Выбери любимый жанр

Возвращение короля Коболда - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер - Страница 3

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

— Пики на руку! — взревел он. — Вперед!

Зверолюди захохотали.

Пики дружно опустились, шпоры вонзились в бока коней, кавалерия атаковала.. и запнулась словно наткнувшись на невидимую стену.

Каждый зверочеловек метал взгляд с одного солдата на другого, на третьего, потом обратно на первого, держа долю секунды взгляд каждого.

У всадников отвисли челюсти и остекленели глаза. Пики выскользнули из онемевших пальцев.

Лошади медленно подались вперед, запнулись, снова шагнули. Всадники же сидели, не двигаясь, опустив плечи, с болтающимися руками.

Поросячьи глазки зверолюдей сверкнули огнем. Их безобразные лица искривились в ликующих ухмылках, а головы закивали в нетерпеливом понукании.

Спотыкаясь, шаг за шагом, лошади двинулись вперед.

Зверолюди издали победный вопль, когда их дубины обрушились, проламывая черепа лошадей. Взметнулись ввысь и обрушились секиры, вонзаясь глубоко во всадников. Люди падали, хлынула фонтаном кровь. Летели головы, трещали под большими лапами кости. Зверолюди, посмеиваясь, прошли сквозь освежеванную кавалерию, как нож проходит сквозь масло, и вломились в дверь деревенского амбара.

Барон Байчи, вассал герцога Логайра, лежал обезглавленный в грязи, и его кровь хлестала, смешиваясь с кровью кавалеристов, прежде чем ее впитала в себя жаждущая почва.

А женщины и дети деревни, сбившись в кучу на склонах за околицей, беспомощно глядели, разинув рты на свои горящие дома в то время, как корабли-драконы огибали песчаную отмель, оседая в волны от тяжести добычи.

И когда длинные суда прошли мимо мыса, ветер донес до сельчан эхо утробного смеха.

* * *

Известие принесли в столицу Раннимид к королю Туану Логайру. Король был разгневан, но не показал вида. Королева же вскипела яростью.

— Как же так! — бушевала она. — Сии дьявольские отродья опустошают огнем и мечом деревню, убивают мужчин и бесчестят женщин, и, вероятно, увозят в рабство детей — а вы что же делаете? Уж, конечно, не мстите!

Ей едва минуло двадцать, и король был ненамного старше ее, но он сидел прямой, как посох, с серьезным и спокойным лицом.

— Сколько всего убитых? — спросил он.

— Почти все мужчины деревни, Ваше Величество, — ответил гонец; горе и ужас явственно проступали на его лице. — Сто пятьдесят. Четырнадцать женщин и шестеро детей. И двадцать добрых всадников и барон Байчи.

Королева в ужасе уставилась на гонца.

— Сто пятьдесят, — прошептала она. — Сто пятьдесят. — Затем громче: — Сто пятьдесят вдов за одну ночь! И дети, шестеро убитых детей!

— Да смилостивится господь над их душами, — склонил голову король.

— Да, молись, молись! — резко бросила королева. — Молись, в то время как твои люди лежат изувеченные и истекающие кровью! — Она круто повернулась к гонцу. — А сколько обесчещенных?

— Никого, — склонил голову гонец. — Хвала Господу, никого.

— Никого, — почти механически повторила королева. — Никого? — Она стремительно повернулась к мужу. — Да что же за оскорбление такое, они презирают наших женщин!

— Возможно, они устрашились появления наших солдат... — пробормотал гонец.

Королева наградила его всем тем презрением, какое смогла втиснуть в один беглый взгляд. — И коли так, то они еще менее мужественны, чем наша порода, а наши мужчины, видит небо, достаточно хлипкие.

Гонец застыл. Лицо короля одеревенело.

Он медленно наклонился вперед, вперив взгляд в гонца.

— Скажи мне, любезный, как вышло, что целый отряд конницы не устоял перед этими пиратами?

Королева скривила губы.

— Да как еще и такое могло случиться?

Король сидел, не шевелясь, ожидая ответа.

— Колдовство, Ваше Величество. — Голос гонца задрожал. — Гнусное, черное колдовство. Всадники скакали, обреченные на смерть, так как враг наслал на них Дурной Глаз.

В помещении наступила тревожная тишина. Даже королева умолкла, так как на этой отдаленной планете суеверие могло незамедлительно стать реальностью.

