Восемнадцать капсул красного цвета - Корн Владимир Алексеевич - Страница 67

«В этом он прав: в самом неудачном месте они нас прижали. Вот же, наверное, Темир обрадовался, когда мы сами в эту ловушку влезли», – мысленно согласился с ним Чужинов.

– Думай, Чужак, думай. Ладно, собственной жизнью ты не дорожишь – наслышан. Но другие-то при чем? Кто у тебя там? Поликарпов Семен и этот, как его, Войтов, по-моему. Кстати, ты чего один-то явился? Чтобы остальные о нашем разговоре не узнали? И еще раз повторюсь: не удержаться вам в складе и помощи ждать неоткуда. Да на вас на всех одного «Шмеля» хватит, чтобы качественно поджарить.

– Нет у тебя «Шмеля», – ухмыльнулся Глеб.

– Откуда такая уверенность?

– А покажи.

– Ладно, прав ты, у меня его действительно нет, – теперь ухмыльнулся Темир. – За баклана[37] прокатил. Но это абсолютно ничего не меняет. Поверь, помимо того, что нас куда больше, есть у меня и другие козыри. Ну так что скажешь, Чужак? Опять в благородного будешь играть?

– Опять, Темир, опять. Или снова, если тебе угодно. Считай, не договорились мы.

Глеб повернулся и пошел к складу. Когда он отошел на несколько шагов, Темир его окликнул:

– Чужак!

– Что еще?

– Час тебе даю, глядишь, и одумаешься. И не забудь остальным весь расклад рассказать, им тоже интересно будет.

– Не забуду, Темир.

– О чем разговор был? – сразу же поинтересовался Кирилл Лажев, едва Глеб вернулся к своим.

Чужинов с Темиром стояли от склада далековато, прислушивайся не прислушивайся, ни слова не разберешь.

– Полина им нужна. – Чужинов посмотрел на девушку. – Клянутся, что пальцем ее не тронут, только кому-то передадут. В обмен – оставят нас в покое. Дали час времени. Все. Так, стоп, вот еще что: этот хмырь сказал, что, если мы не согласимся, убьют всех без исключения – Полина в Проспихино попасть не должна. Решайте, – добавил он, поймав удивленный взгляд Семена Поликарпова.

«Да, Сема, да, – подумал Глеб. – Это я и есть, тот самый Чужак. Во всем прав был Темир. И то, что мы пешки в чужой игре. И то, что вы сами должны выбрать: жить вам или нет. В конце концов, Полине ничто не угрожает в том случае, если мы ее отдадим, а вы останетесь живы».

Ну а обещание Викентьеву… Не давал он ему никаких обещаний. Выслушал, головой кивнул. Не было такого, чтобы он бил себя в грудь кулаком, громко крича: «Петрович, или она попадет по адресу, или на небеса, других вариантов не будет!»

Что до него самого… Оставалось у него не так давно, с месяц назад, всего две капсулы, и он хорошо помнит, что при этом чувствовал. Сейчас у него их втрое больше, но что это меняет.

Если хорошенько разобраться, и согласился-то он на предложение Петровича в надежде, что кто-нибудь решит за него все его проблемы кардинально, раз и навсегда. Потому что пустить самому себе пулю в лоб не по-христиански как-то. Хотя все именно к тому и идет. Но это – его личное дело, и другие тут ни при чем.

После слов Чужинова Полина испуганно шагнула за Эдуарда Молинова, а тот с самым недвусмысленным видом взял автомат на изготовку, и глаза его горели решимостью.

«Вот и пойми ее. Здесь она погибнуть может, там останется живой, но никакого желания отправиться туда не испытывает. Ясно только одно – Полина категорически против».

– Эдик, ты стволом-то не шибко размахивай, – высказался вдруг Семен. – Не поможет он тебе – плохо ты Чужака знаешь. Да и потом, если бы он хотел что-то сделать, то давно бы уже сделал, а не в подробности разговора тебя посвящал. Глеб, я не понял: ты что, вопрос на общее голосование ставишь?

Молинов опустил автомат, но Полина продолжала выглядывать из-за его спины настороженно.

«Я и сам себя не пойму, Сема. По большому счету для меня разницы нет – сейчас или несколькими днями позже. Вы о себе думайте».

