Битва Стихий (СИ) - Дженкинс Кассандра - Страница 57

— Рад видеть тебя, — прогремел Безликий. Он не утратил манеру речи, свойственную столетнему священнослужителю. Оттого ни на минуту невозможно было забыть, кем он был и кем стал по доброй воле.

Андуин не ответил. Принц всегда был предельно честен, вспомнилось Гевину, он вряд ли может ответить тем же приветствием. Молчание не смутило слугу Древнего Бога.

— Я хочу рассказать тебе о Свете, Андуин.

— Неужели? — вырвалось у принца.

Безликий оскалил три ряда острых клыков. Оскал мог сойти за улыбку, если бы не внушал такой ужас.

— Что есть Свет, Андуин? Всего лишь вторая половина Тьмы. Я расскажу тебе о мире первозданного хаоса, в котором Древние Боги жили до прихода Титанов. Первозданный хаос не знал Света или Тьмы. Это Титаны нарушили равновесие в Азероте и разделили Свет от Тьмы. Внушили созданиям Азерота, что Свет отныне будет добром, а Тьма — злом. Но кое-что Титаны так и не смогли изменить. Любой рожденный в Азероте связан с Древними Богами. Рождаясь, мы отбираем их силы, а умирая — даруем обратно. Мое тело испустило дух, и искра жизни возвратилась к Древним. Скажи мне, сколько людей погибло в том пламени? Скольких ты не смог спасти, Андуин? Конюхи. Повара. Гвардейцы. Я никого не забыл? Они отдали свои жизни, чтобы Н-Зот одарил меня новым обликом.

Ка'аз-Рат стал приближаться. Вскоре Шаггота осталась позади, между двумя витражами с черными драконами. Цветные стекла дребезжали от каждого шага Безликого. Принц не сдвинулся с места.

Гевин тоже не шелохнулся. Хозяин не приказал оставить их с принцем наедине.

— Расскажи мне, когда ты услышал Его? Что ты сделал для того, чтобы Он выбрал именно тебя из всех живущих в Азероте?

О ком он спрашивал Андуина, недоумевал Гевин, неужели о Древнем Боге?

— Я знаю, ты исцелял своих защитников там, возле пылающей кареты. Незадолго до моего преображения.

— Это ошибка, — покачал головой принц. — Я воин. Как и мой отец.

— Твой отец глупец, Андуин. Он пошел на поводу у Культа. Не было ничего проще, чем стравить Орду и Альянс между собой. Каждый день они убивают друг друга во благо Древнего Н-Зота. Ты не похож на отца. Ты надел робу послушника Света. Ты направился в Святой Поход вместе с нами. Разве воин сделал бы это?

— Насколько я знаю, послушники Света не носят при себе кинжалы. Я воин и со мной было оружие. Что стало с моим кинжалом?

Осознано или нет, но Андуин повторял манеру поведения своего отца, его властность и умение управлять людьми. Гевин даже услышал знакомые стальные нотки в голосе мальчика.

Мальчика-калеки, который смотрел, задрав голову, на порождение Древних Богов и спрашивал о судьбе отцовского подарка.

Все шесть отростков Ка'аз-Рата, заменявших ему руки, взвились в воздух. Старые привычки. Будь он человеком, он бы пожал плечами.

— Что ж, раз ты мнишь себя воином…

По молчаливому приказу хозяина Шаготта, похожая на клубок сплетенных между собой змей, покатилась в сторону Андуина. Ее черные, блестящие щупальца раскрылись перед ним будто цветок.

Внутри белел кинжал.

Тот самый кинжал, что подарил ему Вариан. Что едва не стоил ему жизни. Гевин сам принес этот клинок в кабинет короля незадолго до того, как тот вручил его сыну. Это он относил приказы кузнецам и приносил их ответы королю, каждая кованая деталь в облике посеребренного грифона и позолоченного льва была ему так же хорошо известна, как и принцу. Ведь Вариан неоднократно и дотошно обсуждал отделку.

Кузнецы Грим-Батола не обладали умением прославленных мастеров Стальгорна. Но они сделали все, чтобы не испортить клинок, а сохранить его былое величие.

— Это твой кинжал, Андуин. Возьми его.

