Далекие королевства - Банч Кристофер - Страница 14

• Предыдущая
• 14/125
• Следующая

Янош слушал так внимательно, словно ничего в мире, кроме меня, его не интересовало. Должно быть, я рассказывал спотыкаясь: ведь объяснять общеизвестное всегда трудно, мне же хотелось быть кратким и ясным, тем более что я преследовал определенную цель, открываясь этому капитану, — я хотел понять, догадывается ли он, что я подыскиваю командира моей собственной охране. Среди известных мне офицеров были люди, больше годные для просиживания в трактирах и парадных маршей, нежели для настоящего боя. Вполне естественно, что орисские военные были непременными участниками географических открытий и всех далеких торговых экспедиций. Дело было хоть и опасным, но выгодным, потому что купец брал их на свое содержание, и к тому же любой солдат, офицер и просто свободный участник экспедиции получал премию в зависимости от успеха этого предприятия.

После того как я все это, аккуратно выбирая выражения, изложил, Янош с минуту подумал, а затем спросил:

— И как давно это у вас заведено?

Я не знал, но, судя по тому, что отец мне рассказывал об открытиях, сделанных отцом отца отца его отца, это длилось уже целую вечность.

— Загадочно, — сказал Янош. — Каждый год одна, а то и несколько экспедиций отправляются на поиски новых стран. Тем не менее на картах, которые я видел в Ориссе, до сих пор полно мест, обозначенных как неизведанные земли. Или эти открытия остаются в секрете, известном лишь открывшим их фамилиям и вашим правителям?

Я объяснил, что у каждого купца есть свои торговые секреты и каждое действительно скрывается до тех пор, пока приносит прибыль, но дело не в этом. Просто большинство путешествий совершается не в поисках совершенно неизведанных земель, а в основном на запад, к городам и областям, уже знакомым ориссианам. Вероятно, какой-нибудь отважный молодой человек и может отправиться на юг или в сторону королевства Варварских Льдов. Одно из таких открытий совершил мой отец. Но купцы его поколения, беседуя за выпивкой, обычно считают его поступок безумием. Для большинства же молодых людей такие поездки означают лишь поиски новых изысканных вин и красивых молодых девушек в других городах. И все-таки редкие поездки в неизведанные земли являются самой хорошей проверкой купца: человек, вернувшийся со своим открытием, полностью доказывал способность продолжить дело своего отца; способность открывать новые рынки и товары; способность избегать пиратских нападений; закалку, чтобы выдержать трудности любого путешествия. И такого человека в глаза щедро восхваляли. Из таких путешествий не всегда возвращались. Но если бы это была просто увеселительная прогулка с вином, женщинами, застольями, мне бы не нужен был военный опыт Яноша. Но я больше напирал не на опасности, а на романтическую сторону дела, как и положено сыну одного из самых сладкоречивых купцов Ориссы.

— Вот теперь понял. — Янош повертел в пальцах бокал. — Итак, в каком же направлении ты собираешься плыть, чтобы совершить свое открытие?

Я похлопал глазами. Неужели я так неясно объяснил?

— На запад, разумеется.

Последовала пауза. Янош посмотрел на меня, улыбнулся.

— Да. Или, как ты говоришь, разумеется. — Он осушил бокал. — А может, нам стоит поискать что-нибудь более существенное, чем эта сладкая водичка? Она действует на ноги, но не на голову. А мне, как чужеземцу, пьяным лучше на улицах до захода солнца не болтаться, иначе выше капитана не выслужусь. Пойдем, я угощаю.

Он хлопнул меня по спине, бросил деньги на стол, и мы вышли. Он ничего не сказал. Еще меньше можно было понять по его лицу. Но у меня было такое ощущение, что я провалил экзамен.

