Северная принцесса (СИ) - Халимендис Тори "Тори Халимендис" - Страница 32

— Простите, если помещал, — внезапно раздался громоподобный голос, — но я не успел к началу. Вас не затруднит повторить все еще раз — специально для меня? А то я чувствую себя несколько неловко.

Все присутствующие, включая воинов, резко повернулись к произнесшему эти слова и остолбенели. Прямо на берегу озера лежал Дракон и смотрел на них немигающими желтыми глазами. Кое-кто из воинов даже выронил арбалеты.

— Не может быть, — прошептал изумленный Гордон. — Его ведь не существует!

— О ком вы, простите? — Дракона, похоже, откровенно забавляла сложившаяся ситуация.

— Это видение! — тоненько, как-то по-женски взвизгнул Радгор. — Просто обман зрения!

— Это вы обо мне? — осведомился Дракон. — Молодой человек, крайне рекомендую вам осторожнее выбирать выражения. Видите ли, я очень не люблю, когда сомневаются даже просто в моих словах. А вы позволили себе усомниться в моем существовании.

— Беатриса! — взревел пришедший в себя Гордон. — Как это понимать? Ты ведь уверяла, что чудовище — всего лишь выдумка!

Вся королевская семья затаила дыхание, ожидая взрыва. Но услышала совсем неожиданное — Дракон расхохотался.

— Очаровательно, — пробасил он. — Ну же, милая девочка, поведайте нам, кто вам сказал подобную ерунду.

Элеонора, позабыв про свой испуг, с восхищением смотрела на Дракона. А вот Беатриса ее восторгов никак не разделяла.

— Мне сказал Чартон, — всхлипнула она. — Я у всех спрашивала, но никто не захотел мне отвечать! Кроме Чартона. Он жалел меня, говорил, что сочувствует мне…

— Мерзавец, — перебил ее король глухим голосом.

И Элеонора впервые согласилась с мнением отца о бывшем возлюбленном.

— Так значит, это лорд Чартон заверил тебя, что меня не существует? — обманчиво мягким голосом переспросил Дракон.

— Да, он. Он сказал, что это просто сказка, легенда…

— Ох, — вздохнул Дракон, — и вот что мне теперь со всеми вами делать?

Он прикрыл глаза — всего лишь на мгновение, но этого мгновения хватило, чтобы Гордон с сыновьями словно сбросили с себя оцепенение.

— Убейте чудовище, — прорычал князь, выхватывая у одно из своих воинов арбалет.

Но уже в следующее мгновение огненное дыхание Дракона испепелило его и тех воинов, что собирались повиноваться его приказу. Среди них оказался и Радгор, подхвативший упавшее оружие. Все взоры оказались обращены на несчастных, чем и воспользовался Бенедикт. Обезумевший от потери отца и брата и от крушения честолюбивых планов, он молниеносным движением выхватил кинжал и метнул его в Эдмира. И попал бы, если бы Беатриса не прикрыла собой мужа.

— Прости меня, — с трудом выговорила женщина. — Я любила тебя, правда любила.

По светлой ткани платья быстро расползалось алое пятно. Эдмир опустился на колени рядом со стремительно слабеющей супругой и завыл от отчаяния, как раненый зверь. И уже не увидел, как вспыхнул огнем и развеялся пеплом убийца.

Отложив дневник Элеоноры, я вытерла покрасневшие глаза. Теперь мне многое стало понятно. А еще очень сильно было жаль всех невольных участников трагедии: и Элеонору, и ее родителей, и Эдмира, и крошку Эдриана, и даже Беатрису, запутавшуюся между любовью к отцу и к супругу. Да, с какой стороны ни посмотри, она совершила предательство по отношению к своей новой семье, но кто знает, каким образом Гордон вынудил дочь шпионить для него? На последних страницах дневника Беатриса предстала передо мной запуганной, едва ли не сломленной женщиной. Хотя, разумеется, мое впечатление могло оказаться и неверным.

В любом случае, мотивы предательства принцессы никакой роли в дальнейшей истории не играли. Поскольку от князя, его сыновей и воинов не осталось даже пепла — его развеял ветер — то их даже не пришлось хоронить. Княжество Серебряных Гор расплатилось за коварство своего правителя утратой независимости, войдя в состав Северного Королевства. Пару раз пытались вспыхивать мятежи, но были быстро и беспощадно подавлены.

