Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Хаггард Генри Райдер - Страница 37

• Предыдущая
• 37/140
• Следующая

И случилось так, отец мой, что я, Мбопа, думая, что дочь моя Нада умерла, не подозревал того, что она носила имя Лилии в краалях галакази и что именно ее король Дингаан хотел взять в жены.

Итак, после того как я оказал сопротивление Дингаану, когда тот собирался посылать войско, чтобы сорвать Лилию в садах галакази, он стал ненавидеть меня. Я также был участником его тайн, со мной он убивал брата своего, Чаку, и другого брата, Мхлангану, и я удержал его от убийства третьего брата, Мпанде; по всем этим причинам он и возненавидел меня, как умеют люди малодушные ненавидеть тех, кто возвысил их. Он еще не смел отделаться от меня: я пользовался большим влиянием в стране, и народ прислушивался к моему голосу. Дингаан задумал хоть на время освободиться от меня, пока не почувствует себя достаточно сильным, чтобы предать меня смерти.

Он решил послать меня к Булалио-Убийце, некогда оскорбившему Чаку через Мезило, чтобы узнать, продолжает ли Булалио упорствовать и отказываться от уплаты дани.

Я выслушал волю короля и старался уяснить себе значение его слов; мне было ясно, что намерение Дингаана состояло в том, чтобы на время отделаться от меня и подготовить мое падение, и что, в сущности, он был мало озабочен вызовом незначительного вождя, живущего далеко и осмелившегося сопротивляться Чаке. Несмотря на все это, мне хотелось отправиться к нему, во мне родилось сильное желание увидеть этого Булалио, который собирается мстить за какого-то Мбопу и чьи поступки весьма похожи на поступки Умслопогаса, если бы Умслопогас остался в живых. Поэтому я немедленно согласился.

Итак, отец мой, на следующий день в сопровождении десяти выбранных мною людей я, Мбопа, отправился в путь по направлению к горе Призраков. В дороге я много думал о том, как шел вот так же по этой тропинке в давно минувшие дни. Тогда жена моя, Макрофа, Нада, моя дочь, и Умслопогас, сын Чаки, которого все считали моим сыном, шли рядом со мной. Теперь же я с грустью думал о том, что никого из них больше нет в живых, скоро умру и я. Да, люди жили плохо и недолго в те дни, впрочем, не все ли равно? По крайней мере, я отомстил Чаке и успокоил свое сердце.

Наконец однажды вечером мы добрались до пустынного места, где ночевали в тот злополучный час, когда Умслопогаса унесла львица; я взглянул на ту пещеру, откуда он похитил львенка, на страшное лицо каменной Колдуньи, которая вечно сидит высоко на горе Призраков. В эту ночь я спал плохо, печаль терзала меня, я сидел и смотрел на яркую луну, на серое лицо каменной Колдуньи и в глубь леса, который рос на ее коленях, задавая себе вопрос, в этом ли лесу лежат кости Умслопогаса. Во время нашего перехода я слышал много рассказов о горе Призраков. Иные говорили, что на ней являются призраки, люди, принявшие вид волков, другие же рассказывали, что люди те — умершие, которых колдовство вернуло к жизни. Они лишены языков, так как будь у них язык, они бы громко поведали смертным о страшных тайнах умерших, поэтому они только могут плакать, как маленькие дети. Их можно слышать по ночам в лесу, когда они безутешно рыдают между молчаливыми деревьями.

Ты смеешься, отец мой, но я не смеялся, размышляя над этими рассказами; если у людей есть души, куда уходят они, когда тело умирает? Надо же им уйти куда-нибудь, и что было бы странного, если бы они возвращались в места, где родились? Я мало занимался такими вопросами, хотя я врач и знаю кое-что о жизни призраков. Сказать правду, отец мой, я так много занимался освобождением душ людей из их тел, что мало заботился о них после освобождения: успею подумать об этом, когда сам уйду к ним.

