Повелитель мух (перевод В. Тельникова) - Голдинг Уильям - Страница 23

• Предыдущая
• 23/39
• Следующая

— Может, тебе показалось? Это точно?

— Я тебе уже двадцать раз сказал, — ответил Ральф. — Мы его видели.

— А сюда, как думаешь, он не придет?

— Да откуда мне знать, черт подери!

Ральф в сердцах отвернулся и подошел к Джеку. Тот стоял на коленях и пальцем выводил круги на песке.

— Так вы уверены? — донесся приглушенный голос Хрюшки. — Вы точно знаете?

— Поди проверь, — презрительно сказал Джек.

— Ну уж нет…

— У него зубы, — сказал Ральф, — и большие черные глаза.

Ральф весь передернулся. Хрюшка снял очки и протер уцелевшее стеклышко.

— Что же нам теперь делать?

Ральф повернулся к платформе. Среди деревьев поблескивала раковина — белая капля на фоне розовевшего неба. Он откинул назад свои космы.

— Не знаю.

Ему вспомнилось паническое бегство с горы.

— По правде, я не верю, чтобы мы могли пойти на такого зверя — уж больно он большой. Как бы мы ни храбрились, тигра, например, нам не одолеть. Попрятались бы. Все, и даже Джек.

— А мои охотники? — спросил Джек, не подымая головы.

Саймон боязливо вышел из сумрака, который окутывал хижины. Ральф не ответил Джеку. Он указал на желтый отсвет над горизонтом.

— Пока светло, все мы храбрые. А потом? Он там расселся у костра, будто хочет, чтобы нас не спасли… — Ральф заламывал руки, голос его дрожал. — Нет у нас теперь сигнального костра… Мы пропали.

Над морем показался самый краешек солнца, золотая точка, и все небо сразу же засветилось.

— А мои охотники?

— А-а, мальчишки с палками.

Джек встал. Залившись краской, он решительно пошел прочь. Хрюшка надел очки и через единственное стеклышко посмотрел на Ральфа.

— Ну вот. Теперь ты оскорбил его охотников.

— А-а, замолчи ты!

И вдруг Джек громко и неумело затрубил в рог. Словно серенада восходящему солнцу, все лились и лились звуки рога; в хижинах все проснулись, и охотники стали один за другим пробираться к платформе, а малыши, как это теперь часто бывало, захныкали. Ральф послушно встал, и они с Хрюшкой пошли на собрание.

— Болтовня, — горько сказал Ральф, — болтовня, одна болтовня. — Он взял у Джека рог. — Это собрание…

— Я созвал его, — прервал Джек.

— Я бы и без тебя его созвал. Ты только протрубил в рог.

— И это, по-твоему, не созвал?

— Ну и пожалуйста! Валяй говори.

Ральф сунул раковину в руки Джеку и сел на свое место.

— Я созвал это собрание, — сказал Джек, — потому что надо о многом поговорить. Во-первых… вы знаете, мы видели зверя. Мы подползли к нему. Были от него в двух шагах. Зверь сел и посмотрел на нас. Я не знаю, что он там делает. Мы даже, не знаем, что это за зверь…

— Он выходит из воды…

— Из темноты…

— На деревьях живет…

— Тихо! — закричал Джек. — Вы слушайте! Этот зверь, кто бы он ни был, сидит на вершине…

— Может, он ждет…

— Охотится…

— Да, да, охотится.

— Охотится, — сказал Джек. — Он вспомнил, как иногда в лесу его охватывал первобытный страх. — Да. Зверь этот — охотник. Только… Да замолчите! Так вот, во-вторых, убить его мы не смогли. И еще: Ральф сказал, что мои охотники никуда не годятся.

— Я этого не говорил!

— Рог у меня. Ральф думает, что вы трусы… убежали от кабана и от зверя. И это еще не все.

На платформе послышалось что-то вроде общего вздоха, как будто все знали, что сейчас произойдет.

— Что он, что Хрюшка — одно и то же. Он и говорит совсем как Хрюшка. Он не годится в вожди. — Джек прижал к себе раковину. — Он сам трус. — Помолчав. Джек продолжал: — На вершине, когда мы с Роджером пошли дальше, он… не пошел.

— Я тоже пошел!

— Это уже потом было.

Они смотрели друг на друга в упор сквозь нависшие космы.

— Я тоже пошел, — сказал Ральф. — А уже потом убежал. Но и вы тоже убежали.

— А сам назвал меня трусом…

Джек повернулся к охотникам.

