Битва Стихий (СИ) - Дженкинс Кассандра - Страница 17

— Водопад, — прошептал Хейдив-Ли, ограждая их от попытки приблизиться к берегу.

Тарион проследил за взглядом пандарена вверх по течению. И понял, что больше не слышит шума падающей воды.

Русло реки оставалось на месте, но между пологих берегов текло нечто, меньше всего напоминавшее воду. Будто какой-то нерадивый художник вознамерился запечатлеть пейзаж Пандарии, но истратил краски прежде, чем принялся за реку, и лишь кое-где прорисовав тени, оставил эту идею.

Пустота добралась до водопада. Отныне в Пандарии не было проточной пресной воды, только сотворенная, как и круассаны, с помощью магии. Интересна, какова на вкус волшебная вода? Чтобы промыть плоды венке от яда, нужно было много воды. Воды из реки. Вчера Хейдив-Ли говорил Джайне, что волшебная не подходит для этих целей. Что теперь будет делать великовозрастный старейшина с созревшими плодами венке?

«Помоги….», — услышал молодой дракон.

Кто бы им помог, в сердцах ответил Тарион. Голос перешел на бессвязный хрип, затем и вовсе притих. Так-то лучше, решил мальчик. Разве это может быть Зов Древнего, способный свести с ума самого Аспекта Земли? Он слышит какое-то невнятное бормотание, похожее на стон умирающего. Зов не приказывал разрушать мир или убивать пандаренов. Если бы по ночам он не мешал ему спать, он бы мог совсем не обращать на него внимания.

Погруженный в мысли Тарион не заметил, что Хейдив, оставив их с Хайди возле повозки, спустился к реке. Мальчик увидел пандарена только, когда он вернулся и закричал:

— Хайди! Несносный мальчишка! Вернись! Тарион, где он? Ты заснул, что ли? Что с тобой сегодня?

— Я не знаю, где он, Хейдив, — пробормотал мальчик. — Я ничего не заметил.

Тарион видел, насколько мучительно далось это решение пандарену. Джайна — а может, и Кейган-Лу, кто-то из них двоих точно — просил его не сводить с Тариона глаз, а Хейдив одинаково сильно уважал их обоих. Должно быть, сына он любил еще сильнее.

Пандарен обратился к мальчику:

— Тарион. Я знаю, что леди Джайна просила не упускать тебя из виду ни на минуту. Но из нас только ты умеешь летать. Лес опасен. Пустота сейчас необычайно подвижна. Пожалуйста, поднимись в небо. Осмотрись. Хайди не мог уйти далеко. Он ведь только что был рядом с нами.

— Хорошо, Хейдив. Я быстро найду его.

Вот и подвернулся случай полетать, кисло подумал Тарион. Он перекинулся в дракона. И обомлел. Хрипевший в его сознании голос в мгновение ока обрел небывалую мощь.

Если бы после событий с Бронзовой горой Тариону не запретили летать, он знал бы с самого начала, что шепот, слышимый им в облике человека, в облике дракона превращается в крик.

«Они вернулись!!!! — орал тот, кто еще мгновение назад жалобно молил о помощи. — Они ЗДЕСЬ!»

Тарион будто находился в самом сердце ожесточенного морского шторма. Волны одна за другой росли вокруг него и с грохотом обрушивались на неизвестного противника.

Он спешно взмыл в воздух, чтобы не дать пандарену заметить его состояние.

После того, как он найдет Хайди и они вернутся в лагерь, нужно обо всем, без утайки, рассказать Джайне. Если сила Зова была подобной или даже превышала то, что испытывал Тарион, возможно, ему не стоит быть таким категоричным по отношению к отцу. Может быть, Нелтарион действительно сделал все возможное.

Старшего сына Хейдива нигде не было видно. Превозмогая бушующую в его сознании бурю, Тарион пошел на второй круг. Пандарен наблюдал за ним с земли.

«Ты! Тот, кто слышит меня! — внезапно обратился к нему голос. — Я знаю, ты рядом. Помоги! Они вернулись! Их сотни!»

Тарион завис в воздухе над деревьями, мотая головой, тщетно надеясь, что хорошая встряска выбьет из нее все лишнее. Он не просто слышал чей-то голос, это создание целенаправленно обращалось именно к нему за помощью. Это не были Древние Боги, хотя кто знает, на что они способны.

