Волшебное наследство - Джонс Диана Уинн - Страница 31

• Предыдущая
• 31/65
• Следующая

– Тьфу! – сказал он. – Где-то тут живут настоящие негодяи. Эта гадость должна была набирать силу с каждым часом.

А в это время Мур блаженствовал – рысил на Саламине вдоль реки следом за Джоссом, который ехал на своем крупном кауром жеребце. Саламин обращал внимание Мура на ароматы речной долины – с одной стороны мерно бурлила река, распространяя густые запахи воды, от растений на берегах пахло сырой зеленью, а вся остальная долина, настаивал Саламин, благоухала именно так, как полагается в конце лета. Мур втягивал носом сухие ароматы благовоний с полей и думал, что, даже если бы он внезапно ослеп, все равно чувствовал бы, что сейчас конец августа. Саламин блаженствовал не меньше Мура – и помогал ему ощутить, как проживают свою илистую жизнь мириады склизких речных созданьиц, как копошатся в траве по берегам сотни живых существ, как кипит деятельность в содружестве зверей и птиц на лугах над рекой.

Мур наложил чары, отпугивающие слепней и комаров. Их тут тоже были мириады. Они тучами вылетали из кустов. Когда Мур насылал чары, у него возникло то самое чувство, что и всегда, когда он выезжал верхом, то самое, которое одолело его в Домовом лесу, – что, несмотря на обилие живых существ, здесь чего-то не хватает. Вся эта буйная живность, весь этот щебет и порхание птиц таили за собой пустоту, и ее обязательно надо было заполнить.

Мур в очередной раз пытался проследить, где коренится эта пустота, но тут все остановилось.

Птицы больше не пели. В камышах никто не шуршал. Даже река будто онемела и текла бесшумно, словно сливки. Джосс тоже остановился – так резко, что Саламин едва не сбросил Мура в воду: он метнулся в сторону, чтобы не врезаться в круп жеребца Джосса.

Из-за густых ив им навстречу шагнул мистер Фэрли со своей длинной винтовкой в руке.

– Здравствуйте, мистер Фэрли, – вежливо сказал Джосс.

Мистер Фэрли пропустил его учтивые слова мимо ушей – и вообще не обратил внимания на Мура и Саламина, вставшего поперек тропы у Джосса за спиной. Недобрые глаза мрачно буравили Джосса, словно обвиняли его в чем-то.

– Скажи Пинхоу, пусть перестанут, – проговорил мистер Фэрли.

Судя по всему, Джосс понял его не лучше, чем Мур.

– Простите?.. – сказал он.

– Ты все слышал. Скажи, пусть перестанут, – процедил мистер Фэрли, – а то получат чего похлеще, чем невезение. Скажи, что это я передавал.

– Хорошо, – ответил Джосс. – Как вам будет угодно.

– Да, мне угодно, – произнес мистер Фэрли. И шагнул чуть-чуть в сторону, так что теперь он еще сильнее не обращал внимания на Мура. Нарочито и подчеркнуто не обращал внимания. – И нечего тебе пускать этих, из замка, разъезжать тут где попало, – добавил он. – И чтобы Большая Шишка не совал свой нос куда не следует, слышишь? Позавчера мне пришлось самому принимать меры. Делай что велено!

Муру сзади было видно, как Джосс беспомощно ерзает. А Саламин под Муром ерзал совсем иначе, как будто ему казалось, что налететь невзначай на мистера Фэрли и спихнуть его в реку – это очень дельный план. Мур был с ним полностью согласен, хотя и понимал, что это неразумно. И поерзал на Саламине в ответ, чтобы объяснить ему, что не надо.

– Мистер Фэрли, мне не велено никому мешать, – извиняющимся тоном проговорил Джосс. – Я только докладываю.

– Тогда докладывай, – сказал мистер Фэрли, – а то я уже и не знаю, куда все катится! Прими меры, пока мне не пришлось от всех избавляться!

Он развернулся на каблуках тяжелых ботинок и затопал прочь вдоль реки.

Когда старик скрылся за ивами впереди, Джосс повернулся к Муру.

– Придется нам подняться в луга, – сказал он. – Не хватало еще столкнуть мистера Фэрли с тропы.