— Он не охотник. Ни разу не достал нам мяса. Он что, самый умный? Этого-то как раз о нем не скажешь. Отдает дурацкие приказы и ждет, что ему повиноваться будут неизвестно с чего.

— Все это одна болтовня! — закричал Ральф. — Болтовня! Болтовня! А кому она нужна!

— Кто собрал всех, я?

Покраснев и нагнув голову, Джек обернулся. Даже под бровями кожа у него стала пунцовой.

— Ну хо-ро-шо, — сказал он многозначительно и зловеще. — Хорошо. — Прижав раковину к груди, Джек резко вытянул свободную руку вперед, пронзая воздух указательным пальцем. — Кто считает, что Ральф не годится быть вождем?

Он обвел всех выжидающим взглядом, но их лица словно окаменели. Под пальмами стояла гробовая тишина.

— Поднимайте руки, — строго сказал Джек, — все, кто не хочет, чтобы Ральф был вождем.

Молчание продолжалось — напряженное, тяжелое, стыдливое. Краска медленно отлила с лица Джека, затем стремительно, как приступ боли, прилила снова. Он облизнул губы и повернул голову так, чтобы не встретиться ни с чьим взглядом.

— Кто считает, что…

Голос у него сорвался. Руки, державшие раковину, затряслись. Он кашлянул и громко сказал:

— Ну, тогда ладно.

С величайшей осторожностью он положил раковину на траву у своих ног. Из уголков его глаз бежали слезы унижения.

— Больше я с вами не играю. Я выхожу из компании Ральфа… — Он смотрел направо, пересчитывая сидевших на стволах охотников, которые когда-то были хористами. — Я буду жить сам по себе. А он пусть сам ловит свиней. А кто захочет охотиться вместе со мной — пусть приходит.

Ничего не видя перед собой, он перелез через лежащие стволы и остановился там, где гранитная платформа обрывалась к белому песку.

— Джек!

Джек обернулся и посмотрел на Ральфа. И после секундного колебания крикнул гневным и пронзительным голосом:

— Нет!

Он спрыгнул с платформы и побежал вдоль берега, уже не пытаясь сдерживать хлынувшие слезы. Ральф смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в лесу.

Тихо, глядя на Хрюшку, но не видя его, Ральф сказал самому себе:

— Он вернется. Когда солнце зайдет, он вернется. — Ральф посмотрел на раковину, которую держал Хрюшка. — Что?

— Ну вот, пожалуйста!

Хрюшка больше не стал упрекать Ральфа. Он снова протер единственную линзу и вернулся к своей теме.

— Обойдемся без Джека Мерридью. Другие найдутся. А раз на острове в самом деле есть зверь, хоть мне трудно в это поверить, мы не должны отсюда далеко уходить. Теперь Джек и подавно не нужен. И его охота тоже. Теперь уж мы по-настоящему во всем разберемся.

— Бесполезно, Хрюшка. Ничего уже нельзя сделать.

Некоторое время все сидели в тягостном молчании. Неожиданно встал Саймон и взял раковину у Хрюшки, который так изумился, что невольно поднялся на ноги. Ральф посмотрел на Саймона.

— Саймон? Ну, что теперь?

По всему кругу мальчиков пробежал смешок. Саймон съежился.

— Мне кажется, кое-что можно бы сделать.

От стеснения у него пропал голос. В поисках сочувствия Саймон задержал взгляд на Хрюшке. Полуобернувшись к нему, Саймон прижал раковину к своей коричневой груди.

— Мне кажется, нам нужно забраться на гору.

Все задрожали от страха. Сразу замолчав, Саймон весь повернулся к Хрюшке, но тот смотрел на него насмешливо и отчужденно.

— Какой прок лезть наверх к зверю, когда даже Ральф с двумя охотниками ничего не смог сделать?

В ответ Саймон тихо прошептал:

— Больше ничего не остается.

Поскольку выступление было закончено, он не помешал Хрюшке взять у него раковину. Он вернулся на место и сел как можно дальше от остальных.

В голосе Хрюшки теперь была уверенность и еще что-то, в чем мальчики, не будь их положение столь серьезным, легко узнали бы удовольствие.

— Я сказал, что мы вполне можем обойтись и без некоей личности. А теперь я говорю: мы должны решить, что делать. И мне кажется, я знаю то, что собирается сказать вам Ральф. Самое важное на острове — дым, а дыма без огня не бывает.

Ральф отмахнулся.

— Не выйдет, Хрюшка. Нет у нас костра. Там сидит… он, а нам придется сидеть здесь.

• Предыдущая
• 23/39
• Следующая