Далекие королевства - Банч Кристофер - Страница 54

• Предыдущая
• 54/125
• Следующая

Я услыхал, как Диосе издала крик восхищения, и приподнялся на локте. Она стояла перед раскидистым фруктовым деревом и указывала на ветки.

— Посмотрите на эту обезьянку! — воскликнула она. — Это просто чудо.

Я встал и увидел, что зверюшка сидит на ветке и скалит зубы на Диосе. Шубка у зверька действительно была удивительной раскраски — зеленой, красной, голубой и даже золотой.

— Никогда не видел ничего подобного, — сказал Янош. Мы подошли поближе.

Краем глаза я увидел, что и Кассини тоже встал, держа в руке лук, но я не придал этому значения. Мы подошли к Диосе. Обезьянка скакала с ветки на ветку. Мы смеялись, наблюдая за ее кульбитами.

— А из ее шкуры получилась бы красивая шляпа, — сказал Кассини.

Я обернулся:

— Что ты…

К моему ужасу, я увидел, что он поднял лук и натянул тетиву.

Янош закричал:

— Кассини, нет!

И в этот момент Кассини выпустил стрелу. Я уже решил, что он промахнулся, потому что обезьянка как раз прыгала с ветки на ветку. Но, как известно, в такие мгновения судьба преподносит неприятные сюрпризы. Нам оставалось лишь беспомощно наблюдать, как стрела угодила в цель, сбив зверька в полете. Обезьянка издала крик боли, как кричат дети. Кассини совершил убийство.

Обезьянка упала к его ногам. Он поднял ее с победным выражением лица.

— Мне даже не пришлось снабжать стрелу заклинанием, — похвастался он.

Диосе застыла на месте с широко раскрытыми глазами.

— Будь ты проклят, Кассини! — воскликнул Янош. — Ты нарушил договор.

Кассини пожал плечами.

— Ну и что? Глупый был договор. Зато теперь у меня будет красивая шляпа.

Янош поднял кулак, словно собираясь нанести удар. Я увидел, как Диосе вцепилась в рукоять кинжала. У меня у самого в груди так полыхнула ярость, что если бы было в руках оружие, то я бы бросился в атаку. И тут мой желудок скрутило от великого отвращения, я отвернулся, и меня чуть не вывернуло наизнанку.

Вдруг послышалось жуткое рычание — это какой-то тигр учуял запах крови. Кто-то заорал от ужаса, я обернулся и увидел, как люди улепетывают, спасая свои жизни, а за ними по пятам мчится преследующий их тигр.

Янош рванул вслед за ними, на ходу выхватив из костра горящую ветвь. Он ткнул тигру головню в морду, тот взвыл, отпрянул назад и скрылся в лесу. Но не успела миновать эта опасность, как послышались другие крики и вопли ярости и ужаса.

— Что происходит? — закричала Диосе. И тут же вскрикнула от боли, когда с дерева вылетел камень, словно выпущенный из пращи, и ударил ее в руку. А за ним последовали другие камни и палки, из чащи на нас посыпался дождь различных предметов. Нападавших не было видно, но ясно было по рассерженным крикам, что охоту на нас устроили обезьяны. Уже сотни их сбежались к лагерю, так что ветви деревьев прогибались под их тяжестью. Слышно было, как и другие животные кратера взывали ревом к мести. Я увидел, как к нашему берегу плывут два здоровенных речных ящера. На берегу к ним присоединилась стая гиен. В мгновение ока весь берег кишел плотоядными, готовившимися напасть.

— Спасайте ваши жизни! — завопил Кассини и бросился к лагерю.

В этот момент разверзлись небеса, и на землю обрушился ливень. Вода лилась такой плотной стеной, что даже дышать было тяжело. К нашему облегчению, ливень явился преградой и для зверей. Наши новые враги разбежались, ища укрытия. Однако мы понимали, что эта передышка носит временный характер. И как только ливень прекратится, атаки нам не избежать. И ясно было, что нашему отряду не устоять против объединенных сил животных кратера.

То, что нам предстояло сделать, обсуждению не подлежало. Не обращая внимания на гром и молнии, на стены дождя, мы похватали наши пожитки, кое-как погрузили все на осликов и дали деру.

