Паркер и дилетант - Старк Ричард Уэстлейк - Страница 19

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая

— Я должен подождать его, мисс?

Девушка, свежая как весенняя зелень, была одета в розовое платье с уймой воланов. Внешность ее была эффектна.

— Я бы не стала его ждать, даже если бы мы были сиамскими близнецами. Поезжайте дальше!

Он поехал, но через несколько кварталов она попросила:

— Остановитесь возле приличного заведения, я хочу выпить. Пассажир всегда прав. Кафка остановился перед солидным с виду заведением, и она вдруг заявила:

— Я не хожу без провожатого. Пойдемте со мной.

— Вы же видите, как я одет, — возразил он, имея в виду свои помятые брюки, кожаную куртку и фуражку.

— Ну и что?

Вопрос был исчерпан.

В ресторане за бокалом вина она разговорилась и поведала ему о своей жизни. Потом она рассказала все, что знала о парне, которого только что оставила. Ни в ней, ни в нем не было ничего особенного. Оба были студентами, происходили из родственных семей. Теперь они жили самостоятельно в городе, который был намного больше их родного городка.

Через некоторое время Кафка нашел ее чересчур скучной. Она, правда, оплачивала каждый бокал вина. Но у него был простой в работе: в течение этого времени у него не было пассажиров, и он терпел убыток.

Тут у него возникла идея, что быстрее всего он отделается от нее, если проявит назойливость. Он стал приставать к ней — через сорок пять минут она лежала с ним в своей комнате на кровати.

Это продолжалось уже восемь месяцев с перерывом на трехмесячные каникулы, на которые она уезжала домой. Кафка подумал, что каникулы положат конец их отношениям, но пришел сентябрь и Дженэй вернулась.

Вначале он хранил втайне свою интимную жизнь. Но затем он стал ей все больше и больше доверять. Теперь она знала о нем решительно все. Только не знала, как вылечить его от гриппа...

— Животное тепло, — опять пролепетала она, не имея никакого понятия, что это такое. Он отстранил ее и сказал:

— Еще один звонок, ладно? В списке остался всего один, потом я закончу.

— Ты обещаешь мне?

— Да, обещаю.

Не успел он взять трубку, как зазвонил телефон. Звонил Клингер. Он сообщил:

— Можешь вычеркнуть еще двоих. Билла Повелла и Джо Фонса. О них не может быть и речи.

Кафка повторил имена. Дженэй вычеркнула их из списка. Затем он произнес:

— Этот список мы закончили. Теперь нам надо приниматься за список от полицейского.

— Я уже думал об этом, — ответил Клингер. Кафка продиктовал ему два имени с адресами. Клингер угрюмо повторил их. На этом разговор был закончен.

— Ты обещал только один звонок, — поспешила напомнить Дженэй.

— Этот не считается.

Он легонько отстранил ее и набрал номер. Ему ответил сонный голос. Мужчина спросил, сколько времени. Кафка сообщил — почти полдень. Неожиданно собеседник пустился в откровенные объяснения:

— Дружище, я был на ногах почти до самого утра. Этот ненормальный парень, который только что вернулся из Мексики, был у меня, и мы всю ночь пьянствовали. Ты, я полагаю, знаешь его.

— Это не имеет значения. Знал ли он Эллен Кеннеди?

— Ясно, знал! Они же сожительствовали, понимаешь? Кафка сделал знак Дженэй, чтобы она внимательно слушала, и медленно спросил:

— Как имя и фамилия этого парня?..

Абе Клингер был бизнесменом и деловым человеком. К этому у него был талант. Только сила обстоятельств вынудила его временно стать преступником. Стоит ли удивляться, что это “временно” тянулось уже двенадцать лет.

Виновником происшедшего он считал телевидение. В его глазах оно представало коварным чудовищем, поселившемся в домах американцев. Оно афишировало секс и садизм, постоянно рекламировало людей с сигаретами в зубах и рюмками в руках. Оно пожирало средства честных деловых людей, которые пытались зарабатывать доллары в условиях, когда доходы все падали, а налоги увеличивались. Несмотря на вмешательство правительства, на расходы, связанные с болезнями и отчислениями в фонд социального страхования, честный человек еще мог бы держаться на поверхности, если бы не это проклятое телевидение.