Мы шли по продуваемым ветром узким улочкам, и в этом ярком весеннем дне Орисса представала передо мной такой красивой. Кстати, Инз не демонстрировал свою мудрость и тащился сзади, шагах в пяти. Орисса всегда была такой: небольшой уютный город, где фермы начинались уже за окраинными кузнечными мастерскими, а в другом районе лачуги вольных крестьян располагались рядышком с обширной усадьбой, как у моего отца. Население было невелико, и земли хватало всем. В нашем прекрасном городе и окрестностях насчитывалось тысяч тридцать свободных и столько же рабов. Как справедливо было недавно замечено, планировал застройку города Ориссы не дурак, и она никак не походила на прямолинейный кошмар Ликантии. Округлые застроенные холмы, постепенно поднимающиеся к цитадели, представляли из себя приятное глазу зрелище — каждая лавка или жилой дом были раскрашены в тот цвет, который нравился хозяину. Многочисленные красные, голубые, золотые и даже лиловые оттенки превращали Ориссу в настоящую палитру великого художника. Один приезжий с запада однажды сказал, что Орисса в своем хаосе разноцветья напоминает гнездо сороки. Мой отец с едва заметным презрением посмотрел на него и сказал, что если бы Орисса не считалась королевой городов, то была бы неотличима от Ликантии с ее мрачными серыми улицами и домами, стоящими в естественном бесстыдстве голого камня и дерева. Но ведь так же строят и гигантские волосатые обезьяночеловеки в северных тропиках, чтобы их деревянные хибарки не были заметны в джунглях. Или полярные варвары, которые свои грандиозные и незамысловатые каменные башни считают образцом добродетельной простоты в строительстве, а на самом деле проявляют отсутствие воображения, тем более что поклоняются злобным богам.

Так, прогуливаясь, мы оказались на улице Богов. Посередине улицы, намеренно никого не замечая, шествовал господин воскреситель по имени Джениндер. Перед ним с жезлами шли полуобнаженные слуги, позади — свита из учеников, помощников и секретарей. Я отвернулся, делая вид, что увлечён рассматриванием какого-то убогого алтаря, воздвигнутого в честь божка, покровителя садоводов. Краем глаза я заметил, что Янош сделал почтительный жест, оказывая знак внимания воскресителю. Затем едва слышно рассмеялся.

— Даже здесь, в Ориссе, — пробормотал он, — считается дурным предзнаменованием, если воскреситель перешел тебе дорогу. А в некоторых домах мне даже говорили, что надо после такой встречи вернуться домой и немедленно лечь в постель во избежание худшего.

Я кивнул, невольно соглашаясь. Ведь даже самые рациональные из нас немного суеверны. Но я не стал объяснять ему настоящую причину моего поведения. Дело было не в суевериях. Мною руководила холодная ненависть: воскресители и их магия убили моего брата.

Наступило время праздного ничегонеделанья в украшенном скульптурами саду моей виллы. Я вновь вернулся к занимавшей меня теме. До этого мы уже поговорили обо всем и ни о чем, оценивая взгляды друг друга. И теперь я настолько уверенно чувствовал себя в присутствии моего нового друга, что решил заговорить о предмете, привлекавшем мои интересы последнее время.

— Я так понял, ты не одобряешь, что за моим открытием я собираюсь на запад, — сказал я.

Янош остановился, хмыкнул и погладил бороду. Этот жест лишний раз убедил меня в необходимости устроить алтарь божеству, покровительствующему растительности на нашем лице. В самом деле, борода очень удобна для человека себе на уме, который обдумывает слова, прежде чем их вымолвить.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я полагал, что ты просто хороший, обыкновенный человек. А у тебя, оказывается, талант ясновидца.

— Тут нет никакого волшебства, мы оба об этом думаем, — сказал я. — Знаешь, мне надоело, что меня все время принимают за богатенького придурка. С этим я и вырос. Ты бы посмотрел на прихлебателей, которые вьются вокруг моего отца. Они постоянно мне твердят одно и то же: какой ты умный, какой ты красивый, какой ты талантливый, да ты во все игры играешь лучше всех, да ты просто обязан быть капитаном команды, а заодно не одолжишь ли на несколько дней немного денег, друг мой Амальрик?

Янош кивнул:

— Конечно, лучше всего жить честно здесь, и, кстати, особенно не утруждаясь. Я бы очень хотел верить, что так жить возможно. Все, что нам надо, — это оказаться в таком мире, где каждый добродетелен, как и ты сам. Я признаю, что не одобряю твое намерение отправиться на поиск торговой удачи на запад. Потому что я сужу тебя по себе.

• Предыдущая
• 14/125
• Следующая