Не позднее полуночи - Стаут Рекс - Страница 10
- Предыдущая
- 10/48
- Следующая
– Я ей ничего не скажу, – успокоил я его, – если, конечно, вы сами не попросите что-нибудь ей передать.
– Пошел бы ты лучше… бабочек ловить, – предложил он.
– Как-нибудь в более подходящем месте непременно этим займусь, – пообещал я. – Кстати, она пробудет у нас около часа, так что можешь пока посидеть в баре «У Тони», это прямо здесь, за углом. Я позвоню, как только она освободится, желаю удачи.
Я направился к нашему подъезду и, уже поднимаясь по ступенькам, увидел, что дверь слегка приоткрылась, и из образовавшейся щели донесся голос Фрица:
– Прошу вас представиться, мадам.
Я сказал ему, что все в порядке, он снял цепочку, и я пригласил гостью в дом. Пока Фриц возился, снова запирая дверь, я предложил ей снять пальто, какую-то странную бурую хламиду, которую очень не мешало бы слегка освежить, но она не захотела с ней расставаться и сообщила, что её фамилия Уилок.
Я провел её в кабинет и представил Вульфу: «Миссис Джеймс Р.Уилок из Ричмонда, штат Вирджиния». Потом прошел к сейфу, открыл его, вырвал из своей записной книжки четыре недавно исписанные страницы, положил их во внутреннее отделение, закрыл дверцу, набрал на ручке комбинацию цифр и захлопнул сейф. К тому времени, когда я добрался до своего стола, Кэрол Уилок уже восседала в краснокожем кресле, а со спинки свешивалась её хламида.
Если верить сведениям, что она была домашней хозяйкой, то этому дому очень скоро суждено будет остаться без хозяйки. У нее был такой вид, будто она не ела неделю и не спала месяц. Если бы её слегка подкормить и нарастить хотя бы еще десяток к её сорока пяти килограммам, не исключено, что она могла бы представлять собой весьма недурное зрелище и стать вполне приличной женой для человека, который попался бы на эту удочку и решил бы обзавестись женой. Но сейчас все это требовало незаурядного воображения. Единственное, что в ней было, это глаза. Темные, глубоко посаженные, они горели каким-то скрытым огнем.
– Считаю своим долгом сказать вам, – сообщила она низким ровным голосом, – что я вовсе не хотела сюда приходить, но мистер О'Гарро утверждал, что это совершенно необходимо. Я приняла твердое решение, что никому ничего не скажу. Но если у вас есть что-нибудь мне сообщить, то я слушаю.
Вульф смотрел на нее, глаза его пылали гневом. Мне хотелось объяснить ей, что это не имеет никакого отношения к ней лично, просто ему всегда было больно видеть любое голодное человеческое существо и совсем уж непереносимо, если оно недоедало месяцами. Наконец он заговорил.
– Как вы понимаете, миссис Уилок, я представляю интересы фирмы «Липперт, Бафф и Асса», которая проводит конкурс для компании «Хири продактс».
– Да, мистер О'Гарро уже говорил мне об этом.
– Я действительно собираюсь вам кое-что сообщить, правда, не слишком много. Во-первых, я имел беседу с одной из конкурсанток, мисс Гертрудой Фрейзи. Возможно, вам известно, что она является основательницей и президентом лиги «За естественную женщину». Она сообщила мне, что в работе над конкурсом ей помогают двести или триста членов её лиги, что, должен заметить, не противоречит его правилам. Она, правда, не сказала мне, что уже передала им по телефону стихи, которые вам раздали вчера вечером, и что там уже над ними работают, но было бы вполне логично предположить, что именно так все и происходит. Не хотите ли вы что-нибудь сказать по этому поводу?
– Триста?! – сказала она.
Вульф кивнул.
– Но ведь это же нечестно. Это… так ведь нельзя. Вы не должны позволять ей так поступать.
– Но мы здесь совершенно бессильны. Что мы можем сделать, если это не нарушает ни первоначальных правил конкурса, ни того, что было оговорено вчера вечером? Вот вам одна из сторон той странной ситуации, которая создалась в связи с убийством Луиса Далманна.
