Под куполом - Кинг Стивен - Страница 55

• Предыдущая
• 55/261
• Следующая

— Конечно.

Саманта представила себе танец «защищай-и-служи» с соответствующим па — «удар по сиське». Машина тронулась, Малыш Уолтер вновь тихонько захрапел на сидении. Невыносимо воняло детским дерьмом. Сэмми опустила стекло обоих окон и посмотрела в зеркальце заднего вида. Мистер Сендерс так и стоял на уже почти совсем пустом временном паркинге. Поднял руку на прощание.

Сэмми тоже махнула ему в ответ, удивляясь, почему Доди не пришла домой, где же это она могла остаться на ночь. И тогда выбросила эту мысль из головы — какое ей дело? — и включила радио. Единственным, что принималось хорошо, было «Радио Иисус», и она выключила радиоприёмник.

Подняв голову, она вдруг увидела прямо перед собой Фрэнка Делессепса, тот стоял посреди дороги с поднятой рукой, ну чисто тебе настоящий коп. Пришлось резко нажать на тормоза и придержать рукой ребёнка. Малыш Уолтер проснулся и начал вопить.

— Посмотри, что ты наделал, — заорала она Фрэнки (с которым как-то, ещё школьницей, имела двухдневный роман, пока Энджи находилась в летнем музыкальном лагере). — Ребёнок едва не упал на пол.

— Где она сидела? — наклонился Фрэнки к окошку, играя бицепсами. Крупные мышцы, маленький член, такой он, Фрэнки Дел. Сэмми задумалась, как только Энджи его трахает.

— Не твоего ума дело.

Настоящий коп выписал бы ей штраф за пререкания и нарушение правил перевозки детей, но Фрэнки лишь ощерился:

— Ты видела Энджи?

— Нет, — на этот раз она сказала правду. — Её, вероятно, застало где-то вне города, — хотя Сэмми сразу же мысленно уточнила себе, что это они здесь, в городе, попали в ловушку.

— А Доди?

Сэмми повторила своё «нет». Просто не имела другого выбора, потому, что Фрэнки мог рассказать мистеру Сендерсу.

— Машина Энджи дома, — сказал Фрэнки. — Я заглядывал в их гараж.

— Большое дело. Может, они поехали вместе с Доди на её «Киа»[160].

Фрэнки, похоже, призадумался об этом. Они уже были почти одни. Дорожная катавасия осталась в прошлом. Наконец он спросил:

— Джорджия сделала больно твоей сисечке? — И не успела она что-то ответить, как он протянул руку и схватил её там же. Отнюдь не нежно. — Хочешь, я её поцелую, чтобы стало легче?

Она хлопнула его по руке. Справа от неё не переставал орать Малыш Уолтер. Иногда у ней всплывала мысль, почему Бог сначала создал мужчину, ей это действительно было удивительно. Они как не орут, то что-то хватают, как не хватают, то орут.

Фрэнки уже не улыбался.

— Ты ещё увидишь жареного волка, — произнёс он. — Сейчас всё изменилось.

— Ну и что ты сделаешь? Арестуешь меня?

— Думаю, сделаю кое-что получше, — ответил он. — Давай, убирайся отсюда. И если встретишь Энджи, передай, что я желаю её видеть.

Она поехала прочь, распсихованная и, пусть как не хотелось признаваться в этом самой себе, также немного напуганная. Проехав полмили, она свернула на обочину и поменяла Малышу Уолтеру подгузник. На заднем сидении лежал пакет для грязных памперсов, но через нервозность ей было не до этого. Сэмми выбросила засранный памперс прямо на обочину, неподалёку от щита с надписью:

Она обогнала нескольких подростков на велосипедах, и вновь у неё промелькнула мысль, скоро все начнут на них ездить. Хотя до этого не дойдёт. Кто-то разберётся с этой ситуацией, как в тех фильмах-катастрофах, которые она так любила смотреть по телевизору обкуренной: извержение вулкана в Лос-Анджелесе, зомби в Нью-Йорке. А когда дела вернутся к своему нормальному состоянию, Фрэнки и Тибодо также вновь станут теми же, кем они были раньше: городскими лузерами с мелочью или совсем без монет в карманах. Ну а пока что, лучше всего, что она может делать, это держаться в тени.

