Чары колдуньи - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/88
• Следующая

Каждый вечер, прежде чем просто заснуть, она привычно погружалась в состояние «вещего сна» — для нее это было таким же обычным делом, как для любой женщины выглянуть в окошко-заволоку. Едва ли Незвана помнила время, когда не умела этого делать, — ведь она была рождена и воспитана для того, чтобы стать волхвой, вечной путницей на невидимых и бесконечных тропах Навьего мира. «Вещий сон» — это скорее место, чем время, особое место на межах Того и Этого света, где ведогон волхва, освобожденный из тела, встречается с обитателями Той Стороны — своими друзьями, помощниками, покровителями, слугами, врагами, повелителями… Как сильный мужчина, гордясь и радуясь силе своих рук, легко поднимает свое тело по веревке, так Незвана, ложась на узкой и жесткой лежанке, мигом подтягивалась, используя в качестве веревки собственный хребет, и взлетала по позвонкам, будто белка по ветвям, — и вот уже под ней и правда ветви Мер-Дуба, уходящего вершиной за верхнюю грань видимого неба. Все выше, выше… сквозь серое сумеречное пространство, пока не покажется впереди знакомый берег — знакомый и каждый раз иной, — усыпанный углем и золой погребальных костров, из которого тут и там виднеются обгоревшие остатки костей, черепа с пустыми глазницами… Вот берег черной Забыть-реки, а вдалеке полыхает пламенно-багровым еще одна река — огненная.

Но туда ей сейчас не нужно. Она бежит вдоль берега Забыть-реки, чуткими ноздрями ловит запахи — невидимые следы на тропе. Сейчас она — женщина с головой волчицы, с волчьим хвостом, таков ее облик в Навьем мире.

Вот Змеиный камень — огромный, серый. Четыре года назад она впервые попала сюда, заблудившись на незримых тропах, и заснула, совершенно обессиленная. Тогда она была измучена, полна обиды, злости и боли. Вся ее жизнь, казалось, рухнула. Много лет она и ее мать, волхва Безвида, были самыми близкими людьми для кривичского князя Станислава — сына сестры Безвиды и двоюродного брата Незваны. Ему суждено было погибнуть еще в юности, в тот же день, когда сложил голову в битве со смолянами его отец, князь Велебран. Безвида вернула Станилу с Того Света, выпросила у Марены его дух, пообещав за семь лет раздобыть взамен другую жертву княжеской крови. И исполнила обещание — этой жертвой стал смолянский князь Громолюд, кровный враг Станислава. А Станила унаследовал все его земли и владения. Но вместо благодарности он прогнал от себя тех, кто дал ему сил для этих побед, — Безвиду и Незвану. Так пожелала его новая молодая жена — Огнедева[5]. И хотя Станиле досталась не та Огнедева, поддельная, Незвана винила во всем настоящую — ту, что уехала к Аскольду. Ведь именно ее, Дивомилу ладожскую, Станила пожелал ввести в свой дом и в конечном счете из-за нее прогнал служительниц Марены, с которыми девушка, воплощавшая Солнечную Деву, богиню Солонь, не могла жить рядом. Бывшую полонянку Красу, купленную за шестьдесят шелягов и ставшую смолянской и кривичской княгиней Зарялой, Незвана ненавидела гораздо меньше, потому что та была ей не соперница. Конечно, она кое-чему научилась и приобрела кое-какие силы, оказавшись на месте матери и верховной жрицы нескольких родственных племен, но все же истинное благословение Огнедевы принадлежало другой, которая и питала своей силой Огнедеву поддельную. И на эту, настоящую Огнедеву, княгиню Дивомилу, Незвана направила всю свою ненависть.

Уйдя в леса, она поклялась не знать покоя, пока не погубит соперницу и не заставит Станилу призвать их с матерью назад. День и ночь, вновь и вновь уносясь в Навий мир, она искала подходы к Огнедеве — но напрасно. Целое войско духов преграждало Незване путь, и, пытаясь нанести удар, она получала ответ такой силы, что ее выбрасывало из Навьего мира, чуть живую и обессиленную, и после этого ей приходилось долго отлеживаться в Яви.

