Великая шаисса (СИ) - Халимендис Тори "Тори Халимендис" - Страница 27

— Хорошо, — ответил он. — Я понимаю, тебе надо отдохнуть.

По дороге во дворец мы с Селимом не разговаривали — каждый из нас был погружен в свои мысли. И только когда карета остановилась, брат неожиданно спросил:

— Составишь мне компанию за ужином, Амина?

— Конечно, — согласилась я.

Ужин тоже прошел в молчании. Я бросала искоса взгляды на мрачное лицо брата и никак не могла придумать тему для разговора. Уже за чаем Селим внезапно поинтересовался:

— У тебя с твоим северянином все в порядке? Похоже, он не на шутку увлечен тобой.

— Да, у нас все хорошо, — сдержанно ответила я.

— Я рад это слышать. Я действительно хочу, чтобы ты была счастлива, Амина. Ты этого, конечно, не знаешь, но в свое время отец сильно переживал из-за того, как сложатся твои отношения с Исмаилом. Он регулярно получал донесения из Раншассы и радовался любому свидетельству любви твоего мужа к тебе.

Я грустно улыбнулась. Именно так видели и понимали заботу обо мне сначала отец, а потом и брат: меня должны любить, меня нужно опекать. Мои чувства в расчет при этом не принимались. Вот и теперь Селима интересует то, как Эдвин относится ко мне, а не то, что я чувствую к жениху. Пожалуй, именно поэтому я выделила северного принца из прочих окружавших меня мужчин: он действительно интересовался моим мнением, наверное, единственный из всех. Но, несмотря на это, я любила брата и была уверена в его любви ко мне.

— Ты устал, — нежно произнесла я и погладила Селима по руке. — Я не умею петь, как Салмея, но я могу почитать тебе вслух, если хочешь.

— Лучше расскажи мне сказку, Амина. Помнишь, как в детстве я рассказывал тебе истории о Духе Пустыни и Путнике? Давай представим, что мы снова дети, что у нас нет никаких забот и больше всего нас волнуют сладости на ужин — хоть ненадолго.

От жалости у меня на глаза навернулись слезы. Как бы не старался Селим держать лицо при посторонних, я видела, что ему приходится нелегко. Брат прилег на диван, положил голову мне на колени, а я, перебирая его волосы, завела:

— Давным-давно в неведомом краю усталый Путник брел по пустыне…

…На прощание Селим поцеловал мою ладонь, крепко обнял и сказал:

— Спасибо, сестренка, я тебя очень люблю.

— И я тебя очень люблю, братишка.

И мы рассмеялись — впервые за эти нелегкие дни.

После завтрака я позвала Фатиму и отпустила прочих служанок.

— У меня есть для тебя поручения, но должна предупредить — оно может оказаться опасным.

— Я сделаю все, что вы скажете, шаисса, — невозмутимо произнесла женщина.

— Хорошо, только будь осторожна. Мне нужно, чтобы ты подружилась с кем-нибудь из служанок Лайлы. Две девушки были на похоронах — я не знаю, прислуживали ли они ей или являлись просто подпевалами, но выглядели они так, словно действительно скорбели. Сомневаюсь, что с тобой они будут искренними, поэтому выясни о них все, что сможешь, окольными путями. И особо меня интересует, не было ли среди служанок и рабынь таких девушек, кого Лайла могла сильно обидеть.

— Вы полагаете, что кто-нибудь из прислуги мог затаить обиду и отомстить, я верно угадала, шаисса? — проницательно спросила Фатима.

— Подобная вероятность существует, поэтому я и прошу тебя быть осторожной. Если среди девушек есть убийца, я не хочу, чтобы она расправилась еще и с тобой.

Служанка задумалась.

— Это может отнять немало времени, шаисса. Так быстро, как с Мустафой, у меня не получится, втереться в доверие кому-нибудь из прислуги или подруг покойной шани — дело нелегкое. Но выполнимое.

— Я понимаю и не тороплю тебя. Кстати, о Мустафе. Что у тебя с ним?

Фатима сделала нарочито невинное выражение лица и широко распахнула глаза.

— А что у меня с ним может быть? Я — женщина честная, поцеловать могу, а постель до свадьбы не приемлю.

Я усмехнулась.

— Даже не буду притворяться, что я тебе поверила.

— Главное, что Мустафа поверил, шаисса, — самодовольно улыбнулась Фатима.

— И что, даже замуж не позвал?

