Ночная музыка - Мойес Джоджо - Страница 56
- Предыдущая
- 56/91
- Следующая
Сегодня он не взял с собой собак. Слишком уж они возбуждены по утрам, сказал он, когда она, еще полусонная, открыла ему заднюю дверь. Спугнут любую дичь в радиусе пяти миль. Он явно давно ее ждал, хотя она просила зайти за ней около половины шестого.
Уже в третий раз он составлял Изабелле компанию, причем всегда рано утром, до начала работы у Мэтта. Сразу после рассвета лучшее время суток, сказал Байрон. Они видели молодых оленей, барсуков, лисицу с лисятами. Байрон показал ей фазанов, которых разводил для хозяина соседней фермы. Яркое оперение этих птиц плохо сочеталось со сдержанным зелено-коричневым ландшафтом; они напоминали индийских раджей, решивших почтить визитом английскую глубинку. Байрон надергал дикого щавеля и сурепки, нарвал листьев боярышника с живых изгородей, а потом рассказал Изабелле, как еще ребенком по дороге в школу лакомился лесными растениями. Однако Байрон не стал подносить дары леса к ее губам, как непременно сделал бы Мэтт, а осторожно положил их ей на ладонь. Изабелла избегала смотреть на его руки, она старалась не видеть в нем мужчину, поскольку боялась разрушить те хрупкие отношения, что между ними установились.
Байрон рассказал ей, что в свое время собирался стать учителем; ее неприкрытое удивление вызвало у него улыбку.
– Думаете, я не гожусь для этого дела? – спросил он.
– Ну что вы! Просто я ненавижу давать уроки игры на скрипке, и мне трудно представить, что кому-то на самом деле хочется учить детей. – Она подняла на него печальные глаза. – Но вы действительно умеете с ними обращаться. С Тьерри. Из вас получился бы хороший учитель.
– Да, – помедлив, кивнул он. – Это мне подходит.
Он не сказал, почему передумал быть учителем, а она не стала допытываться. Если человек имеет возможность жить здесь, вдали от условностей и соблазнов большого города, то подобный выбор вполне оправдан. Она чувствовала, что Байрону приятно проводить время с ней вдвоем: он сразу становился более разговорчивым и непринужденным. Возможно, потому, что он стал более раскованным, а возможно, потому, что ей не с кем было поговорить, она поделилась с ним своими опасениями насчет дома.
– Все очень сложно, – начала она, – потому что мне нравится жить здесь. И мне трудно представить себе, как я смогу вернуться в город. Но иногда мне кажется, что Испанский дом нас доконает.
Байрон, похоже, что-то собрался сказать, но вовремя прикусил язык. Ничего удивительного, подумала Изабелла. Он ведь работает на Мэтта.
Наконец Байрон небрежно обронил:
– Дом очень большой.
– Это не дом, а самая настоящая денежная яма, – уточнила Изабелла. – И он буквально съедает все мои сбережения. И мне очень хотелось бы, чтобы Мэтт в конце концов закончил ремонт. Байрон, я прекрасно понимаю, вы на него работаете, но меня его присутствие… начинает слегка напрягать. Я с удовольствием продала бы дом и переехала в место, более удобное для жизни, но Мэтт уже так много снес… Не осталось ни одной комнаты, которую бы он не тронул. У нас до сих пор нет нормальной ванной. Словом, в таком виде дом продать невозможно, а без этого мне не собрать достаточно денег, чтобы купить что-нибудь приличное. Но вся хитрость в том, что я не могу позволить Мэтту продолжать. Мне это больше не по карману. Даже если перейти на подножный корм. – Она показала на грибы в корзинке. – Мы на всем экономим, но сэкономленных денег едва хватает, чтобы заплатить ему за неделю работы. – Изабелла вспомнила об идиотском послании на автоответчик, разбудившем ее накануне ночью. Она поспешно стерла запись, чтобы дети, паче чаяния, не услышали этот бред. Мы можем быть счастливы вместе, сказал он, словно он вообще хоть что-нибудь о ней знал. – В любом случае безвыходных положений не бывает. Я уверена, как-нибудь выкручусь. – Она храбро улыбнулась, чтобы Байрон не заметил слез в ее глазах. – Может, я когда-нибудь освою сантехническую премудрость и собственноручно установлю ванну.