На миг у Чужинова возникло непреодолимое желание рассказать все начистоту, и он едва смог его перебороть.

«Нет, – решил он. – Пусть все останется по-прежнему. Иначе придется ловить их сочувственные или даже жалостливые взгляды. Ну а самому делать вид, что все ему трын-трава. Нет, только не это».

– Ну так что решили? Время идет.

– А сам-то ты как думаешь?

Глеб едва не сплюнул от злости: за вас беспокоюсь, мне-то давно уже все до фонаря! Затем взглянул на часы: до назначенного Темиром срока оставалось сорок две минуты.

– Полина, пойдем поговорим. – И та послушно последовала за ним в дальний угол склада.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Глеб! – Глаза Полины наполнились слезами. – Не отдавай меня им, пожалуйста!

Вообще-то Чужинов желал услышать от нее совсем другое: чем она так важна, что за ней устроили целую охоту. Глеб взял Полину за плечи в надежде услышать что-нибудь еще, но та только смотрела на него полными слез глазами, и губы ее дрожали.

Он снова взглянул на часы – время идет.

– Пошли, – коротко бросил он и, не оглядываясь, направился к остальным.

– Чужак, я вот еще что вспомнил, – издали встретил его голос Кирилла Лажева. – Слышал я, схрон тут имеется, но где он именно – без понятия.

– «Схрон»? Какой схрон?

Схроны бывают разными, и встретить их в последнее время можно где угодно: и посреди леса, и в подвалах домов, и на таком вот заброшенном складе – жизнь заставила. Некоторые были точной копией тех, что немало попадались после Второй мировой войны на Западной Украине. С основным и запасным выходом, нарами, печкой, колодцем и даже канализацией. Бывали и попроще, больше походившие на обычный погреб.

Слышал Глеб и рассказ о том, что однажды группа людей, которых взяли в осаду твари, прокопала немалой протяженности ход под землей, только тем и спаслись. Нет, на такую удачу рассчитывать трудно. Ну а вдруг? Чем черт не шутит? Пусть и не получится уйти от людей Темира, но даже если просто появится возможность зайти им в тыл…

– Не знаю, Чужак, краем уха разговор слышал. Даже не уверен полностью, что именно об этом складе говорилось. Бухой был, – сознался Лажев.

Глеб оглядел склад. Когда им пользовались, он был холодным. К нему вообще никаких коммуникаций не подводили: ни канализации, ни водопровода. Пол – бетонная стяжка, сплошь потрескавшаяся. Куча всякого хламья, появившегося здесь уже в последнее время. И конторка у самых въездных ворот, некогда застекленная, но сейчас от нее оставался только остов. Как будто бы и негде спрятаться лазу в схрон. И все же попытаться найти его стоит.

– Ищем, все, кроме Войтова, время еще позволяет. – И первым, подавая пример, сдвинул деревянный ящик, стоявший у самой стены.

– Глеб, – послышался сверху голос Дениса, – поднимись ко мне.

Разговор внизу Денис слышал отлично и по пустякам отвлекать бы не стал.

– Это те же самые, – сообщил он, едва Чужинов оказался рядом с ним.

Глеб кивнул: я уже понял. Тогда, еще в первый день, когда они только вышли, именно эти люди им и повстречались. По крайней мере Темир среди них был точно. Он узнал его и по автомату – ковровскому А 762 – вещи достаточно редкой, если не единичной в этих краях, и по интересной «цифре» на «комке»: такой ему видеть еще не приходилось.

И спутник Темира на недавних переговорах хорошо ему запомнился. Этакий невысокий крепыш поперек себя шире, в ботинках итальянского военного образца, с высокими берцами до самых колен, в бандане на бритой голове и с АК сотой серии.

Они и тогда держались рядом. И все это вместе с тем, о чем он услышал от Темира, говорило о многом. Их выход ждали так же, как знали маршрут, цель, состав группы и все остальное.

«Артист из него никудышный, – припомнил Глеб. – Как он тогда, при разговоре, сделал вид, будто припоминает фамилию Войтова. Это Дёнину-то?! Ну-ну! Да о его чудесах в обращении с оружием каждая тварь по всей округе, ближней и дальней, отлично знает, не то что люди».

– Что-то еще?

– Да, Чужак. Теперь их значительно больше. Я насчитал почти двадцать человек и уверен – это еще не все.