Восемнадцать капсул красного цвета - Корн Владимир Алексеевич - Страница 29

– Ну что, Олег, не передумал? – Чужинов отпил глоток воды из пластиковой бутылки. Теплой, почти горячей, отчего она имела противный вкус.

– Да нет, Глеб, – без особого энтузиазма в голосе ответил тот.

– Если есть проблема, значит, имеется и решение, – попытался то ли пошутить, то ли подбодрить своего напарника Чужинов. – Окунаемся еще разок на дорожку, и вперед. Давай, ты первый, я за округой присмотрю. И не забудь разуться, не как в прошлый раз – мочить обувь совершенно ни к чему.

– Ну как я смотрюсь, Глеб?

Гуров стоял перед Чужиновым в охотничьей разгрузке на голое тело, сжимая карабин двумя руками, бицепсы на которых были заметно напряжены. А они у Олега немалые, немногим Глебовым уступают. В вороте жилета виднелись грудные мышцы, которые Гуров тоже старательно напряг. Ну и еще темные солнцезащитные очки.

«Хорохорится», – понял Глеб. Вслух же сказал:

– Настоящий герой-освободитель! Если есть в церкви девчонки, все они сразу в тебя до беспамятства влюбятся. Только очки сними, не кино будем снимать. Если желаешь, лучше мои возьми.

Сам он был одет так же, как и Гуров: кроссовки, джинсы, еще влажные после недавнего купания. Разгрузка – в точности как и у Олега, и тоже на голое тело. Ну и очки, но с желтыми линзами. Контрастность в таких выше, от пыли и солнца защитят, и в полумраке в них видно лучше. Они даже дробь выдержат, конечно, не в упор.

– Нет, Глеб, тебе они нужнее будут.

– Тогда слушай внимательно наш маршрут, а заодно и смотри, – протянул ему Чужинов бинокль. – Сначала направимся к водонапорной башне.

Указывать на башню нужды не было: видна издалека.

– Видишь, дверь у нее почему-то приоткрыта? Кстати, тебе в них бывать приходилось? Представляешь, что там внутри?

– Без понятия, Глеб.

– Ладно, не важно. Главное, дверь железная. Если что-то пойдет не так, внутри башни и укроемся. Вода в ней должна быть, водокачка все же. А питаться будем голубями – посмотри, сколько их там, наверху.

И оба они хмыкнули.

– Теперь дальше. Слева от башни школа, но нам туда не нужно. Нам в клуб, вернее на него. На барабанах играть умеешь? Или на гитаре? В клубе инструменты должны быть, – поинтересовался вдруг Чужинов, и Олег посмотрел на него с недоумением: к чему это он?

– Да нормально со мной все. – Гуров сообразил, что Глеб шутит.

«А вот со мной нет, – вздохнул Чужинов. – Перед тем как лезть в деревню, нужен план, причем как основной, так и запасной. А мне ничего в голову не лезет».

– Ладно, не умеешь так не умеешь, слушай и смотри. Между башней и клубом школьное футбольное поле, на нем и укрыться негде. Потому примем вправо, там частный сектор, забор и впритык к нему сеновалы с сараями. Теперь посмотри на клуб. Металлическую лестницу на стене видишь? Высоковато она обрезана, но допрыгнуть можно. Поднимемся наверх, дальше по чердаку, спустимся с другой стороны. Здесь и начинается самый опасный участок, укрытий нет. Мимо вон того строения, по-моему, это фельдшерский пункт, нам предстоит добраться до детского садика. Там такая же история: лестница на стене. Снова пройдем по чердаку, чтобы на крыше не рисоваться, и окажемся через дорогу от церкви. Метров тридцать до нее останется, не больше.

Чужинов опасался, что Олег сейчас задаст вопрос: «А что будем делать дальше?», – потому что ответа на него и сам не знал. Но тот молчал, и он продолжил:

– Олег, приготовься к тому, что увидеть мы можем всякое. Понимаешь, о чем я?

Гуров кивнул:

– Понимаю, Глеб. Это не жутик с манекенами и загримированными актерами вместо трупов. Но, думаю, справлюсь.

– Тогда вот еще что: постарайся не делать резких движений – это сразу в глаза бросается. Плавненько так, как будто по грудь в воде бредешь. И самое главное: стреляй только в случае крайней необходимости. Опасаюсь, что на единственный выстрел они со всей деревни сбегутся, можем и до укрытия не добежать. Как будто бы все. Ну так что, потопали? В том же порядке, как и раньше: я первым, ты за мной. И почаще оглядывайся.