Король нарушил молчание первым. Он пошевелился на троне и повернулся к тайному советнику.

Королю пришлось опустить взгляд: плечи у лорда Брома О'Берина были не менее широкими, чем у короля, но ростом он достигал едва ли двух футов.

— Бром, — распорядился король, — отправь пять рот королевской пехоты, по одной на каждого из великих лордов, чьи владения граничат с морем.

— Всего по одной роте каждому! — так и взорвалась королева. — Ты хочешь так легко отделаться, мой дорогой муж? Ты можешь выделить лишь столько своих отборных сил?

Король поднялся и обратился и стоявшему поодаль рыцарю.

— Сэр Мэрис, выводите три роты королевской гвардии. Четвертая останется здесь для охраны Ее Величества королевы Катарины. Пусть три роты соберутся через час во дворе замка, взяв провиант для долгой и трудной дороги.

— Слушаюсь, мой государь, — поклонился сэр Мэрис.

— И велите приготовить мои доспехи.

— Доспехи! — ахнула королева. — Нет, нет, о муж мой. Что ты хочешь делать?

— Да то, что должен. — Король повернулся к ней, взяв ее руки в свои. — Я король, и моему народу угрожает опасность. Я должен ехать к пепелищу той деревни и отыскать след зверолюдей. А потом я отдам приказ построить корабли и мы последуем за ними, если удастся, до их логова.

— О нет, мой дорогой повелитель! — воскликнула, цепляясь за него, Катарина. — Неужели в наших армиях недостает ратников, что и ты тоже должен ехать на смерть? О нет, милорд! Что я буду делать, если тебя... если тебя ранят?

Король привлек ее к себе и нежно поцеловал в губы.

— Ты королева, — мягко произнес он. — Ты не должна предаваться печали?.. Ты должна принять на себя тяжесть всей власти; таков уж жребий королев. И должна пребывать здесь, заботясь о нашем народе, пока я в отъезде. Так же как я должен рисковать жизнью ради блага своего народа, — таков уж жребий королей.

Он прижал ее к себе, поцеловал долгим поцелуем. Затем отошел, сцепив руки за спиной, постоял мгновенье и направился к выходу.

Его остановил смущенный кашель.

Король нахмурился и резко обернулся.

— Все еще здесь, Бром? Я думал...

— Мой государь, — перебил карлик. — Что вы приказали, я сделаю — но разве не будет больше никаких распоряжений?

Лицо короля потемнело.

В голове Брома звенела решимость.

— Если тут замешан Дурной Глаз, Ваше Величество, то дело касается ведьм.

Король отвел сердитый взгляд, сжав губы в тонкую строчку.

— Тут ты прав, Бром, — неохотно признал он. — Ладно тогда, раз надо, значит, надо. Пошли кого-нибудь к ведьмам в Северную Башню, Бром, и накажи им вызвать... — лицо его скривилось от недовольства, — ...Верховного Чародея.

* * *

Верховный Чародей в данное время сидел, прислонясь к дереву, беспечно и с наслаждением взирая то на восход, то — на жену. Каждый раз с трудом переводя взгляд, так как на обоих в высшей степени стоило поглядеть.

Солнце являло собой само великолепие, оранжево-золотое оно подымалось из маслянистой зелени верхушек сосен в розово-голубое небо; но его огненно-рыжая жена была олицетворением изящества и красоты, она тихо напевала, погрузив руки в лохань с водой для мытья посуды, стоя у кухонного очага в сухом тепле их дома-пещеры.

Прекрасной ее делала, конечно, не просто домашняя жизнь. Ее длинные рыжие волосы, казалось, так и плавали вокруг нее, обрамляя лицо с большими зелеными глазами, длинными ресницами, курносым носом, широким ртом с полными искушающими губами. Под белой крестьянской блузкой и длинной пышной юбкой ярких цветов скрывалась захватывающая фигура.

Конечно, фигура ее на данный момент скорее подразумевалась, чем наблюдалась, но Чародей обладал хорошей памятью.

Память эта была, пожалуй, чересчур хорошей; красота жены иной раз напоминала ему о собственной... ну, скажем, заурядности.

Нет, вернее, некрасивости, или, скорее, невзрачности, поскольку в лице его было-таки что-то привлекательное. Он привлекал к себе так же как пленяют, пожалуй, мягкие кресла, старые камины ж пузатые печки. Собаки и дети влюблялись в него с первого взгляда.