В зловещей тиши Сагамора - Старк Ричард Уэстлейк - Страница 33

• Предыдущая
• 33/36
• Следующая

— Деньги, — кратко напомнил Паркер.

Ответ вполне удовлетворил капитана. Он повернул к Паркеру голову в своей неизменной ковбойской шляпе. Пахло от него лошадью, которая курит сигары. Он как-то очень фривольно улыбнулся:

— Да, деньжонки теперь тебе ой как нужны! С дамами расходы большие...

— Ну да.

— Я это предполагал, — игриво сказал Янгер, которому явно понравилась тема. Но развить он ее не мог. Он стал внимательно следить за дорогой. — Она, твоя дама, так здорово залепила про этого сукина сына Чамберса! Риган буквально отпал. Ты отлично поставил пьесу.

— Так она сыграла нормально?

— Ох, что ты... Одно слово — актриса! Я чуть сам нюни не распустил... Но вот как быть, когда твоего Чамберса поймают?

— Это исключено...

— Ты какой-то чересчур самоуверенный!

— Нет.

Некоторое время они ехали молча. Янгер все выбирал какие-то объезды, что было весьма кстати, — и правильно, что не поехал через центр, нечего чтобы видели их рядом в машине... Хотя сейчас это было уже без разницы.

Когда они выбрались на широченное шоссе, идущее на Омаху, Янгеру явно наскучило молчание.

— Слушай, так ты из Майами?

— Бываю там наездами...

— Я вот тоже так буду. Как только заполучу деньжищи, — уеду на фиг из Сагамора. Куда захочу. В Майами, на Ривьеру, в Акапулько, а? Не хило?

— Города все на одно лицо, — рассеянно заметил Паркер, зная, что говорит впустую. Так оно и вышло.

— Ну, не скажи, — протянул Янгер. — Уж когда в кармане полмиллиона — это извините, подвиньтесь...

— Четверть миллиона, — корректно уточнил Паркер. Сдобное лицо Янгера стало лицом школьника, которого застукали, когда он прогуливал уроки.

Он лукаво и виновато засмеялся — только и всего.

— Ой, конечно, ты прав. Виллис, это я оговорился. Я совсем зарапортовался: хотел сказать “четверть миллиона”, а вышло... Конечно, ты прав...

— Да что ты!

— Поверь мне, клянусь...

— Нет. Поверить я тебе никак не в состоянии. Ты это прекрасно знаешь и, в свою очередь, не доверяешь мне. Как вспомню твои “плимут” и “додж”!..

— А ты, что ль, и “додж” просек?

— Мы вовсе не верим друг другу. Призрак бешеных денег никак не дает нам покоя. Но учти, по-шакальски следя один за другим, — мы не сможем найти ничего. Убийца Тифтуса перебьет нас по одиночке...

— Да я его арестую, наверно, на днях...

— Ах, не в нем дело, не в нем одном дело...

Янгер не отрывал глаза от серебристо-серого полотна шоссе.

— Я понимаю. И ты абсолютно прав, мы должны — кровь из носу! — научиться верить друг другу.

— О том и речь.

— Но как? — Янгер повернул голову, искоса глянул на Паркера и опять обратился к дороге. — Знаешь, Виллис, я тебе открытым текстом скажу: вот пускай ты, хоть положив руку на Библию, скажешь, что солнце взошло, — я непременно выйду на улицу и погляжу сам. На свете нет такой силы, которая велит мне поверить тебе...

— Один путь есть.

— Какой же?

— А я дам тебе в руки козырь, чтобы ты смог достать меня, если я куда-то свильну.

Янгер был ошеломлен. Он пробормотал:

— Не понял...

— Что ж тут не понять... Я составлю такое признание, например: “Я убил Адольфа Тифтуса при таких-то обстоятельствах...” и подпишусь. Это будет твой козырь, можно даже сказать — козырной туз... Можно назвать это — гарантийное письмо... Ты отдаешь это признание в запечатанном конверте своему адвокату, а хочешь — близкому человеку, и предупреждаешь: если что-то случится с тобой, — письмо должно тут же уйти в полицию. И тут уж я получу, как ты выражаешься, “прямой наводкой и по полной схеме...”. Следовательно, я даю тебе в руки гарантию твоей безопасности и не посмею причинить тебе ни малейшего вреда.

Янгер потрясение кивнул.

— Ты смотри, какая шикарная идея... Мне нравится. После этого мы станем друг другу даже как-то ближе.

— Ну конечно.