Они даже отдали ему кинжал, когда он попросил его. Гевин заметил дрожь в руках принца, когда он впервые коснулся рукояти. Андуин не ожидал подобного поворота. Возвращение кинжала ясно давало понять — его не боятся. Ни его, ни его отца. Особенно его отца, который был сосредоточием власти в Азероте, важнейшим и сильнейшим человеком, отныне Вариан ничто в сравнении с теми силами, в играх которых участвует Андуин. Даже кинжал ему не поможет, даже с оружием в руках он обречен.

В Багровый зал вошел последователь Культа. С клинком в руке.

В тот же миг Безликий прорычал:

— А теперь сражайся за свою жизнь, воин! Убей его. Или он убьет тебя.

Андуин вполоборота повернулся к Гевину, передал трость. Поднял кинжал и кивнул противнику. Что же он делает, вертелось в голове Гевина, это не рыцарский турнир, плевать на учтивость. Сумеречный фанатик, видимо, решил так же. Он не стал отвечать на приветствие, к тому же его лицо скрывал капюшон. Сумеречная роба вздулась за его спиной, когда он устремился к принцу. Гевин не смыслил в фехтовании, но даже ему стало понятно, что бесформенный халат не лучшая одежда для поединка. Возможно, это и было послаблением со стороны Безликого? Ведь Андуин нужен ему живым?

Или уже нет? Он знал и об ожогах, и о терзавших принца болях. Он сам приказал лекарям прекратить лечение принца. Он не мог не заметить, когда стоял перед принцем, что Андуин старался не нагружать пострадавшую ногу и весь свой вес переносил на левую сторону.

Льняные свободные штаны и рубаха не стесняли движения Андуина. Без особых сложностей принц отразил первые выпады культиста. Он даже поиграл кинжалом в руках. Первый бой, в котором ему удалось воспользоваться подарком отца по назначению, возможно, он не успел свыкнуться с оружием. Не в этом дело, понял Гевин. Принц сильно осунулся и потерял в весе, клинок слишком тяжел для него.

Противники двигались по кругу, миновали стол, за которым когда-то восседали все четыре Сумеречных Советника. Когда Бенедикт только строил планы о похищении принца. Теперь Андуин в этом зале, в недрах Грим-Батола, и он борется за свою жизнь из последних сил.

Принц сдавал позиции. Иначе быть не могло. Хромота стала явной, выпады давались с большим трудом. Дважды принц пытался обезоружить противника, а третья попытка чуть не лишила его равновесия. Раны давали о себе знать.

Фанатик ускорился. Шаг за шагом, выпад за выпадом, принц на глазах терял оставшиеся у него силы. Тогда культист высоко занес кинжал… и рассек лишь воздух перед собой. Андуин нырнул, пригнулся, оказался у него за спиной. Противник резко крутанулся вокруг себя. Свободная роба облепила его ноги, широкие рукава обвились вокруг тела. Несколько секунд промедления оказались достаточны для ученика прославленного гладиатора, каким был Вариан. Если победа принца и не стала неожиданностью для Ка'аз-Рата, то этого не скажешь о том, что произошло дальше.

Одним резким движением Андуин сорвал с головы противника капюшон. Перед ним стоял человек. На его месте мог оказаться кто угодно, даже кентавр, подумал сначала Гевин. А затем понял, что это и было послаблением для Андуина. Школа фехтования любой другой расы Азерота могла разительно отличаться от той, что с детства обучался Андуин.

И пускай это был человек, он оставался вооруженным.

По Багровому залу разнесся звонкий голос Андуина:

— Именем короля Вариана Ринна! Именем наследника Штормграда! Приказываю сложить оружие перед твоим принцем!

Лицо человека вытянулось. Под сводами Грим-Батола он ожидал многое, но оказался не готов к встрече с самим Андуином.

— Ваше высочество… — пролепетал он и разжал правую руку.

Шаготта устремилась к нему, вряд ли он успел понять, что происходит. Ее гибкие щупальца оплели его тело, ставшее неожиданно мягким и податливым, как влажная глина. Последним скрылось его вытянутое удивлением лицо. Шаготта раздулась, как одна огромная блестящая сытая пиявка и все так же, то ли ползком, то ли перекатами, убралась через открытую дверь в коридор.

Андуин опустился на колени. Силы оставили его. Правой рукой, будто прощаясь, он погладил кованые фигурки на рукояти кинжала.

— Ты знаешь, кто этот человек, Андуин? — спросил Безликий.

Принц не отрывал взгляда от клинка. Гевин слишком поздно понял, что этим человеком, о котором спрашивали принца, был он сам.