Евангельская история. Книга I - Протоиерей (Матвеевский) Павел Алексеевич - Страница 45

Внезапно явилось с Ангелом многочисленное Воинство Небесное; оно прославляло Бога и взывало: слава в вышних Богу и на земли мир, во человецех благоволение. Силы Небесные, приникая в тайну искупления (1 Пет. 1, 12), видели Князя мира (Не. 9, 6), сошедшего на землю, чтобы примирити всяческая (Кол. 1, 20) – примирить людей с Богом, возвратить им благоволение, утраченное преступлением Заповеди Божией, примирить людей между собою. Они видели в этом снисхождении Господа до восприятия человеческого естества выражение любви Божией к падшему человеку (Ин. 3, 16; Еф. 5, 2 и друг.); и, сами пламенея истинной любовью к людям (Лк. 15, 10), радовались и спешили разделить свою радость с чистыми и простыми сердцами.

Величественное видение окончилось, и небесная песнь замолкла. Пастыри опять остались в уединении ночи, но уже не стадо и не стража ночная были у них на уме. Они сказали друг другу: прейдем до Вифлеема и видим глагол сей бывший, егоже Господь сказа нам. Веря словам Ангела, как откровению Самого Бога, они поспешно пришли в Вифлеем и нашли все так, как слышали от Ангела, – нашли Марию и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях. Здесь – у колыбельных яслей Спасителя – глубоки и искренни были чувствования этих простых и в красоте своей мудрых людей. Пастыри были первыми поклонниками родившегося Христа и в радостном восторге рассказали о том, что было возвещено им о Младенце. Безыскусственный рассказ о чудном событии с ними возбудил удивление и Пресвятой Девы. Богоматерь, зная тайну Божию, соблюдаше, по выражению евангелиста, вся глаголы сия, слагающи в сердцы Своем, запоминала их и сравнивала с тем, что слышала от Ангела во время Благовещения, почерпая из такого сравнения радостную увереннность, что все, совершающееся с Нею, есть дело Божие.

Пастыри, поклонившись Спасителю, возвратились опять к своим прежним занятиям, и каждый раз, вспоминая об обстоятельствах знаменательной ночи, славили и благодарили Бога за то, что удостоились видеть и слышать.

В силу Завета Божия с Авраамом (Быт. 17, 10–11) обрезание было отличительным знаком всех потомков его, дававшим право на участие в обетованиях Божиих отцу верующих (Рим. 4, 11–12). При Моисее этот обряд, получив силу закона, сделался обязательным для всего иудейского народа (Лев. 12, 3). Обрезание, выделяя избранный народ из среды других народов, глубоко уважалось евреями как свидетельство единства и превосходства их (Быт. 34, 14; Нав. 5, 9; Суд. 14, 3; 1 Цар. 14, 6; 2 Цар. 1, 20; Ис. 52, 1; Иез. 28, 10; 31, 18). Как действие образное, обрезание имело высший нравственный смысл, указывая Израилю на духовную чистоту и святость, которые должны отличать его от язычников (Втор. 10, 16; Иер. 4, 4). В этом соединении образа с образуемым, в обрезании не только плоти, но и чувств (Иер. 6, 10; Деян. 7, 51), и сердца (Лев. 26,41; Иер. 9, 26), обязывавшем к исполнению закона не по букве, но и по духу (Рим. 2, 25), состояло действительное значение ветхозаветного обряда (ст. 28, 29). Обрезание совершаемо было в восьмой день по рождении младенца (Быт. 17, 12; Лев. 12, 3), преимущественно главою семейства (Быт. 17, 23), в случае нужды даже женщиною (Исх. 4, 25), и в древние времена – посредством острого камня или каменного ножа (Нав. 5, 2). С обрезанием обыкновенно соединяли и наречение имени новорожденному (Лк. 1, 59).

Происходя по плоти от племени Авраама (Гал. 3, 16) и народа Израильского (Рим. 9, 5), Господь наш Иисус Христос благоволил принять на Себя и видимый знак земного сродства для того, чтобы, приискренне приобщившись плоти и крови, по всему подобитися братии (Евр. 2, 14,17). Он обрезывается – как выражаются церковные песни – «нас ради человеков» во исполнение закона: «писание законное якоже повелевает, плотию обрезается и исполнитель закона является», подавая Себя Самого «образ и начертание всем ко спасению». «В обрезании, – замечает святитель Дмитрий Ростовский, – Господь явил большее смирение, нежели в рождестве Своем: в рождестве Он принял человека, а в обрезании – образ грешника, претерпевая язву, за грех уставленную, и предначиная страдать за нас». Но прикрыв Себя сению закона, Он «возсиявает свет новыя благодати», так что «обрезание преста; отнележе Христос волею обрезася». Эту мысль еще яснее развивает святитель Амфилохий, епископ Иконийский: «Иисус по закону, Им Самим установленному, обрезывается в восьмый день не для того, чтобы утвердить обрезание, но чтобы положить ему конец: Он обрезывается, дабы показать недействительность обрезания плотского при духовном и совершеннейшем, и открыть важность и силу нового и спасительного Таинства Крещения. Ибо Христос пришел не разорить закон, как нечто чуждое, но исполнить (Мф. 5, 17), как собственное учение и заповедь Божественную, – пришел исполнить письмена закона, а вместе возвестить закон духа».