— Так и сделаем, когда вернемся в Сагамор...

— Да что ты! Давай прямо в Омахе, Эбнер, на квартире Джо. Чем скорее, тем целей оба с тобой будем... Янгер пожал плечами.

— Сделаем, как хочешь... А что же алиби, я ведь тебе его дал?

— Я обязательно упомяну о нем в гарантийном письме. Объясню, например, что все дело с Тифтусом сделалось раньше, но у тебя стояли часы... И я тебе дал неточный временной отсчет.

— Чудненько. Очень богатая, ценная мысль. Мне нравится.

— Но и с тебя причитается такого же плана признание, — увлеченно продолжил Паркер.

Янгер недоверчиво покосился на него.

— И мне тоже надо писать?

— А как же?! Ты что, хочешь односторонних гарантий? Так не бывает.

— И что мне писать? Мол, я убил Тифтуса? Это будет полная глупость.

— Зачем? Напиши, что ты убил Джозефа Шардина. — Янгер дернулся, как от удара, и закричал:

— Ты с ума сошел? Не убивал я его! Ты слышишь. Виллис?

— А я, между прочим, не убивал бедолагу Тифтуса. Дело не в тексте. Мне, согласись, тоже ведь требуется гарантийное письмо от тебя! Я имею на него право, как и ты на мое...

— Какой вздор, ну просто кошмар... И что нужно будет мне писать?

Паркер сказал, пристально глядя на Янгера:

— Ты напишешь вот что: “Я убил Джозефа Шардина. Я вымогал у него деньги. Это стало основной причиной его гибели”. И поставишь подпись. Хотя нет, постой. Сделаешь приписку: “Доктор Рейборн в курсе этого дела”. Он ведь в курсе, не правда ли?

Янгер от гнева сделался клубничного цвета.

— Тварюга, дрянь... Все разболтал тебе...

— Да нет же. Последний раз я видел его, когда он занимался моим лицом...

— Ох, что-то мне все это сильно не по душе. Я не убивал Джо Шардина. Для чего мне возводить на себя напраслину?..

Паркер безмолвствовал.

Янгер был в полной панике, он кусал губы, растерянно косился на своего монументального спутника, несколько раз останавливал машину, выходил из “форда” и стоял, сняв шляпу, подставляя разгоряченное лицо прохладному ветру. Он бормотал еле слышно: “Не нравится мне это, не нравится...”

Паркер безучастно смотрел в окно. Желтые поля проносились за окошком “форда”, и ни одного деревца не было на этой сельскохозяйственной равнине, даже такого искривленного, как та, изломанная ветрами, но все равно живая, милая сердцу яблонька в стариковском саду.

Янгер как-то странно отяжелел. Он держал в своих потных ладонях руль; исходивший от него запах лошади, курящей сигары, становился все крепче. Янгер никак не мог, вдобавок ко всему, смириться с призрачной четвертью миллиона, — он слишком долго мысленно укладывал в карман целый, неподеленный, кусок.

Между тем, на краю равнины уже виднелись белые пригороды Омахи. Янгер наконец решился. Он сказал, не глядя на Паркера:

— Ладно. Пусть так и будет. Это все же лучше, чем ничего. Это гарантия...

— Ты абсолютно прав.

Гарантийное письмо Паркера выглядело так:

“Я убил Адольфа Тифтуса. Он явился в мой номер и затеял скандал. Я ударил его тяжелой пепельницей. Сразу после убийства я свиделся в доме Джо Шардина с капитаном Янгером, но ввел его в заблуждение тем, что на вопрос капитана: “Который час?” назвал то время, что меня в действительности бы устраивало для получения чистого алиби. Ронду Сэмуэльс я запугал до такого состояния, что она дала ложные сведения о Джимми Чамберсе.

Чарльз Виллис”.

Янгер перечитал признание на разные лады и остался очень доволен:

— Хорошо сказано. Все, что надо, тут есть.

Сидели они в Омахе, в квартире Джо Шира, за столом на просторной кухне.

Жилье не навещалось людьми и выглядело запустелым и одичалым, хотя все здесь оставалось на своих местах, только явственнее сделался в наглухо запечатанном помещении запах пыли и старой бумаги.

Паркер нашел листок и ручку и, чтобы несколько усыпить подозрительность Янгера, стал писать гарантийное письмо первый. Янгер был в крайне растрепанных чувствах и напоминал засаленный трущобный диван с торчащими наружу пружинами...

• Предыдущая
• 33/36
• Следующая