Король-Воитель - Банч Кристофер - Страница 20

• Предыдущая
• 20/108
• Следующая

– Но мне все равно, – заявила Стеффи. – Эдирне всегда кончает в первый же момент, а потом говорит о том, что было, а Джалака слишком туп для того, чтобы с ним можно было говорить. И, – добавила она глухим, чуть слышным голосом, – мне хотелось, чтобы меня поимел кто-нибудь новый.

– Хотел бы я оказаться первым. – Она отвела взгляд. – Или, еще лучше, единственным. – Стеффи вдруг залилась румянцем. – Но из этого у нас с тобой ничего не получится, и потому мне придется ограничиться тем, на что я способен.

– Я хотела взять с собой Малу, но она испугалась, что ты решишь, что это слишком странно, и прогонишь нас обеих.

Я думал, что немного странноватым мне казалось все происходившее, но не стал отвечать.

– Ты спал так крепко, что я чуть не передумала будить тебя.

– Но ты хорошо потрудилась для этого.

– Пожалуй, даже слишком хорошо, – пробормотала она, пробегая пальцами по всей длине моего члена. – Он никак не хочет делать то, для чего предназначен. О нет, подожди! Он жив. А теперь вставай, покажи себя во всей красе. Заклинание Гунетт действует.

– Она наложила на меня заклятие? – спросил я с глуповатым опасением, так как немного побаивался волшебства, когда его применяли ко мне, и уж особенно к этой части моего тела.

– Ну конечно, – как мне показалось, даже с легкой обидой отозвалась Стеффи. – Мы хотели быть уверенными, что ты сможешь отработать свой ужин. – Она захихикала. – Я тебе нравлюсь?

– Конечно.

– Тогда, пожалуйста, ну пожалуйста, возьми меня. И сделай что-нибудь особенное, что-нибудь такое, о чем я могла бы вспоминать, когда ты уйдешь.

Я обвел взглядом хижину и заметил сундук.

– Подойдем туда, – предложил я. – Но сначала я хочу тебя поцеловать.

– Все, что захочешь.

Она соскользнула с меня, и мы несколько длинных мгновений целовали и ласкали друг друга. Я покрыл поцелуями все ее тело, лизал ее языком и играл в ней пальцами, пока она не начала корчиться от нетерпения. Тогда я поднял ее платье с пола, накинул его на сундук и уложил Стеффи сверху на спину, так, что ее ягодицы лежали на самом краю. Ее ступни я поставил на пол, а сам опустился на колени между ними.

– Обними меня ногами за талию, – попросил я, и она повиновалась. Я же принялся водить головкой члена вверх и вниз по ее обильно намокшим половым губам; девушка охала, задыхаясь, и крутила головой из стороны в сторону.

– Ну же!..

Еще рано, – откликнулся я, продолжая дразнить ее головкой моей игрушки, запуская ее внутрь на неполный дюйм и вытаскивая снова. Девушка вдруг забормотала такие слова, какие решится сказать не каждый солдат, и подалась всем телом мне навстречу, пытаясь заставить меня войти в нее. Но я снова погладил ее, а она в ответ раскинула руки и вцепилась в платье, на котором лежала; я же в этот раз резким движением полностью вошел в нее, и она захлебнулась воздухом.

– Опусти ноги на пол, – посоветовал я.

Она послушалась, и я вошел в нее еще дальше, чувствуя, как клитор прижимается к моему лобку. Обеими ладонями я мял ее груди, а затем ее ноги оторвались от пола и об хватили меня за шею, а я мерно двигался, и она двигалась в такт со мною, стараясь удержаться от громких криков, но я был все так же крепок, все так же сильно двигался в ней, и снова ее ноги напряглись, призывая меня войти еще дальше.

Мы лежали вместе, все еще соединенные, на кровати, и она гладила мою грудь.

– Можно задать тебе один вопрос?

– Возможно, я и отвечу.

– Мне кажется, что твое имя не Нурри.

– Ты угадала.

– А ты скажешь мне, как тебя зовут на самом деле?

Я поколебался, но потом все же сказал правду:

– Дамастес а'Симабу.

Она быстро помотала головой.

– Я никогда не слышала этого имени. Или же могла слышать?

Я ответил каким-то неопределенным звуком.

– Ты убегаешь от чего-то, ведь правда?

– А почему ты так решила? – вопросом на вопрос ответил я.

– Ты покрасил волосы, а я не думаю, чтобы хоть один блондин захотел бы по доброй воле стать темноволосым.

– А почему бы и нет? У тебя темные волосы, и ты очень красива.

Она улыбнулась мне:

– Спасибо. Кроме Джалаки, никто и никогда не говорил мне этого.

– Похоже, в этой деревне мужчины плохо видят.

Стеффи вздохнула:

– Нет. Я просто использую их, как и все мы используем друг друга. Я хотела бы… – Она вновь замотала головой. – Впрочем, не стоит об этом. Дамастес, если ты бежишь от чего-то, почему бы тебе не остаться здесь? С нами? Гунетт была бы рада этому. Я знаю, что мы могли бы сделать тебя счастливым. А нам нужен кто-то сильный, такой, как ты. Не только в кровати или с топором, но и с мечом. На тот случай, если бандиты вернутся… или еще какие-нибудь дурные люди. Ты стал бы у нас кем-то вроде короля или же королем для всех, кроме Гунетт, а ведь она волшебница, так что ее не нужно брать в расчет, и она хорошая женщина, и умная, и тебе не пришлось бы сомневаться, делать или не делать то, что она будет тебе советовать.

Это и впрямь была бы неплохая жизнь; причем я даже не думал о сексе. В чем состоит предназначение мужчины, как не в том, чтобы в промежутке между очередными пребываниями на Колесе найти кого-то, о ком он заботился бы, кто стал бы заботиться о нем, и сделать жизнь этого человека настолько хорошей, насколько это в его силах? Лучше, если он может помогать более чем одному человеку – семье… или деревне…

Возможно, если бы я поступил так и стал опорой этих людей, Сайонджи могла бы смягчить кару за грехи, когда ей придет пора судить меня.

Нет, это была бы совсем неплохая жизнь, здесь, в этой деревне, среди ее плодородных полей, любящих людей…

Но я покачал головой, сам точно не зная, почему я отказываюсь от этого предложения.

– Я сожалею… Стеффи глубоко вздохнула.

– Я должна была спросить. Ладно, Дамастес. Тогда возьми меня снова.

– Как я могу отказаться от такого любезного приглашения, – ответил я и посадил ее на себя, затем напрягся, сжал ладонями ее бедра и начал дергаться вверх и вниз, а она почти истошно завизжала и уронила голову мне на грудь.

Я не знаю, в заклинании Гунетт было дело или в чем-то другом, но той ночью я больше не спал ни минуты, занимаясь любовью со Стеффи всеми способами, которые я знал или мог придумать, а она была все время готова, полна желания, и наши тела сплетались на кровати, а души сливались воедино. Затем мы оделись, она целомудренно поцеловала меня, и я ускользнул из деревни как раз в то время, когда первые из ее жителей начали выходить из своих хижин в освещенную золотым восходящим солнцем рассветную тишину.

Со мною происходили в пути и другие случаи, мне доводилось встречаться и иметь дело с другими людьми; с одними я договаривался словами, с другими – мечом, но ни одно из событий не оказалось столь незабываемым, как это.

И наконец, в разгар Сезона Жары, я пересек узкую безымянную речку. Я почувствовал запах корицы, гвоздики, жасмина и понял, что снова оказался в Симабу.

Теперь я шел еще неторопливее, то и дело задерживаясь – то для того, чтобы полюбоваться поляной в джунглях, то чтобы помочь фермеру обмолотить первый урожай риса, снятый в этом году с его чек, то чтобы поесть в деревенской гостинице, приняв во время еды участие в горячем и бессмысленном споре, касавшемся симабуанских обычаев, или истории, или религии, сопровождавшемся бесконечным количеством чашек чая.

Я, словно сухая губка, впитывал в себя после столь долгого отсутствия образ жизни моей родной земли. Но это была только часть всех тех причин, которые подвигли меня совершить такое далекое путешествие, и причем небольшая часть.

Чем ближе я подходил к семейному поместью, тем более значительным представлялся мне вопрос: значит, ты идешь домой, Дамастес?.. И что дальше? Каким же делом ты собираешься заняться? Имелись и другие, как более темные, так и более очевидные вопросы, о которых я даже не хотел вспоминать.

• Предыдущая
• 20/108
• Следующая