И вообще, она радовалась, что не рассказала ничего о Доди.

Расти услышал пикание монитора кровяного давления и понял, что они теряют мальчика. На самом деле они начали терять его ещё в санитарной машине. Может, с того самого мгновения, как пуля отрикошетила и попала в него, но пикание монитора подтвердило эту истину прописными буквами. Рори следовало бы сразу же воздушной санитарной службой направить в Госпиталь Центрального Мэна, прямо с того места, где его так страшно ранило. Вместо этого он лежал в бедной на оборудование операционной, где было слишком жарко (кондиционеры отключены ради экономии пропана), прооперированный врачом, который давно должен был бы выйти на пенсию, которому ассистировали фельдшер абсолютно без опыта в нейрохирургии и измождённая медсестра, которая как раз произнесла:

— Фибрилляция, доктор Гаскелл.

Подал голос кардиомонитор. Теперь они оба пели хором.

— Знаю, Джинни. Я ещё не оглупел, — он вздохнул. — Не оглох, я хотел сказать. Боже.

Какой-то миг они с Расти молча смотрели один на другого выше накрытого простыней тела мальчика. Глаза у Гаскелла были, как ни странно, ясными, живыми — это был совсем не тот понурый призрак, который последние пару лет слонялся по коридорам больницы «Кэти Рассел» со стетоскопом на шее, только бы как-то убить время, но вместе с тем выглядел он ужасно состарившимся и хлипким.

— Мы сделали всё, что могли, — сказал Расти.

По правде, Гаскелл сделал больше того, на что он, как казалось, был способен.

Он напомнил Расти героя тех бейсбольных романов, которые он так любил читать в детстве, когда на площадку выбегает пожилой питчер и добывает в борьбе славу своей команде в седьмой игре Мировой серии. К сожалению, только Расти и Джинни Томлинсон наблюдали этот высокий класс, хотя на этот раз старый боец и не получил хеппи-энда.

Расти подключил капельницу со смесью физраствора и манита[161], чтобы уменьшить отёк мозга. Гаскелл бегом оставил операционную, чтобы сделать клинический анализ крови в лаборатории дальше по коридору. Именно Гаскелл, потому что Расти не имел для этого квалификации, а лаборантов не было. В больнице имени Катрин Рассел теперь ужасно не хватало персонала. Расти подумал, что мальчик Динсморов — это только первый взнос из той суммы, которую вынужден будет заплатить город за недостаток персонала.

Что хуже, у мальчика оказалась вторая группа с отрицательным резусом, именно такой крови не было среди их небольших запасов. Но была кровь первой группы — универсальный донор — и они ввели Рори четыре единицы, таким образом, в запасе осталось всего девять. Тратить кровь на мальчика, вероятно, было всё равно, что вылить её в канализацию, но никто из них этого не произнёс. Пока кровь поступала в тело, Гаскелл послал Джинни вниз, в кладовую, размером не большей чем шкафчик, которая служила госпитальной библиотекой. Она вернулась с истрёпанным томом «Нейрохирургия. Короткое описание». Гаскелл оперировал, заглядывая в раскрытую книгу, её страницы, чтобы не перелистывались, прижали отоскопом. Расти думал, что никогда ему не забыть визг пилы, запах пилёной кости в теплом воздухе и густой сгусток крови, который появился, когда Гаскелл убрал выпиленную черепную пластинку.

Несколько минут Расти все ещё лелеял в себе надежду. Когда сквозь трепанационное отверстия мозг был освобождён от давления гематомы, жизненные показатели Рори стабилизировались или, по крайней мере, попробовали это сделать. Но тогда, когда Гаскелл старался выяснить, сможет ли он достать фрагмент пули, все вновь покатилось кувырком, и очень быстро.

Расти подумал о родителях, которые ждут и надеются без надежды. А теперь, вместо того чтобы вывезти Рори из операционной на каталке налево по коридору, в отделение интенсивной терапии, куда можно было бы позволить украдкой заглянуть его родным, выходило так, что его надо везти направо, в морг.

• Предыдущая
• 55/261
• Следующая