Придворные, освобожденные из заточения в скале, удивительным образом на следующий день не смогли вспомнить ничего из своих приключений. В иные времена Элеонора не упустила бы случая подшутить над особо вредными и напыщенными из них, но теперь ей было не до шуток. Похороны принцессы Беатрисы прошли тихо и скромно. Эдмир был убит горем, да и остальные члены семьи скорбели о глупышке. Чартона отправили в ссылку на северные границы, и Элеонора даже порадовалась, что бывший возлюбленный не будет ежедневно попадаться ей на глаза живым напоминанием о собственной глупости — девушка ощущала и свою долю вины в случившемся. Ведь если бы она поборола свой стыд и рассказала о разговоре с Чартоном, то, возможно, трагедии удалось бы и избежать.

Решением Дракона Эдмир и его сын утратили право на престол. Более того, они оказались изгнаны из королевской семьи. Эдмир — за то, что потерял голову от своей супруги и не смог догадаться о ее шпионаже, а Эдриан — за поступки матери и деда. А на браки членов правящей семьи с иностранками во избежание повторения ситуации Драконом налагался запрет.

Право наследования перешло к младшему брату Эдмира и Элеоноры. Сам Эдмир с сыном удалился от двора, уехал в западные земли. О его потомках принцесса, разумеется, ничего не писала, поскольку знать об их судьбе никак не могла, но, похоже, в истории Северного Королевства они не всплывали.

Я устало помассировала виски. Оказывается, ответ на мучавший меня вопрос скрывался в толще веков. Теперь я наконец узнала причину, по которой Эдвин столь долго не решался сделать мне предложение. И понимала, что нам невероятно повезло: нашим детям всего лишь запретили наследовать престол, но я и сама не желала бы им судьбы королей — слишком уж велика ответственность.

В дверь тихо постучали, и на пороге возникла Фатима. Вид у моей служанки был чрезвычайно довольный.

— Ты уже успела что-то разузнать? — удивленно спросила я. — Так быстро?

Фатима кивнула.

— Да, принцесса. Сведений пока не так уж много, но я решила рассказать вам все, что мне удалось узнать, немедля.

— Ты правильно поступила, — одобрила я. — Проходи, присаживайся и рассказывай.

Молодая женщина грациозно опустилась на ковер и уселась, скрестив ноги — давняя привычка, оставшаяся еще от жизни в Империи, где слугам не было позволено сидеть на одном уровне с господами.

— Я познакомилась с Тильдой, служанкой этой самой леди Селении, — начала она. — Причем Тильда была просто счастлива поговорить со мной. Она меня расспрашивала о моей прежней жизни в Наргази с таким интересом, что я лишний раз убедилась — о нашей стране здесь ходят самые разнообразные сплетни и слухи.

— Разумеется, — усмехнулась я. — Но что же тебе удалось выяснить?

— Эта глупая девица и не заметила, как выболтала мне все, что ей известно о своей хозяйке, — самодовольно заявила Фатима. — Она-то до сих пор уверена, что это ей удалось меня разговорить. Что же, она узнала немного нового о гаремных обычаях.

Я рассмеялась. Да, куда уж наивной девушке до прожженной интриганки Фатимы!

— Так вот, Тильда мне рассказала, что это их — леди Селении и ее — первый приезд в столицу. До того они жили в поместье и жили, по словам моей новой знакомой, весьма скучно. Леди было позволено читать, вышивать, прогуливаться по саду и музицировать. Общалась она в основном с соседками, среди которых не было ни одной в возрасте от одиннадцати до сорока пяти — все либо моложе, либо старше. Брат леди, лорд Сесил, имел большую свободу, вот только ограничен был в деньгах.

— Что же, почти все, рассказанное Фатимой, я знала и раньше. Но продолжала внимательно слушать в надежде узнать нечто новое.

— Поездке в столицу леди обрадовалась, словно неожиданному подарку. Лорду Седрику невесть с чего втемяшилось выдать дочь замуж, да поскорее. Довольно скоро он сговорил ее за Брауна — это, госпожа, вам известно. Но вот что любопытно: дело уже близилось к свадьбе, когда Селения заявила, что за Брауна ни за что не пойдет.

— Это было решение именно Селении? — спросила я. — На нее никто не влиял?