Клингер имел кинотеатр. По субботам были сеансы с мультипликационными, трюковыми фильмами, одним вестерном, одним научно-популярным фильмом. Ежедневно два фильма, еще трюковой фильм, еще новости недели. Дважды в неделю — в среду и пятницу — смена программы. Это был милый кинотеатр, ставший почти постоянным атрибутом города как, скажем, городская библиотека, или почтовое отделение.

Появилось телевидение. Дела пошли плохо, а затем еще хуже. И тогда он поджег свой кинотеатр, чтобы получить страховку. Допустил ошибку и был арестован. Его тяготило и то, что он взял ссуду под весь свой страховой полис жизни. А теперь, когда над ним нависла тюрьма, он вообще его терял. Жена, узнав об этом, развелась с ним после двадцати шести лет супружества. Сын укоризненно посмотрел на него и сказал с сожалением: “Ну, папа!” Через некоторое время он сменил фамилию.

В тюрьме Клингер не растерялся. Он нашел там несколько человек, которые помогли ему начать новую жизнь. Отбыв срок, он точно знал, что больше не разорится. При организации вооруженных ограблений всегда найдется работа для человека, имеющего вид бизнесмена, бухгалтера, генерального директора. Когда приходилось носить при себе огнестрельное оружие, Клингер всегда нервничал. До сих пор ему еще не приходилось стрелять, но он прекрасно сознавал, что оружие в его новой профессии — вещь необходимая. Несмотря на это, новая профессия имела свои достоинства: никаких служащих, никаких налогов, никаких сверхурочных. Наконец вместо законной жены — симпатичная блондинка. Жаловаться было не на что.

Однако Клингер не был детективом. Он не умел что-то разнюхивать, узнавать, как это делали его нынешние сообщники. Паркер, Кафка и другие продолжали заниматься делом, как будто ничего особенного не произошло.

Клингер считал, что Пит Руди сделал очень разумное предложение. Остальные с ним не согласились. По правде говоря, он тоже не очень спешил сказать “прощай” своим денежкам. Как он сказал: “Шестнадцать тысяч долларов — это шестнадцать тысяч долларов!”

После разговора с Кафкой ему надо было идти на улицу и начинать разыгрывать роль детектива подобно киногероям в фильмах: с блокнотом в руках кого-то искать и задавать глупые вопросы.

Перед ним тянулся длинный ряд домов. Клингер зашел в третий дом, поднялся на лифте на седьмой этаж, нашел нужную дверь и позвонил. Теперь он чувствовал себя гораздо увереннее со своим трюком. Этот трюк он уже использовал в восьми квартирах. Сейчас вот он пришел к одному мужчине из списка уголовной полиции, что может случится? Ведь он, Клингер, совершенно не похож на Паркера!..

Дверь открыл молодой человек во фланелевой рубашке и брюках цвета хаки.

— Что вам угодно? — спросил он.

Клингер, державший в руках блокнот и шариковую ручку, как можно непринужденнее спросил:

— Вы глава семьи?

—Да.

— Я пришел из института общественного мнения. Если вы располагаете минутой времени, я очень кратко расспрошу вас кое о чем.

— Вы хотите мне что-нибудь продать? Словарь или что-нибудь в этом роде?

— Честное слово, я ничего не продаю. У вас есть телевизор?

— Конечно.

Ясно, теперь у всех есть телевизоры, даже у старьевщика. Спросите мужчину, ходит ли он в кино, и что вы услышите? Играя роль исследователя общественного мнения о телепередачах, он ощущал, что становится объектом какой-то злой шутки. Это обстоятельство огорчало Клингера. Но Паркер был прав — это лучший метод поиска.

— Могу я войти? — спросил Клингер.

— Да, пожалуйста.

Клингер благодарно улыбнулся и вошел в квартиру.

Теперь все пошло гладко. Трюк заключался в том, что он спросит хозяина квартиры об его отношении к телепередачам и как бы между прочим выяснит, смотрел ли тот телевизор вечером того дня, когда была убита подруга Паркера. Если он смотрел телевизор, то все подозрения отпадают. Если не смотрел, тогда нужно задавать вопросы и обходным путем узнавать, чем он занимался в тот вечер. А если спрашиваемый станет уклоняться от ответов, то Клингеру придется прекратить опрос и доложить о результатах Кафке. Тогда этим парнем займется кто-нибудь другой и по-другому.

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая