Борьба за огонь (илл. В. Добровольского) - Рони-старший Жозеф Анри - Страница 27

• Предыдущая
• 27/38
• Следующая

Вдруг прозвучал резкий крик. Из болота на берег выползло какое-то существо. Приглядевшись, Нао увидел, что это человек. Он еле полз, и кровь потоком хлестала из раны на бедре. Это был человек странного вида, с узким телом, почти лишенным плеч, и остроконечной головой. Сначала рыжие карлики как будто не замечали его, но потом они подняли дикий крик. В воздухе засвистели копья и дротики. Нао поддался порыву необычного чувства. Этот человек мог быть только врагом, но Нао бросился на помощь к нему, забывая об опасности; даже дротик, впившийся в плечо, не остановил его.

Издав воинственный крик, он подбежал к раненому, взвалил его на плечо и тотчас же помчался назад к своему убежищу. Камень ударил его в голову, новый дротик уколол его в лопатку но Нао не обратил на это внимание и скоро был уже за пределами досягаемости.

И в эту ночь рыжие карлики не осмелились дать решительный бой.

Только добежав до костра и сложив ношу на подстилку из сухих трав, Нао отдал себе отчет в своем поступке. Он с недоверием и удивлением разглядывал спасенного.

Этот человек разительно отличался и от уламров, и от кзамов, и от рыжих карликов. Его удлиненный, островерхий череп был покрыт редкими мягкими волосиками, глаза у него были мутные, безжизненные, ничего не выражающие, щеки впалые, челюсти слабые, причем нижняя западала глубоко внутрь, как у крыс. Но больше всего поражало Нао его туловище: какой-то странной формы, с едва намеченными плечами и руками, торчащими, как лапы крокодила. Кожа его была сухой, морщинистой, как будто покрыта чешуей. Он был похож одновременно на змею и на ящерицу.

Раненый не сделал ни одного движения с тех пор, как Нао положил его на подстилку из сухих трав. Только изредка он медленно поднимал веки и обводил уламров безжизненным взглядом. Дыхание со свистом вырывалось из его груди и скорее напоминало стоны.

Наму и Гаву он внушал отвращение. Они швырнули бы его в болото. Но сыну Леопарда этот человек был небезразличен: во-первых, он спас его от гибели, рискуя собственной жизнью, во-вторых, он был любознательнее своих спутников и хотел узнать, откуда появился незнакомец, как он попал в болото, кто и где его ранил и, наконец, был ли он человеком или помесью человека и пресмыкающегося.

Нао пытался объясниться с раненым при помощи жестов и прежде всего дал ему понять, что не собирается его убивать. Затем он показал ему рукой на стоянку рыжих карликов, поясняя, что опасность может угрожать спасенному только с той стороны.

Раненый с трудом повернул к нему лицо и издал глухой, гортанный звук. Нао решил, что он понял его речь.

Молодой месяц клонился к закату, когда раненый приподнялся, опираясь на локоть, и стал прикладывать травы к своей ране.

С противоположного конца гранитной тропы доносился непрестанный шум шагов и шорох ветвей. Это рыжие карлики передвигали ближе к стоянке уламров свое укрепление. Одни таскали все новые и новые охапки ветвей, другие складывали и укрепляли их.

Несколько раз Нао вскакивал на ноги, чтобы броситься на врагов и помешать их работе. Но всякий раз благоразумие одерживало верх: рыжие карлики были многочисленны и бдительны. Ему не удалось бы застать их врасплох, так как они пристально следили за каждым движением уламров.

Так прошла и эта ночь. Утром карлики метнули дротик, который упал всего в нескольких локтях от костра уламров. Карлики огласили воздух радостными криками.

Очевидно, осада приближалась к концу. С наступлением ночи рыжие карлики еще ближе пододвинут свое укрепление и нападут на уламров под его прикрытием.

Нао, Нам и Гав с тоской и гневом следили за работой своих врагов: голод терзал их…

При ярком утреннем свете раненый производил еще более странное впечатление. Его длинное туловище обладало змеиной гибкостью; сухие тонкие руки неестественно загибались назад.

Неожиданно он схватил дротик и с размаху воткнул его в цветок кувшинки. Вода закипела, в ней что-то сверкнуло, и, живо потянув, к себе дротик, раненый вытащил из воды огромного карпа. Нам и Гав вскрикнули от радости; огромная рыбина могла насытить десяток людей.

Молодые уламры больше не сожалели о том, что их вождь спас жизнь этому странному существу.

Удивление перед поразительным искусством раненого сменилось восхищением, когда тот раз за разом наловил еще несколько рыб. Юноши приободрились. Они не думали больше об угрожающей им смерти — сытость вернула надежду. Они верили своему вождю и не сомневались, что он спасет их.

Но сын Леопарда не разделял радужных надежд своих молодых спутников. Чем больше он думал, тем яснее видел полную невозможность спасения. Тысячи хитростей и уловок, которые он придумывал, чтобы тут же отвергнуть, утомили его воображение, и он почувствовал себя неспособным найти выход из положения.

Перед закатом небо на западе вдруг затянула темная туча, поминутно менявшая свои очертания. Приглядевшись, уламры увидели, что это не туча, а огромная стая перелетных птиц.

Воздух заполнился оглушительным шумом, карканьем, клекотом, писком, гоготаньем. Над головами уламров пронеслись вороны, журавли, утки, гуси, скворцы, сороки, дрозды, синицы, дрофы, цапли. Очевидно, где-то далеко на западе случилась катастрофа: только большое, стихийное бедствие могло поднять с места и погнать в новые земли такую огромную массу пернатых.

В сумерке за птицами последовали звери. С головокружительной скоростью мчались олени, кони, тонконогие сайги, джигетаи, волки и дикие собаки. Огромный пещерный лев и львица неслись вперед чудовищными скачками, по двадцать локтей каждый. Несколько шакалов, часто семеня лапами, не отставали от них.

У берегов болота беглецы остановились на водопой. Здесь кончилось перемирие между животными, заключенное перед лицом общей для всех опасности, и извечная вражда разгорелась вновь. Леопард вскочил на круп лошади и перегрыз ей шею; волки накинулись на пугливую сайгу и быстро растерзала ее на части; орел унес в облака цаплю; лев с яростным ревом гонялся за разбегавшимися в страхе оленями. Откуда-то появилось приземистое животное, такое же массивное, как мамонт, но с кожей толстой и морщинистой, как кора старого дуба. Очевидно, лев не знал этого животного, потому что он грозно зарычал на него, тряхнул густой гривой и оскалил страшные клыки. Носорога это рычание привело в бешенство, и он стремительно кинулся на льва, низко наклонив к земле свой рог. То, что произошло дальше, нельзя было даже назвать борьбой. Гибкое желтое тело взлетело на воздух, перекувырнулось и упало под массивные ноги, которые тотчас же превратили его в кровавую лепешку. Носорог продолжал бежать, в слепой ярости почти не заметив одержанной победы.

Нао с лихорадочным нетерпением ждал, что нашествие зверей заставит отступить рыжих карликов. Но его надеждам не суждено было оправдаться. Лавина бегущих зверей пронеслась мимо становища карликов, не задев его даже краем.

С наступлением ночи огни костров разгорелись в начале гранитной тропы, и до уламров явственно доносились свирепые крики и смех карликов. Вскоре, однако, все умолкло, и лишь кваканье лягушек да шорох ползущих в кустах ящериц нарушали тишину.

Неожиданно на поверхности воды мелькнули какие-то тени и бесшумно поплыли по направлению к островку, соседнему со стоянкой уламров. Нао и спасенный им человек, напряженно всматривавшиеся в темноту, различили пять, потом шесть теней. Они доплыли до островка, вылезли на берег и оттуда, уже не скрываясь, насмешливо и злобно закричали. Нао с удивлением узнал голоса рыжих карликов. Если бы даже он сомневался в этом, то радостный ответный крик, донесшийся из-за прикрытия, быстро рассеял бы его сомнения.

Нао пришел в бешенство, поняв, что рыжие карлики обманули его, воспользовавшись тем, что внимание уламров было отвлечено переселением зверей.

• Предыдущая
• 27/38
• Следующая