Она понимала, что это значит. Ладожская Огнедева была от рождения наделена слишком сильной судьбой — боги предназначили ее для чего-то важного, и пока предназначение не выполнено, ее защищает сам Лад Всемирья. В ярости и бессильном гневе Незвана могла бы и ему бросить вызов, но умом понимала, что уж это никак невозможно. Оставалось или ждать, или искать другие подходы — в том числе через Явный мир. Но и в Явном мире их силы были не равны — Огнедева стала княгиней, а Незвана, наоборот, утратила влияние на своего брата-князя и не могла опереться ни на кого, кроме себя. Ни в Навьем мире, ни в Явном ее и близко не подпустили бы к той, которую она ненавидела всей душой.

Но она была бы недостойна своего рода, если бы не продолжала поиски и попытки. В облике полуженщины-полуволчицы Незвана носилась темными тропами, встречала разных тварей, говорила с ними, сражалась, подчиняла себе и тем увеличивала свою силу. Но вот беда: те, кого она могла побороть и подчинить, не могли помочь, потому что были слабее ее. Сила колдуньи возрастала, как возрастала и совокупная мощь подчиненных ей духов, но все ее попытки пробиться сквозь защиту Огнедевы заканчивались провалом.

И вот однажды она, утомленная поисками, добрела до огромного серого камня, рухнула и уснула у подножия, скованная то ли усталостью, то ли силой самого этого места. И во сне увидела, как из Забыть-реки поднимается громадный змей — черный уж с золотыми пятнышками по бокам головы. Во сне Незвана затрепетала — это был сам Зверь Забыть-реки, могучий дух Нижнего мира, одно из воплощений Велеса и страж первого рубежа между миром живых и миром мертвых. Он все поднимался и поднимался, его голова вздымалась все выше и выше к темным небесам, на которых никогда не показываются светила, его мощное черное тело все тянулось и тянулось, будто ствол Мер-Дуба… Казалось, что сама Забыть-река встает из своего пепельного ложа, грозя опрокинуть равновесие всего мирозданья… И когда Незвана была уже совершенно подавлена и обессилена от ощущения его мощи, он вдруг исчез — и оказался совсем рядом с ней. Теперь он принял облик, близкий к человеческому, — перед ней предстал мужчина с головой ужа, и все его тело было покрыто блестящей черной чешуей, мелкой, мягкой на вид, но гладкой и прочной, как черненая сталь.

— Кто ты и из какого мира? — хотела она задать ему положенный вопрос, но не сумела издать ни звука.

— Это скорее я тебя спрошу, кто ты, дочь Безвиды, и из какого мира пришелица? Из Яви? — усмехнулся человек-уж, и голос у него был низкий, немного хриплый, но теплый и проникающий, будто гладил по душе чем-то мягким. — Ты далеко забралась — туда, где твоих сил уже не хватит, чтобы защитить себя. Что ты здесь ищешь?

— Я ищу силы для борьбы с моим врагом, — мысленно ответила Незвана, но здесь ей и не нужно было говорить вслух — он легко улавливал ее мысли.

Она с трудом села на серый пепел, подняла голову, чтобы рассмотреть его как следует. Человек-уж лежал на берегу, со стороны воды, подперев рукой змеиную голову, и разглядывал ее.

— А кто твой враг?

— Она… — Незвана пыталась назвать хотя бы одно из имен ненавистной ей женщины, но не могла, словно здесь они были запретны. — Ту, что отняла у меня все, чем я владела.

— Не все, — возразил он. — С тобой осталась твоя сила. И твоя сила возросла. Пусть ты не можешь пока одолеть ее, но в том не твоя вина. Ее защищают сами боги — она нужна им. Но я скажу тебе: это не вечно. Она исполнит свое назначение и тогда будет беззащитна. Тебе нужно ждать, а тем временем готовить свою будущую победу.

— А как твое имя? — наконец спросила Незвана.

— Зови меня Князь-Уж. — Он мягко потянулся, и перед ее глазами мелькнуло будто бы извивающееся змеиное тело.

— Ты будешь помогать мне? — спросила она, понимая, что ей не хватит сил бороться с ним и подчинить его.

— Я буду помогать тебе, — кивнул человек-уж. — Но для этого ты должна признать мою власть…

Незвана не успела ответить, как вдруг ощутила себя опутанной кольцами змеиного тела: оно сковало ее по рукам и ногам, было горячим и крепким, как железо, но гибким и подвижным, будто под прочной гладкой кожей переливался жидкий огонь.

• Предыдущая
• 10/88
• Следующая