– Я должна встретиться с остальными, – мерцавший в глубине зрачков огонь начал выплескиваться наружу. – Мы этого не допустим. Мы откажемся работать с этими стихами. Мы настоим, чтобы нам раздали другие, когда нам разрешат вернуться домой.
– Это как нельзя лучше устроило бы мисс Фрейзи. Она выслала бы ответы раньше оговоренного срока и потребовала бы себе первый приз, а если бы она его не получила, то подала бы в суд и скорее всего выиграла бы дело. Если вы хотите её обойти, у вас есть более выигрышный путь. Попробуйте победить её, используя её же собственное оружие. Ведь у вас, наверное, тоже есть помощники – ваш муж, ваши друзья, пусть они тоже приступят к работе.
– У меня нет помощников.
Она вся задрожала, сначала руки, потом плечи, и я уже, честно говоря, подумал, что наш разговор закончен, но тут она выкинула такое, чего я сроду не видывал. В этом кабинете случались истерики с женщинами всех возрастов, типов и комплекций. Одних мне удавалось привести в чувство с помощью хорошего глотка бренди, другим требовалась хорошая пощечина или какое-нибудь другое физическое воздействие, третьих приходилось просто выволакивать прочь, выдворив предварительно из кабинета Вульфа, поскольку он не переносил подобных сцен. Так что я уже встал со стула и направился к ней, размышляя, какой из методов сработает на сей раз. Но она вдруг взяла и показала мне язык. То есть я только подумал, что она показала мне язык, на самом же деле она просто зажала его между зубов, пытаясь унять таким образом дрожь. Кончик языка у нее распух, напрягся, побагровел, но она все продолжала изо всех сил давить на него зубами. Это, конечно, было не слишком эстетично, но достаточно эффективно. Она перестала дрожать, разжала кулаки, расслабила и снова сжала пальцы, расправила и распрямила плечи. Только потом она вернула язык в нормальное положение. Прежде чем возвратиться на свое место, у меня была мысль наградить её аплодисментами за этот безукоризненно сыгранный спектакль, но потом я подумал, что женщина, которая способна за каких-нибудь десять секунд справиться с такой истерикой, возможно, и не нуждается ни в каких аплодисментах.
– Прошу меня извинить, – проговорила она.
– Бренди, – приказал Вульф.
– Нет-нет, – поспешно сказала она, – все уже в порядке. Я не пью бренди. Наверное, это оттого, что вы упомянули о помощниках. Дело в том, что мне никто не помогал. Первые редели все было еще ничего, потом стало труднее, потом стало действительно тяжело… я просто не знаю, как я все это выдержала. Я сказала вам, что не хочу ничего говорить, но после того, что вы сообщили мне про мисс Фрейзи… что ей помогают целых триста женщин… Нет, я все-таки скажу. Мне тридцать два года, у меня двое детей, мой муж бухгалтер, получает пятьдесят долларов в неделю. До замужества я была школьной учительницей. Я много лет терпела, просто жила день за днем, пока не увидела объявления об этом конкурсе. И я решила, что должна выиграть. У меня будет красивый дом и автомобиль, даже два, у меня и у мужа, я куплю себе немного одежды и смогу послать мужа учиться, он сможет получить высшее образование, если, конечно, у него окажутся способности, и получит повышение… В тот день, когда я узнала об этом конкурсе, я приняла твердое решение. С тех пор я живу только этим. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Да-да, – пробормотал Вульф.
– Так что, когда мне стало трудно, мне не к кому было обратиться за помощью, да даже если бы и было, мне бы тогда пришлось поделиться частью выигрыша. Последние семь недель первого тура я почти не ела и не спала, но самое плохое началось тогда, когда нам дали пять стихов и всего неделю срока, это был полуфинал. Помню, я все боялась, что неправильно ответила, и не решалась отправить, а потом, уже в полночь, побежала на почту и потребовала, чтобы они при мне поставили штемпель. И вы думаете, что после всего этого я позволю кому-нибудь победить нечестным путем? Когда на кого-то уже работают триста человек, а тебя даже не пускают домой?
После того как я наблюдал этот номер с истерикой, я уже нисколько не сомневался, что если уж она на что-то нацелилась, то никому не позволит себя обойти, вне зависимости от того, честными или нечестными приемами собирался воспользоваться её соперник.
- Предыдущая
- 10/48
- Следующая
