Волшебник в мире - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер - Страница 6

• Предыдущая
• 6/76
• Следующая

— Ты несправедлив, — шутливо упрекнул друга Гар. — Одного взгляда на человека вряд ли достаточно, чтобы сразу обвинить его в стольких грехах.

— Почему же? Он ведь в таком возрасте, что вполне может иметь детей. А если он — обученный бумагомарака, то, стало быть, — представитель бюрократии.

— Не слишком ли широко ты трактуешь понятие «бюрократия»?.. Постой, что это еще там такое?

Доносившийся из-за поворота дороги гомон стал настолько громким, что наконец привлек внимание спутников.

— Толпа, — заключил Дирк. — И не смотри на меня так. Кто-то же должен назвать вещи своими именами. Но, похоже, особо опасаться нечего.

— Да нет, гомонят они весело. Я бы даже сказал — празднично. Давай-ка поглядим, что там и как.

Обогнув придорожные деревья, друзья увидели выстроившихся вдоль обочин по обе стороны крестьян. Крестьяне переговаривались, махали руками, улыбались, их глаза возбужденно сверкали. У некоторых имелись заплечные мешки, откуда они вынимали еду и питье и делились друг с другом. В толпе можно было разглядеть и купцов, и возниц, и прочих путников. Все как один весело смеялись и раздавали направо и налево всевозможные дары природы.

— Ты был прав, — усмехнулся Дирк. — Это действительно праздник. И когда же начнется парад?

— Давай затешемся в толпу, — предложил Гар. — Может, подслушаем какие-нибудь разговоры.

Он сошел с дороги, опираясь на посох и озираясь по сторонам с мягкой, полной неподдельного интереса улыбкой. Дирк последовал за ним, ворча:

— Почему мне это сборище кажется подозрительным?

Крестьяне сразу обратили внимание на присоединившихся к ним путников. Какой бы добродушной ни была улыбка Гара, видимо, он все-таки чем-то напугал крестьян. Но вреда от него никакого не воспоследовало. Он тихо переговаривался с Дирком — так тихо, что его слов никто, кроме Дирка, не слышал, — и народ мало-помалу успокоился и вернулся к прерванной болтовне. Дирку показалось, что Гар в буквальном смысле слова навострил уши. Неужели он сделал то же самое? Между тем многое в разговорах местных жителей ему было понятно. Да, акцент, безусловно, присутствовал: гласные здесь произносили более широко, чем на привычном Дирку диалекте, а согласные более мягко, но в общем и целом смысл фраз уловить труда не составляло.

— Я все понимаю, — процедил сквозь зубы Гар.

— Я тоже, — отозвался Дирк. — А это не есть хорошо.

— Совсем нехорошо, — согласился Гар, но настолько небрежно, что у Дирка мурашки по спине побежали. — Это говорит о том, что правительство здесь жесткое, непоколебимо консервативное.

Из этого вывода проистекал целый ряд небезынтересных версий, ни над одной из которых Дирку сейчас задумываться совсем не хотелось. Дабы выбросить неприятные мысли из головы, он сосредоточил свое внимание на том, о чем говорили люди поблизости.

— Защитник собственной персоной! С чего бы это ему понадобилось забираться в такую глушь?

— Врать не стану, но поговаривают, будто бы он время от времени сваливается как снег на голову как раз в те края, где его меньше всего ждут, — проверяет, исполняют ли чиновники его приказы и не дурачат ли его.

— Его они дурачат или еще кого другого? — фыркнула и улыбнулась женщина. — Знаю, знаю — они ж такие честные!

— Но откуда известно, что он тут проедет? — нахмурился один из возниц.

— Да тут глашатай проскакал верхом, вопил, чтоб, значит, дорогу расчистили — сам Защитник, дескать, едет!

— Говорил я тебе — надо было выйти пораньше, — проворчал Дирк. — Услышали бы глашатая собственными ушами.

— Значит, он скачет намного впереди, — удивленно отозвался Гар. — Мы ведь уж целый час, как топаем по дороге.

— Ой, да он же еще с вечера тут проскакал, — сообщила женщина супруге крестьянина — той самой, что сидела на телеге с бочонками. — Защитник такой добрый, что всем нам позволит его увидеть.

— Угу, — буркнул Дирк себе под нос, — и вдобавок заранее мобилизовал общество, дабы на всем пути его следования торчали вопящие от радости подданные.

