Влюбленная в тебя - Гибсон Рэйчел - Страница 31

• Предыдущая
• 31/52
• Следующая

Подойдя к нему, Мэдди облокотилась о перила. Сложила руки под грудью и взглянула в смутные очертания его лица, едва заметные в темноте. Они стояли бок о бок, и его рука лежала на перилах возле ее руки.

– Готова держать пари, тема твоих родителей всплывала здесь то и дело.

– «Всплывала» – мягко сказано.

– Поэтому ты и дрался все время? – спросила Мэдди.

Заглянув ей в глаза, Майк тихо рассмеялся:

– Может быть, мне просто нравилось драться.

– Или, может быть, тебе не нравилось, что люди говорили гадости про твою семью.

– Думаешь, ты меня понимаешь? Думаешь, что раскусила меня?

Мэдди передернула плечом. Да, она его понимала. В каком-то смысле его жизнь была отражением ее собственной.

– Наверное, это все равно что жить в аду – жить в городе, где все знают, что твоя мать убила твоего отца и его юную возлюбленную. Дети бывают очень жестокими. Это не просто клише, это правда. Поверь, уж я-то знаю. Детям свойственна злоба.

Ветерок бросил длинную прядь ей на щеку. Рука Майка, поднявшись, отвела прядь в сторону.

– Ты что, сердилась в детстве на родителей? Может, они не брали тебя играть в футбол?

– Меня никуда не брали. Я была… немного толстовата.

Он заправил прядь ей за ухо.

– Немного?

– Слишком.

– И сколько же ты весила?

– Не знаю. В шестом классе у меня появилась пара потрясающих черных сапог. Но икры были такие толстые, что я не смогла застегнуть «молнию» до самого конца. И я заправила голенища внутрь, пытаясь убедить себя, будто все подумают, что их так и следует носить. Но никто не обманулся, а я больше ни разу не надела эти сапоги. Как раз в тот год меня начали дразнить Мэдди-Цинциннати. Сначала я даже радовалась, что меня больше не обзывали Мэдди-Толстухой. А потом узнала, почему они меня так прозвали, и больше уже не радовалась.

Майк вопросительно повел темной бровью, и она пояснила:

– Они имели в виду, что я съела город Цинциннати.

– Маленькие негодяи. Неудивительно, что ты такая злюка.

Неужели она действительно злюка? Что ж, возможно.

– А твой, Майк, характер чем объясняется?

Он долго молчал. Наконец ответил:

– Я не такой дерганый, как ты.

– Да уж!.. – фыркнула Мэдди.

– То есть не был таким, пока ты не появилась в нашем городе, – добавил Майк с усмешкой.

– Но ты превратил в ад жизнь шерифа Поттера задолго до того, как я появилась в вашем городе.

– В те годы жизнь для меня была сущим адом.

– Могу себе представить.

– Нет, не можешь. – Майк тяжело вздохнул. – Когда я был мальчишкой, люди только и делали, что гадали: не собираюсь ли я пойти по кривой дорожке и кого-нибудь убить – как моя мать? А некоторые считали, что я стану таким же, как мой отец. Ребенку очень нелегко с этим справиться.

– А тебя такие мысли когда-нибудь тревожили?

Майк покачал головой:

– Никогда. Беда моей матери – одна из бед – заключалась в том, что она жила с человеком, который ее все время обманывал. А беда отца была в том, что он женился, хотя ему вообще не следовало этого делать.

– Потому ты и решил не жениться?

– Да, именно поэтому. – Присев на перила, он взял руку Мэдди. – Вроде того, как ты решила держаться подальше от секса.

– О, это совсем другое. Просто я гедонистка. Люблю наслаждаться радостями жизни, но приходится кое от чего отказываться.

В этот момент ее гедонистическая натура явственно ощутила, как тепло ладони Майка, разливаясь по ее руке, проникает прямо в грудь.

– Да, от секса пришлось отказаться, – пробормотала Мэдди.

– А если нарушить запрет? – Он сжал ее руку.

Мэдди попыталась высвободиться, но Майк держал ее слишком крепко.

– О, тогда случится беда…

– Неужели? – Сквозь разделявшую их темноту Мэдди видела, как сверкнула его обольстительная улыбка. – И это будет очень большая беда? – Он осторожно привлек ее к себе, так что ее нога очутилась между его ног.

