Песнь о Нибелунгах - Старонемецкий эпос - Страница 85

• Предыдущая
• 85/86
• Следующая

Но и трусливый Цивелль тоже пал в этой битве, и Йоркус-мужик также был убит. И что весьма прискорбно, прекрасная Флоригунда тоже рассталась с жизнью. Если бы не это, король Зигхард собирался сделать её королевой в её собственной стране, откуда её некогда хотели изгнать братья. Левхард, сын Зигфрида, остался при дворе своего деда Зигхарда, там его воспитали благочестивым и доблестным рыцарем, так что он вырос отважным витязем, о чём достаточно свидетельствует его собственная история.

Текст «Песни о нибелунгах» восходит к самому началу XIII столетия. К этому времени относятся и наиболее ранние из сохранившихся её рукописей (всего сохранилось более трёх десятков списков песни, датируемых XIII–XVI вв.). Рукописи различаются между собой более или менее существенными особенностями. Исследователи рукописей долгое время не оставляли попыток реконструировать на их основании якобы существовавший «первоначальный авторский текст» поэмы. Однако немецким филологом Г. Бракертом (1963) была выдвинута иная точка зрения, завоевавшая признание части специалистов: разные варианты песни не представляют собой ответвлений от единого изначального «ствола» произведения, вследствие чего и самая реконструкция «пратекста» есть утопия. Эти варианты относительно самостоятельны — в том смысле, что отражают живую и подвижную эпическую традицию.

Впервые «Песнь о нибелунгах» была опубликована разыскавшим её швейцарским филологом и поэтом И.-Я. Бодмером в 1757 г. и вскоре же стала объектом пристального внимания и изучения как один из важнейших памятников немецкой средневековой литературы. Уже в самом начале XIX в. немецкие романтики подчёркивали её национальное значение: А.-В. Шлегель и братья Гримм сопоставляли «Песнь о нибелунгах» с «Илиадой», видя в эпосе порождение народного духа, продукт безымянного коллективного творчества. С тех пор «Песнь о нибелунгах» издавалась много раз. Первое критическое издание — К. Лахмана (1826 г.). Новейшее издание на языке оригинала: Das Nibelungenlied. Nach der Ausgabe von Karl Bartsch herausgegeben von Helmut de Boor. 20. revid. Aufl., F. A. Brockhaus, Wiesbaden, 1972.

Автор «Песни о нибелунгах», то есть поэт, который объединил существовавшие до него поэтические произведения и сказания и, по-своему переработав их, придал им окончательную художественную форму и структуру, неизвестен. То, что в строфе 2233 он называет себя «писец», возможно, в какой-то мере отражает степень его творческого самосознания: самостоятельного сочинителя, свободно распоряжающегося материалом, он в себе не видит, свой поэтический труд он представляет себе скорее как фиксацию существующей традиции. Но если таково и было его самоощущение (и, по-видимому, отношение к нему его современников), то на самом деле «Песнь о нибелунгах», вышедшая из-под пера неизвестного поэта, и по содержанию и с формальной стороны существенно отличается от других версий этого же предания.

Есть основания полагать, что сочинена эпопея около 1200 г. (см. прим. к строфам 10 и 1295) и что место её возникновения следует искать на Дунае, в районе между Пассау и Веной: география тогдашней Австрии и примыкающих к ней областей известна автору несравненно лучше, нежели другие части Европы (см. авентюру XXI след, и прим. к строфе 1302). В науке высказывались различные предположения относительно личности автора. Одни учёные считали его шпильманом, бродячим певцом, «игрецом», другие склонялись к мысли, что он — духовное лицо (может быть, на службе епископа Пассауского), третьи — что он был образованным рыцарем невысокого рода.

Трактовка процесса становления песни имеет свою историю. Она рисовалась исследователям по-разному. В прошлом столетии, в соответствии с преобладавшей тогда теорией возникновения эпоса в результате сведения воедино разрозненных народных песен, полагали, что и «Песнь о нибелунгах» сложилась из ряда самостоятельных эпических произведений. Знаменитый германист Карл Лахман предполагал наличие двух десятков песен, из объединения которых возник «редакционный свод». При таком понимании роль создателя поэмы ограничивалась компиляцией этих песен и их упорядочиванием и редактированием. Но уже с середины XIX в. взгляд на поэму как на продукт механического связывания более ранних песен стал вызывать сомнения, ибо подобная трактовка оставляла совершенно необъяснимым её художественное единство, а оно более не вызывало сомнений — ни с точки зрения положенного в её основу замысла, ни с точки зрения её построения и поэтического языка. Наиболее существенный вклад в изучение предыстории «Песни о нибелунгах», связанный с полной переоценкой предшествовавших точек зрения, принадлежит Андреасу Хойслеру (основная работа Хойслера, в которой обобщены результаты его исследований, — «Сказание и Песнь о нибелунгах», 1921; русский перевод в кн.: А. Xойслер. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах. М., 1960).