Издалека послышался звук фанфар. Толпа заохала и заахала, но ура пока никто не кричал.

— Фанфары отзвучали, — констатировал Дирк. — Когда же начнется увертюра?

Тут фанфары взревели вновь, умолкли и снова зазвучали уж ближе. Параллельно нарастал уровень громкости оханья и аханья. А потом появились всадники. Они галопом мчались по дороге и орали, не жалея глоток:

— Дорогу Защитнику! Дорогу тому, кто правит и судит во всем Содружестве!

За всадниками последовали конные гвардейцы в темно-синих мундирах. Они низко опустили копья, дабы в случае чего отогнать крестьян, устремившихся поближе к дороге. За гвардейцами ехал зловещего вида серебристо-черный открытый экипаж. В нем восседали трое: двое в черно-серых одеяниях на переднем сиденье, спиной к кучеру, а лицом к ним — худощавый угрюмый мужчина. Он непрерывно махал рукой выстроившимся вдоль дороги людям, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Одет он был в черные просторные одежды. На груди его сверкала крупная увесистая серебряная цепь, на голове красовалась плоская широкополая шляпа. В черной бороде поблескивали седые волосы.

Народ завопил от радости. Зеваки просто обезумели: они подбрасывали вверх шапки, отчаянно размахивали руками, бросались к экипажу. В итоге двоим гвардейцам, скакавшим позади, пришлось практически поравняться с задними колесами и выставить в стороны лезвия алебард, дабы отгонять толпу. Дирк и Гар, как и все прочие, вытянули шеи, чтобы получше взглянуть на важную персону — кем бы он ни был, этот человек, на странной отсталой планете, куда их занесла судьба. Тут как раз с ними поравнялись передовые гвардейцы, и Дирк с Гаром отпрянули назад вместе со всеми остальными.

А потом мимо прокатился экипаж, и Защитник, казалось, устремил взгляд прямо на двоих друзей и устало помахал рукой. Затем он повернул голову в другую сторону, а мимо проскакал арьергард. Вот и все. Толпа издала стон разочарования — вот только что послужило его причиной? То ли то, что на Защитника зевакам удалось поглазеть совсем недолго, то ли то, что теперь, хочешь не хочешь, а надо было возвращаться к прерванным трудам, — этого Дирк с Гаром понять не могли. Ясно было одно — местным жителям во что бы то ни стало хотелось по возможности продлить праздник. Они оборачивались друг к дружке, взволнованно переговариваясь.

— Такой важный, такой надутый! — жаловалась одна женщина другой.

— Это да, но какой у него усталый вид! — возразила ее собеседница. — Бедненький, ведь ему обо всех нас приходится думать!

— Всю жизнь ждал этого дня, — вздохнул мужчина. — И внукам о нем расскажу!

— Правда ведь, стоило на него посмотреть хоть одним глазком? — обратился к Дирку какой-то юноша с горящими глазами.

— Весьма впечатляюще, — уклончиво ответил Дирк. — Стало быть, раньше ты его ни разу не видел?

— Я-то? — Юноша заливисто расхохотался. — Да мне еще и двадцати не стукнуло, господин хороший! Так что мне очень даже повезло, что удалось на него поглазеть.

Стоявший неподалеку мужчина постарше пристально уставился на друзей.

— А вы что же, его раньше видали или как?

— На военной службе чего только не повидаешь, — ответил Дирк. — Нам ведь разное-всякое поручают и посылают много куда.

Ответ был предельно уклончив, тем не менее мужчину он, похоже, удовлетворил. Вероятно, именно уклончивость ответа Дирка и поспособствовала тому, что любой, кто бы его ни услышал, прочел бы в нем для себя именно то, что ему хотелось услышать. Мужчина обернулся к приятелю, но в это мгновение послышался чей-то зычный голос:

— Слушайте! Слушайте все! Слушайте магистрата!

Друзья обернулись. Посреди дороги стоял мужчина в темно-красной мантии, сложив на животе руки так, что его пальцев не было видно под длинными и широкими рукавами. Он был молод — не старше тридцати, но уже успел обзавестись властностью и вел себя так, словно и помыслить не мог о том, что кто-то посмеет ему не повиноваться. Толпа постепенно угомонилась, притихла, и магистрат воззвал к ней:

• Предыдущая
• 6/76
• Следующая