Имя Богомладенца – Иисус – было предречено Ангелом Богоматери во время Благовещения (Лк. 1 31) и праведному Иосифу в сновидении (Мф. 1, 21). По изъяснению Ангела оно означало, что Родившийся спасет людей от грехов, и, как потом свидетельствовал святой апостол Петр, – несть иного имени под небесем, данного в человецех, о немже подобает спастися нам (Деян. 4, 12). Обетование Самого Господа (Мк. 16, 17), пример апостолов, совершавших этим именем знамения и чудеса (Деян. 4, 30), показывают, какая животворная сила сокрыта в имени Иисуса.

По закону Моисея (Лев. 12, 2–8), мать, родившая младенца мужеского пола, считалась нечистою в продолжение семи дней, и потом тридцать три дня не могла приходить в храм и участвовать в общественном Богослужении и прикасаться к чему-либо священному. По истечении же сорока дней, называвшихся днями очищения, она являлась в храм и приносила очистительную жертву, в случае достатка – однолетнего агнца и голубя, или горлицу, а в случае бедности – двух горлиц, или молодых голубей. Если младенец был перворожденный, то, кроме обряда очищения матери, совершался еще другой знаменательный обряд посвящения младенца Господу Богу, обращавший мысли народа израильского к первым временам самостоятельной жизни его. В воспоминание чудесного события, когда в ночь перед выходом израильтян из Египта Ангел-истребитель избил первенцев египетских, оставив еврейских невредимыми, закон Моисеев определил посвящать Богу всех первородных во Израиле: посвященные становились как бы собственностью Божией и могли быть употреблены на служение в скинии и храме (Исх. 13, 2, 15; 22, 29; Чис. 3, 13; 8, 17). Но т. к. для служения при скинии и храме впоследствии, вместо первенцев, было избрано одно колено Левиино (Чис. 3, 12; 8, 18), то, при представлении первенцев в храм, был вносим за них выкуп, состоявший из пяти священных сиклей серебра (Чис. 3, 47; 18, 16; Исх. 13, 13; 34, 20).

Пречистая Дева, без нетления Бога Слово рождшая, не подлежала закону очищения, также и Богомладенец – Творец закона – был превыше закона; но как Сам Господь наш, приняв обрезание, восхотел исполнить весь закон (Мф. 5, 17; Гал. 5, 3), так и неискусобрачная Матерь Его, сохраняя тайну, открываемую лишь Самим Богом, с постепенностью благоволила подчиниться всем требованиям закона. Иосиф и Мария, по истечении определенного времени очищения, пошли в Иерусалим, чтобы исполнить в храме все, что повелевал закон. И когда они шли туда, мог ли кто думать, что это, по выражению церковных песней, «Ветхий денми, младенчествуя плотию, приносится в церковь Матерью-Девою, исполняя обещание Своего закона», что это – «древле Моисею в Синае закон давый повинуется законным велениям», что это – «чистый Бог, яко отроча свято, приносится Себе Самому, законныя клятвы свобождая»?

Во дворе храма было определенное место, где собирались все требующие очищения: здесь священник, приняв от них жертвы, закалал и возносил эти жертвы на жертвенник; после всесожжения, ежедневно совершавшегося в храме, и по окроплении жертвенной кровью родильниц, объявлял их чистыми и отпускал домой. Выкуп первенца совершался через уплату установленного количества денег, которое для бедных могло быть уменьшаемо. Пресвятая Дева и праведный Иосиф, приготовляя свою бедную жертву – двух птенцов голубиных, не ожидали, что с этим пришествием их в храм для исполнения ветхозаветных обрядов просияет в храме новозаветная слава носимого ими Господа храма, давно уже обещавшего через пророков прийти в церковь Свою (Мал. 3, 1) и исполнить ее большею славою, чем была слава храма Соломонова (Агг. 2, 10).