Когда-то Ноздорму насмехался над его решением отправится в горную крепость вершить предначертанное. Тогда Тарион немного поспешил, с этим он был согласен. Но что если ему не суждено вернуться в Азерот? Если вмешательство во время не прошло для него даром? Тогда есть только Пандария и этот голос, от которого он тщетно пытается сбежать. В любой момент Пустота может поглотить остров целиком, к чему осторожничать? Да и насчет его безрассудства магна Эгвин была трижды права.

Тарион резко развернулся. Какое-то время Хейдив-Ли, бросив повозку, бежал за ним, размахивая руками. Но когда понял, что Тарион летит к морскому берегу, пандарен остановился.

Тарион сдался зову о помощи, позволил вести себя, как если бы подставил крылья ветру. Он даже закрыл глаза, полностью сосредоточившись на происходящем внутри себя.

Сейчас он наконец-то разберется, кто же столько времени мешает ему спать по ночам.

Стараясь не шуметь, Чейн-Лу подтянул за лямку сумку, заменявшую ему подушку у походного костра. Его соседи, казалось, никогда не заснут. Оба пандарена мечтали стать учениками пивовара, и желали начать обучение уже сейчас, задавая один вопрос за другим. Тот факт, что их жизнь висела на волоске, интересовал их гораздо меньше, чем рецептура сливочного пива. Один из них — его звали Эймир-Ха — выбрал профессию лекаря, но для него приближался срок смены деятельности, когда каждый из пандаренов мог выбрать новую профессию или продолжать совершенствоваться в старой. Эймир-Ха рассказывал, как ему тяжело далось исцеление леди Джайны, и он понял, что не готов быть лекарем.

— Теперь я не хочу исцелять тела, буду исцелять души пандаренов! — подмигнул Эймир-Ха пивовару.

В иные дни Чейн-Лу не нарадовался бы таким ученикам, но сейчас у него было дело важнее этого. Лагерь еще спал. Будущие ученики пивовара храпели на два голоса. Сегодня Йена, как и многие другие женщины, будет помогать Кейгану-Лу с ритуалом по очищению плодов венке. Другого шанса сбежать в лес у Чейна не будет.

Проклиная серые сумерки, Чейн-Лу мелкими перебежками, прячась за сосновыми стволами, сумел покинуть лагерь и скрыться в чаще, где перевел дух. Теперь нужно глядеть в оба. Как противостоять мирмидону на своем пути, пандарен не знал, оставалось только надеяться, что прекратившиеся нападения детей моря не возобновятся по закону подлости именно сейчас. Чейн-Лу молил лишь о небольшой отсрочке, много времени ему не нужно было. Может быть, его и не хватится никто. Поправив сумку на своем плече, пивовар отправился в путь.

Пандарена окружал всеми покинутый, будто покрытый слоем вековой пыли пепельно-серый лес. Казалось, пандарен забрался на заброшенный чердак — тот же сумрак, спертость воздуха, а в хранимой ветоши угадываются отголоски былой роскоши. Твердой уверенности в успехе у него не было. Когда над головой зияет Пустота, ни в чем нельзя быть уверенным. И меньше всего в том, что какие-то особо удачливые пчелы умудрились собрать пыльцу с цветков липы и даже произвели тот особый серебристый мед. Сейчас, оказавшись в одиночестве в вымершем притихшем лесу, Чейн-Лу ясно это понял. Какие уж тут пчелы, когда растения под ногами рассыпаются в прах от одного касания. О, какой же он глупец. Откуда здесь взяться пчелам. Не пора ли повернуть назад?

Пивовар уловил за спиной крадущийся шорох чей-то поступи. Похоже, поворачивать поздно. Затаив дыхание, Чейн лихорадочно соображал о пути к отступлению. Если он припустит вперед, то сможет вернуться в лагерь по широкой дуге, следуя вдоль морского берега. Бежать сейчас или подождать? Вдруг это всего лишь белка? В звенящей тишине вымершего леса даже поступь мелкого грызуна покажется раскатами грома. Он отошел достаточно далеко от лагеря и это не мог быть кто-нибудь из пандаренов.

Нет, понял пивовар, как стадо буйволов, белка шуметь не будет. Надо оглянуться и проверить, не мирмидон ли это. Впрочем, лучше сразу бежать не оглядываясь. Дальше убежишь.

Чейн-Лу сорвался с места.

Последний раз ему доводилось так быстро бегать, когда они с Кейганом соревновались в беге наперегонки, то есть невероятно-невероятно давно. Пивовар быстро выдохнулся. Он остановился, согнулся, пытаясь перевести дух и не дать сердцу выпрыгнуть наружу. Его преследователь даже пролетел мимо, не сбавляя скорости. Потом вернулся.