Битва Стихий (СИ) - Дженкинс Кассандра - Страница 65

Годфри не вернулся обратно в крепость через западные ворота. Он вышел наружу, крепко запер их, отметил, что нужно поставить здесь часовых и пошел вдоль стены крепости. Паршивая крепость, надо сказать. Стены обсыпаются, никакой осады не выдержит, если до этого дойдет. А дойдет обязательно. Сильвана не простит им ни бунта, ни тем более отнятого личного оружия.

Впрочем, не этой ночью, решил Годфри, продираясь через колючие заросли терновника. Хотя бы не этой ночью. Ему нужна передышка.

Крепостная стена изгибалась и поворачивала к морскому побережью. Опять море. Все в его новой жизни после смерти сводилось к этой соленой луже. Некогда лучшая преграда Гилнеаса, снабженная губительными коралловыми рифами, теперь бесполезная, как и хваленая Стена Седогрива. По насыпи Годфри спустился вниз к воде. Приблизился с опаской, и не сразу сообразил, что не увидит своего отражения. Со дня возрождения к жизни он не видел собственного лица или тела в зеркале. Не самая популярная деталь интерьера среди мертвых граждан. Луны Азерота пощадили его, не ослепляли звездное небо. Черный бархат волн мягко плескался вдоль песочного берега.

Годфри услышал шорох, кто-то решил разделить с ним его ностальгические морские прогулки.

— Штиль, — весомо заметил Эшбери за его спиной.

Надо отдать должное этому шепелявому мятежнику. Скоро он научится выражать свои мысли только теми словами, что действительно содержат шипящие.

Годфри не замедлил шагу и не обернулся. Эшбери пошел следом. Годфри услышал:

— Королефа ф Подгороде.

Годфри это знал. Они преследовали Сильвану, но вести ее до Подгорода им было не по силам. Пока еще нет. С ней была армия, пускай и разбереженная мятежным духом. Многие с кладбищ Гилнеаса, оказавшихся на пути королевы после бегства из Столицы, примкнули к их рядам. Годфри удивило их количество. Между королевой и бывшим лордом этих земель, разумеется, они сделали логичный для них самих выбор. Это не гарантировало дальнейшей верности. Годфри не верил им. Настоящие подданные Сильваны в Подгороде, что в Тирисфале, куда он так и не добрался и никогда более не попадет. Живым уж точно.

— Где Лорна… мы не знаем.

Это прозвучало даже без ошибок. Годфри остановился. Обдумал сказанное. Направился дальше вдоль линии прибоя. Ему нечего ответить на это. Эшбери знал, что совершил непоправимую ошибку, когда назвал дочь Кроули по имени. Совестливость у него не отнять. Эшбери не умел просчитывать действия наперед, но терзаться последствиями — это он умел. Он сам распорядился, чтобы девушку нашли и не трогали. В том разбое, когда нежить крошила каждого встречного, отдать такой приказ было смелым решением.

Но Лорну не нашли. В последний раз Годфри видел Лорну именно возле королевы. Винсент Годфри все видел. А еще он был связан.

До того, как Джонсон разрядил обойму, Лорна закричала. Годфри был уверен, крик прозвучал раньше выстрела. Мастифф сорвался с места у ног девушки и преодолел расстояние до королевы мертвых.

Разумеется, нервы собак были взведены до предела. Лорна могла не удержать их, и одна из них рванула в бой. Но из нескольких дюжин оживших трупов, что окружили троих живых, собака выбрала именно того, кто угрожал смертью Сильване Ветрокрылой.

Мастифф подпрыгнул прямо перед лицом королевы и впился зубами в костлявую руку Джонсона. Он успел нажать на спусковой крючок. Сильвана отскочила в сторону. Ее скорости и реакции можно было только позавидовать. Чего не скажешь о гноме. Предназначавшаяся Сильване пуля угодила в него. Повезло, что в руку, возможно, помощь Годфри не пройдет даром. А через миг на подмогу Сильване подоспел второй отряд Следопытов.

Годфри заметил хищную улыбку королевы, когда прозвучало имя Кроули. Она не упустит своего. Дочь Дариуса Кроули значила многое.

Джонсона атаковала вторая собака. Мастиффы повалили его наземь. Лишь одна из них выжила, умчалась в лес, а Джонсон выдернул окровавленный нож из бока той псины, что разгрызла ему правую руку.