Диосе и я остановились на гребне кратера. Мы оба обернулись бросить прощальный взгляд на то место, где расцвела наша любовь. Но за бушевавшим ливнем ничего не было видно. Позади нас поднимался Янош. Он положил нам на плечи руки. Так мы стояли, обнявшись, долго стояли под дождем, яростно хлещущим по нашим скорбным фигурам.

Затем Янош сказал:

— Пора, друзья мои. Пошли.

Мы повернулись и втроем, спотыкаясь, побрели из рая.

Сбежав из той долины и продолжая держать курс на восток, мы вновь оказались в пустыне. На лиги вокруг расстилалась выжженная равнина, усеянная камнями и валунами. Единственные растения — приземистые, искривленные серые деревья напоминали узловатые старческие пальцы. Не было видно и следа животных, а единственный колодец оказался с солоноватой и противной на вкус водой, да и притом она настолько глубоко залегала, что пришлось долго копать, прежде чем проклюнулась первая влага.

Мы были вновь вынуждены надевать на ноги изношенную обувь, но вскоре все подметки полетели. Мы наворачивали на ноги тряпки. Даже ослики с трудом двигались по этим острым камням. Кассини теперь пришлось горько сожалеть о том, что раньше он не сберег свою обувь: последнюю пару он разбил за день, а новую обувь сделать было просто не из чего. Да никто бы и не стал ее делать для него. Более того, после всего случившегося с воскресителем общались только в случае крайней необходимости. Наша злость на него выросла еще больше после того, как обнаружилось, что в этой местности ему все тяжелее пользоваться заклинаниями, и теперь мы все больше и больше зависели от собственных физических сил.

Вообще все разговаривали реже, с трудом разжимая иссушенные солнцем губы. Казалось, скоро все начнут ненавидеть друг друга. Хорошо хоть мы с Диосе не ссорились, хотя сил у нас оставалось так мало, что мы лишь изредка позволяли себе любовные игры. Люди все больше роптали о привилегиях богатых, особенно не стеснялся Лион, пеняя мне, что я делаю меньше остальных. Хотя он совершенно не хотел замечать, что я добровольно взял на себя роль повара для всего отряда, и не потому, что имел склонность к кулинарии, а просто памятуя о словах отца: «Если ты отрезаешь себе самый большой кусок пирога, то ты обязан и делать больше других, и позаботиться о том, чтобы остальные заметили, что ты делаешь больше других». Готовка была мне не в тягость. Всего-то и надо было, что бросить в кипящую воду немного кукурузной муки, сушеных овощей и специй и настругать в этот суп вяленого мяса. Такое вот было основное блюдо. Тем не менее ни один пока не заикнулся о том, чтобы пустить на питание осликов.

Еще мы обнаружили одно странное обстоятельство — наблюдатели больше не появлялись. Я не знал, радоваться этому или просто задуматься — не заблудились ли мы. Даже не зная, добры намерения наблюдателей или злы, мы с растущим ожиданием оглядывали равнину и вершины показавшихся плоских гор.

Однажды ночью мы расположились на отдых, пожевав то, что осталось от обеда, и улеглись, пытаясь уснуть. Я лежал на спине, обнимая прижавшуюся ко мне Диосе. Дневная жара медленно отступала. Небо было очень ясным и темным, звезды казались необыкновенно большими. Затем они стали видны сквозь дымку, словно высоко поднялась песчаная буря. Я не шевелился. Я уснул и видел сны.

Должно быть, сны не отпускали меня всю ночь, потому что, когда я проснулся, у меня болела голова, я чувствовал себя разбитым, словно и не спал вовсе. Диосе выглядела столь же утомленной, под глазами у нее проступили темные круги. Я не нашел ничего лучше, как сообщить ей о том, что она неважно выглядит. Она в ответ огрызнулась, но тут же извинилась. И все выглядели такими же выжатыми, как и мы. Не говоря ни слова, мы начали собираться в дорогу. И тут Янош, прервав всеобщее молчание, приказал всем подойти к нему.

Начал он без всякого вступления:

— Кассини, этой ночью мне снились странные сны.

Я думал, что воскреситель в ответ скажет какую-нибудь колкость, но тот лишь кивнул, словно зная заранее, о чем будет говорить Янош.

— И думаю, — продолжал Серый Плащ, — то же самое происходило и с остальными. Я прав?

• Предыдущая
• 54/125
• Следующая