— Позвал, шаисса. Но я сказала, что не смогу расстаться со своей госпожой. Вот если бы шаисса остановила свой выбор на его господине — тогда да. А так я буду вынуждена уехать на Север.

— Фатима, — серьезно сказала я. — Я понимаю, что ты просто нашла повод отказать надоевшему поклоннику. Но я действительно довольно скоро уеду на Север и до этого времени должна устроить твою судьбу.

— Я не останусь здесь без вас, шаисса, — решительно заявила служанка. — Я поеду с вами — если только вы возьмете меня с собой. И Рания тоже, мы говорили с ней об этом.

Я почувствовала себя растроганной.

— Фатима, но вы ведь даже не представляете, насколько жизнь там отличается от привычной. Одни суровые зимы чего стоят!

— А нам все равно, — она упрямо мотнула головой. — Главное, что мы будем рядом с вами.

Поддавшись внезапному порыву, я обняла Фатиму и шепнула:

— Спасибо, я ценю вашу верность.

На губах молодой женщины расцвела улыбка.

— Ступай, Фатима, ты свободна. И пошли кого-нибудь за Айше, я хочу переговорить с ней.

Разговор с Айше не отнял у меня много времени. Я быстро просмотрела сметы, составленные ею к предстоящему торжеству, и внесла кое-какие поправки. А после ухода распорядительницы гарема меня навестил Искандер.

— К сожалению, у меня еще не было возможности поздравить вас, шаисса. Вашего избранника я имел честь видеть на охоте и выразил ему свое почтение и пожелание счастья. Признаться, я даже несколько завидую ему — а разве может быть иначе? Ведь в сравнении с бриллиантом, который он увезет из Империи, меркнут все драгоценные камни Севера.

Несмотря на слова, вид Искандера нельзя было назвать грустным. В глубине его глаз плескалась радость. Похоже, наследник трона Хафизы был счастлив, что брак, суливший ему столько проблем, не состоится. Но в этом был свой плюс — молодой человек действительно был рад за нас с Эдвином.

— Благодарю вас, шейн. Вы ведь останетесь на свадьбу?

— Да, разумеется. Я уже послал своих людей в Хафизу за свадебными дарами.

Надо полагать, что не только за дарами. Вряд ли отец Искандера упустит возможность заключить торговые соглашения с Северным Королевством, так что его сын получит подробные инструкции.

— Знаете, шаисса, такому сопернику, как принц Эдвин, не зазорно и проиграть. Ах, какой он великолепный наездник! Жаль, вы не были свидетелем того происшествия на охоте. Его мастерство привело всех в восхищение.

Я запоздало припомнила, что сам Эдвин ничего мне о том случае не сказал. Не придал ему значения или же, как и я, заподозрил злой умысел и не захотел меня беспокоить? Я сама ни о чем не спросила у него в вечер возвращения с охоты, а потом ужасная гибель Лайлы затмила все прочие события.

Искандер же о смерти моей невестки не сказал ни слова, хотя не слышать об этом не мог. Он долго разливался соловьем, перечисляя многочисленные достоинства моего жениха, словно и не был некогда его соперником. Безусловно, все это говорилось в расчете на то, что я перескажу его восторги принцу. Я только мысленно ухмылялась и разочаровывать юношу не спешила.

— Я счастлива, что вы проведете с нами эти знаменательные дни, — сказала я, когда Искандер наконец умолк. — Уверена, что с моим будущим мужем вы найдете много общих тем, шейн.

— Не могу передать вам, как я сам сильно надеюсь на это, шаисса!

Распрощались мы вполне довольные друг другом.

А вечером я со смехом пересказывала этот разговор Эдвину.

— Теперь Хафиза будет стараться выбить для себя наиболее подходящие условия, а Искандер, всякий раз красочно расписывая доставшийся тебе бриллиант, станет тонко намекать, что отобрал ты сию драгоценность у него.

— Рассчитывают на мое чувство вины? — удивился Эдвин. — Неужели всерьез полагают, что из этого что-то получится?

— Не думаю, что всерьез, — я пожала плечами. — Но попытаются точно.

Я сидела у жениха на коленях все на той же лавочке у пруда, лениво раздумывая, не перенести ли наши свидания в павильон окончательно. Похоже, Эдвина посетили те же мысли, поскольку губы его прижались к моей шее, а рука по-хозяйски скользнула в вырез платья — впрочем, ничего против подобного поведения я не имела. Более того, прижалась к нему теснее, в свою очередь запустив руку под его тунику и погладив обнаженную поясницу.