Лорна осталась одна. Эшбери на роль защитника мало годился. Об этом он тоже потом сокрушался, но что толку? Сражение унесло связанного Годфри в сторону, ему тоже приходилось сражаться за собственную жизнь. Эшбери не сразу развязал его. Когда он вновь посмотрел на поляну, Лорны уже не было.

Годфри не слишком цеплялся за жизнь гнома, но орк почему-то цеплялся. А хоть один из этих двоих должен был остаться в живых и добраться до Гилнеаса.

Годфри мог бы и дальше почем зря подозревать Лорну, если бы не расслышал того, что именно она прокричала. Он не сразу осознал значение этого простого слова. Было не до того. Уже в крепости до него вдруг дошло, а потом он взял бархатный мешочек и направился к комнатам, что занял Джонсон и не выходил из них уже несколько дней.

— Зачем пришел? — спросил он Эшбери, наконец.

— Джонсон мертф. Девица тоше. Ты теперь главный.

— Как?

— Яд, — так же коротко ответил Эшбери.

Как благородно и неожиданно. Мерзавец Джонсон поделился с возлюбленной бодрящим эликсиром. Конечно, им обоим нужны были силы.

— Забери королевский лук из спальни Джонсона, — сказал он Эшбери. — Глазу с него не спускай, понял?

Эшбери кивнул, песок под его голыми ногами тихо заскрипел. Одно удовольствие с ним теперь разговаривать. Слова лишнего не скажет.

Годфри опустился на песок. Обхватил голову руками.

У Лорны Кроули действительно был яд. Она не выпила его, как сказала ему. Она хотела стать Отрекшейся, и хотя бы в этом она не обманула его. Яд, что был у нее с собой, предназначался для другой. Для королевы Отрекшихся, жизнь которой она спала своим резким выкриком: «Фас!».

Лорна Кроули добилась своего. Она была где-то там, рядом с королевой. Но уже без яда.

Парук гнал всю ночь. В дороге лошадь сильно нервничала. Слишком близко они были и к крепости Темного Клыка, и к лагерю Отрекшихся. Они миновали заброшенное кладбище, на котором Лорна назначила Годфри встречу, и руины Стены Седогрива. Орку казалось, что на землях Гилнеаса сейчас безопасней. Но расслабляться все равно не стоило. На рассвете пришлось сделать привал.

Уизли урывками приходил в себя, стонал и бредил. Его лихорадило. Скачка, разумеется, не пошла ему на пользу, но вроде и не навредила. После того, как Годфри извлек пулю, рана перестала кровоточить. Через несколько дней, возможно, спадет отек, только где эти несколько дней взять?

Парук не был уверен в своих дальнейших действиях. Он не мог бросить гнома одного в лесу на растерзание воргенов или нежити. Как и оставить Уизли в крепости. В одиночестве гном долго не протянет, ни пропитания, ни воды он себе набрать или добыть не сможет. Но терять время, дожидаясь, пока гном пойдет на поправку, Парук тоже не мог.

Парук нарвал еловых ветвей и соорудил в тени подстилку для Уизли. Обтер взмыленную лошадь свежей травой, привязал среди сочных зарослей и опустился наземь перевести дух. Неподалеку журчал ручей, он немного отдохнет и наберет воды себе, лошади и попробует напоить Уизли. Еще нужно обязательно промыть рану. А потом добыть какой-то пищи. Может, в округе найдутся съедобные коренья или ягоды, чтобы ему не пришлось уходить далеко в лес, сооружать силки и оставлять лошадь и гнома без присмотра.

После тошнотворного смрада целой армии нежити Парук с удовольствием вдыхал свежие ароматы хвои. Медленно на рассвете пробуждалась природа, нерешительно перекликались птицы. Как давно он не слышал птиц. Птицы, это хорошо. Он без труда поймает одну из них на ужин. Или обед…

Кажется, на какое-то время Парук заснул. Пробуждение было резким. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Первым делом он посмотрел на лошадь. Та паслась и не выказывала признаков беспокойства.

— Здесь кто-то есть… — прошептал Уизли.

Он, наконец, пришел в себя, но возможно все еще бредил. Гном озирался вокруг с совершенно безумным видом. Кожа приобрела плохой желтовато-серый оттенок, на одежде засохла спекшаяся кровь. Могла ли его рана привлечь хищников?