Тепло его тела, его прикосновения и лукавая улыбка – все это вскружило Мэдди голову, лишило воли к сопротивлению. Какие уж тут границы?! Груди ее налились тяжестью, кожа горела, и неумолимая сила, которую она ощутила в первый раз, когда поцеловала Майка, снова обрушилась на нее – внезапная, мучительная и неодолимая.

– Тебе не захочется знать, – пробормотала Мэдди.

– О, еще как захочется.

– Я думала, ты не допустишь, чтобы твой язык оказался у меня во рту.

Майк посмотрел в озаренное лунным светом лицо Мэдди и нащупал застежку «молнии» на ее толстовке.

– Думаю, моему языку там самое место.

Он потянул замочек «молнии», края толстовки разошлись, и оказалось, что Мэдди не надела лифчик – сейчас бледные округлости ее обнаженных грудей находились всего в нескольких дюймах от его лица.

– Нас кто-нибудь увидит, – сказала она, схватив его за запястье.

– Семейство Аллегрецца в Бойсе. – Он тянул замочек вниз, расстегивая толстовку до самой талии.

– А соседи на другом берегу? – спросила Мэдди, не препятствуя ему, однако, когда он раздвинул полы толстовки. Ее крепкие груди смутно белели в лунном свете, и отвердевшие соски эротично выделялись на их бледном фоне.

– Все сидят по домам, но если кто и остался на улице, то все равно ничего бы не увидел – слишком темно. – Его руки обвили ее талию. – Не бойся, никто не увидит, как я делаю… вот это. – Нагнувшись, Майк поцеловал ее живот. – И это. – Он поцеловал ее между грудей.

– Эй, Майк!..

– Да-да, слушаю.

Ее пальцы теребили волосы у него на висках. Задыхаясь, она пробормотала:

– Наверное, нам не стоит этого делать.

– Хочешь, чтобы я остановился?

– Нет.

– Вот и хорошо. Потому что я нашел место для своего языка. – Майк лизнул ее набухший сосок. Сегодня от нее пахло сахарным печеньем. Она и на вкус была как сахарное печенье.

Глухо застонав, Мэдди прижала к себе его голову.

– Как хорошо, Майк! Как долго я ждала… Только не останавливайся.

Он и не собирался останавливаться. Тем более сейчас, когда занимался именно тем, о чем мечтал заняться с Мэдди с того самого дня, как увидел ее в хозяйственном супермаркете.

– Ты очень красивая женщина, – сказал он, поглаживая ее груди. Майк отстранился, чтобы видеть глаза Мэдди, горевшие желанием. – Хочу облизать тебя всю и… Начну здесь.

Он впился поцелуем в ее губы, а рука его, до этого ласкавшая груди, нырнула за пояс ее свободных брюк. С той ночи, как Майк целовал Мэдди в баре, ему не давали покоя дикие фантазии – он представлял, что сделал бы с ней, окажись они наедине. Пробравшись меж ее ног, пальцы его ласкали то, что скрывалось под тонкими трусиками. Мэдди была невероятно разгорячена и сочилась влагой, и его пах сводило сладкой и мучительной судорогой. Он ее хотел. Хотел так сильно, как уже давно не хотел ни одну женщину. Он пытался держаться от нее подальше, но, когда представился предлог, примчался к ней тотчас. И он никуда не уйдет, пока не удовлетворит страсть, от которой изнывало его тело. Мэдди его хотела, и он был готов дать ей то, чего она желала. Да, он никуда не уйдет, пока у обоих останется хоть капля сил, чтобы ласкать друг друга.

– Да, Майк, да… – едва слышно прошептала она. – Трогай меня там.

Толстовка свалилась к ее ногам, а Майк, запустив пальцы ей в трусики, проговорил:

– Вот здесь? – И он чуть раздвинул скользкие упругие складки плоти. Она исходила влагой, и ему ужасно хотелось проникнуть туда не только пальцами.

– Да, да, да… – Ее дыхание сбилось, а руки вцепились в его плечи.

– Мне нравится думать, что это я заставил тебя промокнуть, – сказал он, едва не касаясь губами ее губ. Его пальцы пощекотали маленький бугорок женской плоти. – И здесь? Не возражаешь, правда?

Мэдди покачала головой, потом кивнула; она уже и сама запуталась – не знала, чего, собственно, хотела.

– Знаешь, Майк, – прошептала она, еще крепче обнимая его за плечи, – если ты не остановишься… О господи, не останавливайся, – простонала она в тот момент, когда от могучего оргазма ее колени подогнулись.

• Предыдущая
• 31/52
• Следующая