Далекие королевства - Банч Кристофер - Страница 51
- Предыдущая
- 51/125
- Следующая
Янош фыркнул:
— Что же получается? Стало быть, все эти животные стали ручными только потому и тогда, когда мы вступили на этот склон? Благословляя присутствие господина воскресителя? Ну, ну, Кассини. Если таково твое объяснение, то я думаю, что твоему начальству в Ориссе лучше заняться переписыванием священных текстов заново.
Кассини помрачнел.
— Ну довольно, — вмешался я. — Вместо того чтобы задавать вопросы да спорить, я думаю, что всем лучше насладиться этим удивительным явлением. Ведь мы можем остановиться и пробыть здесь до полного восстановления сил столько, сколько нужно. Вот и все, что лично меня интересует.
— Точно! — заорал Лион. Тут же на него цыкнул Мэйн. — Прошу прощенья, — сразу же Лион стал вежливей. — Может быть, это и не моего ума дело. Но я считаю, что господин Антеро говорит верно. Ведь здесь так здорово, завтра пойдем все вместе, сами посмотрите.
На следующий день, пока стояла роса, мы все, вместе с осликами и грузом, спустились вниз. Никогда я еще не вдыхал такого сладостного воздуха, и никогда еще пение птиц не звучало так радостно и чисто. И все, о чем говорил Лион, оказалось правдой. За день мы едва управились с разбивкой лагеря. Когда осликов освободили от клади, те, вопя от радости, помчались к ближайшему озеру, где принялись шумно плескаться. Два здоровенных водных ящера всплыли на поверхность и стали наблюдать за этой игрой, улыбаясь зубастыми пастями, в каждой из которых запросто уместился бы ослик целиком. Ослики не обращали на них ни малейшего внимания, откуда-то зная, что сейчас находятся в полнейшей безопасности, а вскоре ним присоединились и мы, скинув одежду, забыв все условности цивилизации, веселясь до безумия, в то время как прохладная вода смывала с нас следы долгого пути.
Я нырнул глубоко и поплыл как ондатра, ощущая, как прохлада ласкает мое тело. Вода была настолько чистой что ясно различались вдалеке руки и ноги моих резвившихся товарищей и толстые тела ящеров, опирающихся на могучие столбообразные ноги. Сбоку я заметил в тени узкую бухточку, ответвляющуюся от пруда. Я всплыл, набрал воздуха, вновь погрузился под воду и поплыл по этому водному переулку среди покрытых мхом берегов. Каждый ориссианин с детства учится плавать. Ребенок, едва научившийся ходить, плавает среди таких волн, которых в других краях убоится и взрослый человек. Я не был исключением и частенько получал особенное удовольствие от плавания под водой, насколько хватало дыхания, любуясь удивительными обитателями глубин; поэтому я достаточно далеко проплыл по этому ответвлению, пока снова не ощутил необходимости всплыть и глотнуть воздуха.
Я лениво греб, неторопливо поднимаясь на поверхность. Но еще находясь под водой, заметил на берегу чью-то: изящную ногу. Не всплывая, я подплыл поближе и понял, что нога принадлежит женщине. Показалась и вторая, такого же светло-орехового цвета, с темным пушком между бедер. Выше гладкий круглый живот, узкая талия. Увлеченный этим зрелищем, я не подумал о последствиях моего появления над водой. Я вынырнул, разинув рот, пытаясь надышаться, но послышался смех, мне в лицо полетели брызги, и вместо воздуха я глотнул воды. Задыхаясь и кашляя, я, спотыкаясь, двинулся к берегу, протирая глаза. Я услышал чьи-то шаги, кто-то рядом тоже выбирался на берег. К тому времени, когда я протер глаза, владелица ног скрылась из виду. Но я-то знал, кому они принадлежали.
Среди нависающих ивовых веток показалось лицо Диосе.
— Я видеть Амальрик! — воскликнула она. В листве промелькнула ее обнаженная грудь. Она заметила мой взгляд и плотнее притянула к себе ветки. Оставалось только лицо. — Амальрик видеть Диосе тоже. — Она засмеялась. — Делать Амальрик счастливым, да?
— Очень счастливым, — ответил я, впервые одобрительно относясь к методу Яноша изучать языки. Она показала рукой, я опустил взгляд и увидел, что стою голым в воде, доходящей мне лишь до бедер.
— Диосе очень счастлив. Амальрик прекрасно.
Вдруг ее лицо исчезло. Минуту спустя из ветвей вылетела залатанная рубашка с длинными полами. Я натянул ее, она доходила мне до колен.
