Убийство в проходном дворе: четыре дела Эркюля Пуаро (сборник) - Кристи Агата - Страница 12

• Предыдущая
• 12/45
• Следующая

Он обернулся к Джейн.

– Представил, как вы, мадемуазель, подъезжаете в такси, расплачиваетесь, взбегаете по лестнице, возможно, зовете подругу: «Барбара!» – и открываете дверь. И видите, что ваша подруга лежит на полу, мертвая, сжимая в руке пистолет – естественно, в левой руке, поскольку она левша, и пуля, естественно, вошла в ее левый висок. На столе лежит записка, адресованная вам. В ней говорится о том, что заставило ее пойти на самоубийство. Наверное, это было очень трогательное письмо. Молодая, нежная, несчастная женщина, вынужденная платить шантажисту всю жизнь…

Думаю, идея пришла вам в голову почти сразу. Это была вина конкретного человека. Пусть его накажут – и заслуженно накажут! Вы берете пистолет, протираете его и вкладываете в ее правую руку. Затем забираете записку и отрываете верхний листок промокательной бумаги, которой промокали письмо. Спускаетесь вниз, зажигаете камин и бросаете и записку, и промокательную бумагу в огонь. Затем берете пепельницу, чтобы создать видимость, будто бы там сидели, разговаривая, двое, и также приносите в комнату осколок эмали от запонки, валявшийся на полу. Это была удачная находка, и вы ожидали, что это окончательно решит вопрос. Затем вы закрываете окно и запираете дверь. Не должно возникнуть никаких подозрений, что вы входили в комнату. Полиция должна увидеть все как есть – потому вы не просите помощи у соседей, а сразу звоните в полицию.

Вот так все и происходит. Вы играете свою роль с холодной рассудительностью. Сначала вы отказываетесь что-либо говорить, но искусно высказываете сомнения насчет самоубийства. Затем вы с готовностью выводите нас на след майора Юстаса…

Да, мадемуазель, это было искусное – очень искусное убийство, поскольку это и есть убийство. Покушение на убийство майора Юстаса.

Джейн Плендерли вскочила.

– Это не убийство, а правосудие! Этот человек довел бедняжку Барбару до смерти! Она была такой доброй, такой беспомощной… Понимаете, бедняжка во время своей первой поездки в Индию связалась с одним человеком. Ей было всего семнадцать лет, а он был на несколько лет старше ее и женат. Затем Барбара родила ребенка. Она могла сдать его в приют, но и слышать об этом не хотела. Она уехала в глушь и вернулась уже под именем миссис Аллен. Потом ребенок умер. Барбара вернулась домой – и тут влюбилась в Чарльза, этого напыщенного сыча, в это чучело… Она обожала его, а он самодовольно принимал ее поклонение. Будь он другим человеком, я бы посоветовала ей рассказать ему все. Но в таком положении я убеждала ее помалкивать. В конце концов, никто не знал об этом деле, кроме меня.

И тут появился этот дьявол Юстас! Остальное вы знаете. Он начал систематически тянуть из нее деньги, но лишь в последний вечер она поняла, что подвергает Чарльза риску скандала. Как только она выйдет за него замуж, Юстас сделает с ней что захочет – каково это, быть замужем за богатым человеком, который до ужаса боится скандалов! Когда Юстас уехал с деньгами, которые Барбара сняла для него, она села подумать над всем этим делом. Затем поднялась к себе и написала мне письмо. Она написала, что любит Чарльза и не может жить без него, но ради него же самого она не должна выходить за него замуж. Она написала, что это будет лучший выход.

Джейн запрокинула голову.

– Вы понимаете, почему я это сделала? И вы называете это убийством!..

– Потому что это убийство, – сурово сказал Пуаро. – Оно может показаться оправданным, но все равно это убийство. Вы справедливы и имеете ясный ум, так посмотрите же в глаза правде, мадемуазель! Ваша подруга погибла, пойдя на крайнюю меру, поскольку у нее не было мужества жить. Мы можем посочувствовать ей. Пожалеть ее. Но факт остается фактом – она покончила с собой, ее никто не убивал.

Он замолчал.

– А вы? Этот человек сейчас в тюрьме, он и так будет отбывать долгий срок за другие преступления. Вы действительно хотите, по вашей собственной воле, покончить с его жизнью – подумайте, жизнью! – с жизнью человеческого существа?