Шутка была неудачной, и Байрон не стал смеяться. Дальше они шли уже молча. Неужели я его смутила? – спрашивала себя Изабелла. Она заметила, что у Байрона заходили желваки на скулах.
– Какое великолепное утро! – Изабелла наконец нарушила молчание, чтобы хоть как-то исправить ситуацию. Конечно, жаловаться на его начальника было не слишком деликатно с ее стороны. – Здесь так хорошо, что я готова сколько угодно пропадать в лесах.
Байрон согласно кивнул:
– Да, в лесу на рассвете порою кажется, что ты единственный человек на планете.
Изабелле было понятно, что он хочет сказать. Иногда по утрам, подобным этому, она радовалось своей оторванности от цивилизации, испытывая едва ли не первобытное чувство удовлетворения от возможности возвратиться домой с очередной добычей. Ведь умение правильно пользоваться дарами леса существенно облегчает жизнь.
Байрон предостерегающе поднял руку.
– Вон там, – тихо произнес он.
Она осторожно поставила на землю корзинку и припала к земле рядом Байроном. Перед ними расстилалось поле в тридцать акров, где колосилась пшеница.
– Тут кроличья нора, – прошептал Байрон. Послюнив палец, он поднял его вверх. – И направление ветра подходящее. Не шевелитесь и приготовьте ружье.
Изабелла натянула шарф на лицо, приложила приклад к плечу и, стараясь не шевелиться, принялась ждать. Байрон сказал, у нее здорово получается, и она поняла, что это все благодаря ее навыкам музыканта. Она обладала достаточной силой, а кроме того, хорошо владела верхней частью тела, поэтому ей не составляло труда сидеть неподвижно.
– Там, – прошептал Байрон.
Изабелла увидела через прицел кроликов, примерно в тридцати футах от них. Кроликов было три или четыре, серые пятна на узкой тропе. Кролики прыгали по полю, периодически замирая и настороженно вглядываясь в даль.
– Пусть отойдут от норы ярдов на пять, – еле слышно произнес Байрон. – И запомните, вы хотите убить, а не ранить. Вам надо попасть в голову. И у вас будет только одна попытка.
Кролик, в металлическом кружке прицела, явно решил, что опасности нет. Сперва он беспечно щипал траву, затем спрятался в зарослях сорняков, потом показался снова.
– Только не надо считать его милым пушистым созданием, – предупредил Изабеллу Байрон. – Помните, он пожиратель растений. Помните, он ужин для Китти и Тьерри. Кролик с грибами в чесночном соусе.
– Нет, лучше вы. – Изабелла попыталась отдать ему ружье.
Байрон решительно оттолкнул приклад:
– Нет.
– А что, если я промажу? – Изабелле очень не хотелось, чтобы кролик мучился.
Поднимая ружье и прицеливаясь, она чувствовала молчаливую поддержку Байрона. От него пахло мхом и чем-то сладким, словно от пропеченной солнцем земли. Однако Байрон не стал помогать Изабелле.
– Не промажете, – спокойно произнес он.
Изабелла закрыла глаза, затем снова открыла – и выстрелила.
Она уже давно не бывала в Лондоне, а в ресторане вроде этого – вообще никогда. Дома Лорины льняные брюки и туфли-лодочки считались вполне элегантными, но здесь они буквально кричали о ее провинциальности. Я похожа на особу, специально вырядившуюся для поездки в город, думала Лора.
– У вас заказан столик? – Скучающая девушка бросила на нее равнодушный взгляд из-под идеально подстриженной челки.
– У меня здесь назначена встреча, – ответила Лора.
Ресторан был заполнен мужчинами в темных костюмах под цвет стен из серого гранита.
– Имя? – спросила девушка.
Лора заколебалась, словно его имя служило против нее уликой.
– Трент. Николас Трент.
Он так трогательно обрадовался ее звонку. И был так счастлив узнать о ее незапланированной поездке в Лондон. Он даже перекроил свой график, чтобы встретиться за ланчем.
«А вы разве не работаете?» – спросила она тогда, пытаясь припомнить, что он там говорил по поводу работы.
«Я только-только подал заявление об увольнении, – жизнерадостно сообщил он, – а это значит, что могу позволить себе потратить на ланч столько времени, сколько пожелаю. Что они теперь могут мне сделать? Уволить?»
- Предыдущая
- 56/91
- Следующая