— Амальрик теперь идет говорить Диосе, — позвала она.
Я выбрался наверх и увидел, что она раскинулась на берегу. Она так здорово отстирала и отремонтировала свой костюм, что трудно было поверить, как совсем недавно он был годен лишь на тряпки. Она похлопала по земле рядом с собой.
— Поговорить с Диосе, — сказала она.
Так приказала моя госпожа. Я вынужден был подчиниться.
Однако мои мечты быстро улетучились, поскольку, как только я уселся, она тут же извлекла на свет коробочку с принадлежностями для письма.
— Диосе знать еще больше… — она нахмурилась, подыскивая слова. Что-то пробормотав в нетерпении, она извлекла из коробочки наш словарь. Облизнув пальчик изумительным розовым язычком, она стала переворачивать страницы. — А! — воскликнула она, указывая пальчиком в какие-то каракули. — Диосе знать еще больше слов. — Она улыбнулась, глянув на меня сияющими глазами. — Да?
— Ну конечно, — сказал я. Вспомнив совет Яноша об анатомических уроках языка, я взял ее маленькую ступню в ладони. — Ступня, — сказал я. — Ступня.
— Ступня, — послушно повторила Диосе, — ступня. — Она записала слово в словарь и отдала его мне, чтобы я рядом написал по-ориссиански. Я провел ладонью дальше.
— Голень, — сказал я. — Голень.
Она пошире раскрыла глаза, поняв мои намерения. По краям глаз появились крошечные морщинки. Она негромко рассмеялась.
— Голень, — повторила она. Моя рука двинулась дальше.
— Колено, — сказал я.
— Колено, — повторила она, но я почувствовал, как напряглись ее мышцы, готовясь отразить атаку на предмет моих вожделений. Но вместо этого я взял ее за руку.
— Рука, — сказал я.
— Рука, — повторила она, бросая на меня взгляд, заинтересованный сменой моей тактики. Я склонился к ней пониже, а она не отодвинулась.
— Поцелуй? — спросил я, приближая лицо. Она ответила шепотом:
— Поцелуй?
Наши губы стремительно сблизились, и я затрепетал от ощущения нежности. Я обнял ее, стараясь подольше удержать ее в этом пьянящем поцелуе. И тут же ее маленький кулачок мягко застучал по моей груди, прося отпустить. Я, задыхаясь, оторвался от нее.
— Нет больше поцелуй, — сказал она, хотя по охрипшему голосу я понял, что и она почти тает от страсти.
— Амальрик учить Диосе слова. Не поцелуй, — сказала она.
Я кивнул и взялся за словарь, толком не понимая, что я делаю. Диосе заметила мое замешательство и похлопала меня по руке.
— Поцелуй прекрасно, — сказала она. — Делать Диосе счастье.
Она села, поправила одежду и приняла строгий вид.
— Учить поцелуй потом, — сказала она. И когда на моем лице вновь вспыхнула надежда, она засмеялась. — Потом, — сказала она. И добавила: — Может быть…
Этим вечером Янош собрал совещание нашей тройки.
— Думаю, — сказал он, — нам надо решить кое-какие вещи. Например, как долго мы собираемся оставаться здесь. И что мы собираемся делать во время этой стоянки.
— Я понимаю, Янош, с каким нетерпением ты стремишься вперед, — сказал я, — но мы нуждаемся в отдыхе. Я сомневаюсь, что дальнейшее путешествие будет легким, и потому чем лучше мы отдохнем и приведем в порядок снаряжение, тем спокойнее встретим то, что ждет нас впереди.
— С этим я бы не стал спорить, — сказал Кассини. — Но что в этом кратере вам, капитан, не нравится?
— Я имел в виду то соглашение, которое соблюдают проживающие здесь существа, — сказал Янош. — Я полагаю, что мы обязаны следовать здешним правилам, если это слово применимо, и ограничиваться самой минимальной охотой.
Кассини свирепо зыркнул на него.
— С чего ты решил, что у этих тупых животных существует какое-то соглашение? — фыркнул он. — Окружающая нас безмятежность только на руку нам, нам и больше никому.
— Ты по-прежнему считаешь, что это твоих рук дело? — спросил Янош, не скрывая презрения в голосе.
— А какое же еще объяснение можно предложить? — сказал Кассини. — С того дня, как мы покинули Ориссу, я прекрасно справлялся с моими обязанностями защищать нас заклинаниями. К тому же с нами могущественное благословение Совета воскресителей. В результате мы избежали стрел и отыскали воду посреди пустыни. А теперь вот нам дана и эта передышка.
- Предыдущая
- 51/125
- Следующая