Джейн уставилась на него. Глаза ее потемнели. Наконец она прошептала:

– Нет. Вы правы. Не хочу.

Затем, резко повернувшись, женщина быстро вышла из комнаты. Входная дверь хлопнула…

Джепп испустил долгий – очень долгий свист.

– Черт меня побери! – сказал он.

Пуаро сел и дружески улыбнулся ему. Заговорили они не скоро.

– Значит, не убийство, замаскированное под самоубийство, а самоубийство, представленное как убийство! – сказал Джепп.

– Да, и очень умно представленное. Нигде не переиграно.

– Но чемоданчик? – вдруг сказал Джепп. – Он тут при чем?

– Но, друг мой, дорогой мой друг, я уже говорил вам, что он тут ни при чем.

– Но как…

– Клюшки для гольфа. Клюшки, Джепп. Это были клюшки для левши. Джейн Плендерли держала свои клюшки в клубе в Уэнтворте. А в чулане были клюшки Барбары Аллен. Неудивительно, что женщина, как вы говорите, перепугалась, когда мы открыли чулан. Весь ее план мог рухнуть. Но она сообразительна и поняла, что на мгновение выдала себя. Мисс Плендерли видела то, что видели мы. И она сделала лучшее, что могла придумать в тот момент, – попыталась перевести наше внимание на другой предмет. Она сказала про тот чемоданчик: «Это мой. Я… приехала с ним утром. Там ничего не может быть». И, как она и надеялась, вы взяли ложный след. По той же самой причине, когда мисс Плендерли на другой день отправилась избавиться от клюшек для гольфа, она продолжала использовать этот чемоданчик… как вы там говорите?.. как жувца?

– Живца. То есть вы считаете, что на самом деле она собиралась спрятать?..

– Сами подумайте, друг мой. Где лучше всего спрятать клюшки для гольфа? Их не сожжешь и не засунешь в мусорное ведро. Если их где-то оставить, их могут вам вернуть. Мисс Плендерли отвезла клюшки в гольф-клуб. Там она оставила их в раздевалке, достав пару железных клюшек из своей сумки, а затем ушла без кедди. Несомненно, через какое-то время она ломает клюшки пополам и засовывает их в какие-нибудь густые кусты, а под конец выбрасывает пустую сумку. Если кто-то обнаружит здесь сломанную клюшку, это никого не удивит. Известно, что люди порой ломают и выбрасывают клюшки, в досаде от игры! Такова эта игра!

Но поскольку она понимает, что ее действия по-прежнему могут кого-нибудь заинтересовать, она картинно бросает того самого живца – чемоданчик – в озеро, и в этом, друг мой, и заключается «тайна чемоданчика».

Джепп несколько мгновений молча смотрел на друга. Затем он встал, хлопнул его по плечу и расхохотался.

– Неплохо для старой ищейки! Честное слово, вы заработали пирожок! Идемте пообедаем?

– С удовольствием, друг мой, но только не пирожками. Омлетом с шампиньонами, рагу под белым соусом с зеленым горошком по-французски и, под конец, ром-бабой.

– Ведите, – сказал Джепп.

Когда дворецкий подал всем суфле, лорд Мэйфилд потихоньку наклонился к сидевшей справа от него племяннице, леди Джулии Кэррингтон. Известный своим безупречным гостеприимством, лорд Мэйфилд старался поддерживать реноме. Хотя и неженатый, он всегда был очарователен с женщинами.

Леди Джулии Кэррингтон исполнилось сорок лет, она была высокой, смуглой и жизнерадостной женщиной. Она была очень худой, но все равно красивой. Ее руки и ноги отличались особым изяществом. Манеры ее были резкими и суетливыми, как у человека, нервы которого на пределе.

Примерно напротив нее за круглым столом сидел ее муж, маршал авиации, сэр Джордж Кэррингтон. Карьеру он начинал во флоте и по-прежнему сохранял грубоватую живость бывшего моряка. Он смеялся и подшучивал над красивой миссис Вандерлин, которая сидела по другую сторону от хозяина.

Миссис Вандерлин была чрезвычайно эффектной блондинкой. В ее голосе слышался еле заметный американский акцент, ровно настолько, чтобы быть приятным без излишнего подчеркивания.

• Предыдущая
• 12/45
• Следующая