Хойслер показал, что эпические поэмы складывались не из «нанизывания» отдельных песен, а в результате «разбухания», внутреннего стилистического разрастания одной песни, сжато излагавшей тот же сюжет, который в поэме получал многократное расширение. Так произошло и при возникновении «Песни о нибелунгах», с тою лишь особенностью, что в ней последовательно излагаются два сюжета — сказание о Брюнхильде и сказание о гибели бургундов. Переход от героической песни к эпической поэме сопровождался глубокими качественными изменениями стиля. Происходила трансформация сжатого динамичного произведения, которое могло быть исполнено целиком — перед лицом вождя и дружинников, во время пира, — в обширный эпос, с большим числом действующих лиц и вставных эпизодов, с детальными описаниями обстановки и событий, с неторопливым развёртыванием действия. Тот же самый сюжет, который лежал в основе героической песни, стилистически иначе подаётся в эпической поэме, которая более не рассчитана на исполнение за один раз, а предназначается для долгого чтения. «Песнь о нибелунгах», по Хойслеру, — это «книжный эпос», сочинённый уже не дружинным певцом, а образованным «книжником», клириком. Книжный характер «Песни о нибелунгах» связан с формальными различиями между старой песнью и сменяющей её эпопеей, которым Хойслер придавал особое значение. Героическая песнь характеризовалась «строчечным стилем»: она не знала переноса из одного стиха в другой, и каждая строка или строфа представляла собой завершённое синтаксическое целое. Книжный эпос нарушает этот принцип и допускает переносы («крюки», по терминологии Хойслера). См., например, строфы 30–31, 1427–1428. Однако в новейшей литературе было отмечено, что отдельные разделы песни (авентюры), членение на которые восходит к автору XIII в., могли запоминаться и устно исполняться (их максимальный объём не превышает 150 строф), чему немало способствовали как насыщенность эпопеи формулами, так и простота и повторяемость её языковых единиц, в частности рифмующихся слов.

Сопоставляя песни о Сигурде, Атли и Гудрун из «Старшей Эдды» с «Песнью о нибелунгах», Хойслер показал, что различались не только культурно-исторические условия их возникновения, но и художественные задачи, которые ставили перед собой эддические певцы, с одной стороны, и автор немецкой поэмы XIII в., с другой. Читателю настоящего тома нетрудно в этом убедиться, знакомясь параллельно с исландским поэтическим циклом и с «Песнью о нибелунгах». Хойслер подчёркивал, что развитие от более ранней стадии эпоса, представленной скандинавской версией сказаний о Сигурде и бургун-дах, к позднейшей его версии не происходило спонтанно, — этот процесс стимулировался античными и христианскими влияниями. Хойслером был всесторонне исследован и вопрос о происхождении сюжетов и образов «Песни о нибелунгах». Историческое ядро — сообщения о событиях V века (см. вступительную статью) и, возможно, имена некоторых исторических персонажей более позднего времени — было фантастически преобразовано в германской поэзии задолго до возникновения немецкой поэмы. Наиболее ранние песни, в которых фигурируют Сигурд (Зигфрид), Атли (Этцель) и бургунды, восходящие к V в., не сохранились. Но им посвящён обширный цикл исландских эддических песен. Если стадиально эти песни предшествуют немецкому средневековому эпосу, то не приходится сомневаться в том, что на скандинавской почве некоторые сюжеты и персонажи получили вообще иную интерпретацию, поставлены в совершенно особые отношения. Наряду с песнями «Старшей Эдды» сказания о Сигурде нашли отражение в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона, в «Саге о Вёльсунгах» (перевод на русский язык: «Сага о Волсунгах», М.-Л., 1934) и в «Саге о Тидреке» (записана в Норвегии в XIII в.). Зигфрид фигурирует в немецких эпических произведениях позднего средневековья: в «Песни о роговом Зейфриде» и в «Народной книге о роговом Зигфриде» (перевод см. в приложении к изданию «Песнь о нибелунгах», Л., 1972).

• Предыдущая
• 85/86
• Следующая