– Потопали, Глеб.

До водонапорной башни добрались без всяких проблем. Сначала шли по окраине парка, вдоль растущих у обочины аккуратно подстриженных кустов акации. По правую сторону от них проходила асфальтированная дорога с обязательными заплатками и выбоинами, на другой стороне которой тянулся забор из бетонных плит. Что за ним, Глеб определить не смог, но за эту сторону можно не беспокоиться: перемахнуть через такой высокий забор твари не в состоянии.

Слева располагался парк. Клены, тополя, ясени, вишни, березки и вяз. Могучий, метра четыре в обхвате, Чужинову таких и видеть-то еще не приходилось.

«Наверняка с ним какая-нибудь местная легенда связана», – почему-то подумал он.

Сзади, где-то на краю, виднелась хоккейная коробка с бортами, выкрашенными в зеленый цвет, почти неразличимая сейчас, летом, когда и без того все вокруг зеленело. В глубине парка стоял обелиск с ярко цветущими вокруг него клумбами в память о солдатах, погибших на той ужасной войне, которая затронула практически каждую семью, и таких обелисков, разбросанных по всей огромной стране, тысячи. Если не десятки тысяч. Кто их считал?

– Мы сами будем ли достойны, чтоб нас помнили? – неожиданно произнес Олег.

Глеб взглянул на него, чтобы увидеть: Гуров смотрит в сторону памятника.

– Чего это ты вдруг?

Олег пожал плечами:

– Да так, песня одна почему-то вдруг вспомнилась.

«Ему страшно, и он пытается себя приободрить, – понял Глеб. – Но держится молодцом».

Шли не быстро, вслушиваясь в звуки вокруг, пытаясь среди птичьего щебета услышать тяжелый топот и хриплое дыхание, чтобы вовремя успеть забраться на деревья. Тогда, на поле, оба они, и Глеб, и Олег, вначале обратили внимание на шум, и только после него хищники и появились.

Наконец парк закончился. Остановились под дубом, кряжистым, раскинувшим ветки далеко в стороны, внимательно разглядывая окрестности. Отсюда до самой водонапорной башни тянулся пустырь, на котором росло лишь несколько молодых топольков, тонких, не способных выдержать вес человека.

– Тишина жуткая. – Гуров поморщился. – А ведь мы уже почти до центра добрались.

На самом деле полной тишины не было. Легкий ветерок шумел листьями над головой. Стайка воробьев пронеслась мимо по своим воробьиным делам, весело между собой переговариваясь. Огромный жук, сосредоточенно жужжа, едва не ткнулся в лицо Гурова, и тому пришлось отмахнуться. Из травы доносился стрекот кузнечиков. Но это было все. Ни звонких голосов детей, ни шума сельскохозяйственной техники, ни музыки из проезжающей мимо машины. Так что прав Гуров: тишина жуткая.

– Олег, сейчас еще не поздно вернуться, потом будет значительно сложнее. Не передумал?

– Как ты там говорил: «Делай или не делай, но не пытайся»? – улыбнулся Гуров, и улыбка у него совсем не походила на вымученную. – Пошли.

– Идем, – кивнул Чужинов. – Только теперь идем быстро, но по-прежнему без резких движений. И оглядываемся по сторонам, оглядываемся.

«И как это делается, чтобы и так и этак одновременно?» – Олег посмотрел на Чужинова, чтобы постараться скопировать его походку.

Вплотную к башне приближаться не стали, обойдя ее стороной. Теперь их путь лежал вдоль забора. Поначалу все шло гладко: сразу за забором теснились сараи, сеновалы, где задние стенки некоторых строений были его частью. Затем все они закончились, забор сплошь начал представлять собой натянутую между столбиками сетку рабицу, до сельского клуба оставалось еще порядочно, и они застыли на месте, прислушиваясь и осматриваясь.

– Олег, видишь?

Гуров вгляделся в ту же сторону, что и Чужинов. Спустя некоторое время сообщил:

– Нет.

– На дороге возле школы, там еще знак «Осторожно: дети», чуть сбоку от него.

– Вот теперь вижу… парочка. И, по-моему, они бегут в нашу сторону.

И Олег, и Глеб, не сговариваясь, оглянулись назад, прикидывая расстояние до ближайшего сарая, чтобы снова посмотреть на дорогу у школы.