо проплыла рыбка… У морского царя от талии и ниже хвост рыбий, кстати, так что, кроме той самой рыбки, более и не видать ничего… И самое главное — этого я приворотным зельем-то не поила, значит, за другое доброе дело расплата настала. Понять бы еще, за какое.

— Так, — задумчиво проговорила я, — русалки сами виноваты, и вообще я их, между прочим, не трогала.

И взгляд на царя морского из-под ресниц быстрый такой, чтобы по его реакции понять, в тему или не в тему. Но русал нахмурился и вопросил басом:

— Русалки?

Не оно.

— В ваших водах не рыбачила, — начала отмазываться я.

— Теплее, — вдруг улыбнулся морской царь.

— Эм, чего? — не поняла совершенно.

— С рыбами связано, — подсказал он.

Стайка серебристых мальков проплыла мимо. Проследив за ними взглядом, я задумчиво повторила:

— Не рыбачила, правда.

Издав тяжелый вздох, морской царь протянул руку, коснулся кончиком трезубца воды, и острие зажглось золотым сиянием. Сияние нарастало, нарастало, нарастало… и вдруг отделилось от трезубца, махнуло хвостиком и поплыло ко мне золотой рыбкой. Самой настоящей взрослой золотой рыбкой! И эта золотая рыбка подплыла, поднялась на волне, умильно заглянула в глазки и вопросила:

— Чего тебе, старче… э-э… тьфу! Здорово, спасительница!

У рыбки был бас. Нехилый такой, грудной, как у мужика-извозчика, курившего десять трубок в день и не гнушавшегося горилкой с ранней зорьки.

— З-з-здравствуйте, — испуганно ответила я, отступая почему-то к морскому царю.

Не, он тоже дядька внушительный, но голос все же как-то помягче будет.

— Обниматься идешь? — вопросил русал. — Ох ты ж радость девичья, обнимательная!

• Предыдущая
• 45/54
• Следующая