Мура так и подмывало спросить, что тут произошло, но он видел, что Джосс уповает на то, что он, Мур, не понял ни слова из их разговора. Вот он и промолчал – и пустил Саламина следом за Джоссом в поля по эту сторону долины. Птицы вокруг щебетали, зверьки шуршали в траве, а река за спиной зажурчала, как прежде.

Той же ночью яйцо начало проклевываться.

Мур еще не успел толком заснуть. Он лежал в постели и думал. Вечером за ужином Джулия поведала всем про грязное серое саше с лавандой. Крестоманси ничего не сказал, но вид у него стал необычайно рассеянный и нездешний. А когда у Крестоманси становился рассеянный нездешний вид, это всегда означало, что он слушает особенно внимательно. Мур не удивился, когда Крестоманси после ужина позвал Джейсона к себе в кабинет, чтобы основательно расспросить. Порча и колдовское невезение – это преступное применение волшебства, а работа Крестоманси, в конце концов, в том и заключается, чтобы бороться с подобными преступлениями. Только вот Мур понимал, что ему надо было тоже рассказать Крестоманси о мистере Фэрли, поскольку он не сомневался, что мистер Фэрли говорил у реки в числе прочего и про этот мешочек.

Теперь Мур пытался разобраться, почему он промолчал. Одной из веских причин было то, что Джосс Каллоу, судя по всему, был чем-то вроде шпиона, и если бы Мур рассказал про него Крестоманси, то выдал бы его. А Джосс Муру нравился. Он не хотел навлечь на Джосса беду, а это была бы самая настоящая беда, тут Мур не сомневался. Но главная причина была другая: мистер Фэрли говорил все это, когда Мур сидел на Саламине прямо у него перед носом и слышал каждое слово. Если у мистера Фэрли хватает сил, чтобы заточить самого Крестоманси за барьером из проволочной сетки, значит у него при желании хватит сил – извращенных, прогорклых волшебных сил, – чтобы избавиться от всех обитателей замка. Он ведь практически так и сказал.

«Надо взглянуть правде в глаза, – подумал Мур. – Просто я его позорно боюсь».

И вот тогда-то до Мура и донеслось приглушенное постукивание.

Поначалу он подумал, что это снова стучат в окно, но потом сел и прислушался – и понял, что стук раздается прямо в комнате. Он тут же включил свет. И точно: большое, в лиловую крапинку яйцо еле заметно покачивалось в гнездышке из зимнего шарфа. Стук внутри его все учащался, как будто тот, кто сидел внутри, страшно боялся, что не сможет вылезти. Потом стук смолк, словно от усталости, и стало тихо.

«Мамочки!» – подумал Мур. Вскочил с постели, поспешно снял охранные чары, потом согревающе-песчаные чары, уповая на то, что так существу в яйце будет легче. Испуганно склонился над яйцом и сказал ему:

– Ой, только не умирай! Прошу тебя!

Однако он понимал, что существо, наверное, много лет пролежало на холодном чердаке. Должно быть, у него уже иссякли все силы.

К его великому облегчению, стук послышался снова, уже не такой частый, но все же сильный и напористый. Мур прямо чувствовал, как существо внутри сосредоточилось на одном месте скорлупы, чтобы проделать дыру. Он подумал – может, помочь существу и проделать дыру снаружи? Но почему-то ему сразу стало ясно, что так делать не стоит. Можно случайно поранить существо, или оно, чего доброго, умрет от потрясения. Оставалось только сидеть беспомощно над яйцом и слушать.

– Тук… тук… ТУК… – стучало в яйце.

И вдруг на нем, на самой верхушке, появилась тоненькая, как волосок, трещинка. После этого снова повисла изнуренная тишина.

– Ну давай! – шепнул Мур. – У тебя все получится!

Однако у существа ничего не получалось. Стук начался снова, уже слабее, но трещина не расширялась. Потом стук участился чуть ли не до жужжания, но и это не помогло. Мур чувствовал, как существо начинает паниковать. Он и сам начал паниковать. Не знал, что делать и чем помочь.

Мур понимал, что помочь яйцу может только один человек во всем замке. Он бросился к двери, распахнул ее – и вернулся к яйцу. Схватил его в охапку вместе с шарфом и помчался вниз по винтовой лестнице искать Милли. На бегу он чувствовал, как яйцо все дрожит от ужаса.

– Все хорошо! – шептал он яйцу, задыхаясь. – Не бойся! Все будет хорошо!

• Предыдущая
• 31/65
• Следующая