Итак, я сидел и смотрел на гору и лес, который рос на ней, как на волосы на женской голове; вдруг я услышал звук, идущий издалека, из самой середины леса, как мне показалось. Сначала слабый звук раздавался очень далеко, как плач детей в краале, лежащем по другую сторону долины. Потом звук стал громче, но все же я не различал, откуда он идет, потом еще громче — и я понял, в чем дело: то мчались на охоту дикие звери. Их вой раздавался все ближе, скалы отвечали ему, и от этих голосов кровь застывала в жилах. По-видимому, на ночную охоту пустилась большая стая — вот она близко, там, на противоположном склоне, и вой так усилился, что спутники мои проснулись и стали смотреть в ту сторону. Внезапно появился большой буйвол, на мгновение он ясно возник на фоне светлого неба, стоя на гребне горного хребта, потом исчез во мраке. Он мчался по направлению к нам, вскоре мы опять увидели его, мчащегося вперед большими скачками. Потом мы увидели бесчисленное множество зверей, серых и худых, бегущих вслед за ним; они показались на хребте горы, исчезли в тени, появились на откосе, пропали в долине, а с ними мчались и два человеческих существа.

Большой буйвол проскакал на близком расстоянии мимо нас, и за ним устремились бесчисленные волки; из пастей этих волков вылетал ужасный вой. Но кто те, которые сопровождали волков, эти огромные и сильные люди? Они бежали быстро и молча, волчьи зубы сверкали на их головах, волчьи шкуры висели на их плечах. Один держал в руке топор — месяц отражался на нем, другой нес тяжелую дубину. Они бежали рядом, никогда еще я не видел так быстро бегущих людей. Вот они сбегают к нам по откосу, даже волки отстали, за исключением четырех; мы слышали топот их ног, они поравнялись с нами и пробежали, исчезли, и с ними исчезла их бесчисленная свора. Вой стал слабее, замер и прекратился, охота удалилась, ночь стала снова тиха!

— Братья, — спросил я своих спутников, — что это мы сейчас видели?

Один из них отвечал:

— Мы видели призраков, которые живут на коленях старой Колдуньи, а люди эти — Братья-Волки, колдуны, цари призраков!

Всю ночь просидели мы без сна, но больше не видели и не слышали волков и людей, которые охотились с ними. Утром, на рассвете, я отправил человека к Булалио, вождю племени Секиры, объявить ему, что посланный к нему от короля Дингаана желает миролюбиво переговорить с ним в его краалях. Я велел гонцу не говорить моего имени, но назвать меня только «Ртом Дингаана». Я же и мои спутники медленно последовали за гонцом, так как путь был еще далек, а я приказал этому человеку вернуться и встретить меня с ответом Убийцы, владельца Секиры.

Весь день, почти до заката солнца, мы огибали основание огромной горы Призраков, держась берега реки. Мы никого не встречали, только раз наткнулись на развалины крааля, в котором лежало много человеческих костей, а рядом с ними заржавленные ассегаи и щиты из воловьей кожи, выкрашенные в белый и черный цвета. Я осмотрел щиты и по окраске узнал, что они принадлежали тем воинам, которые несколько лет тому назад были посланы Чакой за Умслопогасом и которые больше не вернулись.

Мы продолжали путь молча, и всю дорогу каменное лицо Колдуньи, которая вечно сидит наверху, смотрело на нас с горной вершины. Наконец за час до заката солнца мы вышли на открытое место и там, на хребте холма, за рекой, увидели крааль племени Секиры. Крааль был большой и хорошо построенный, скот пасся на равнине многочисленными стадами. Мы сошли к реке и перешли брод, здесь мы сели в ожидании, пока не увидели посланного вперед гонца, который возвращался к нам. Он подошел ко мне с поклоном, и я спросил его о результате поручения. Он отвечал:

— Я видел того, кого зовут Булалио, это — огромный человек, высокий и худой, и лицо у него свирепое, в руках у него топор, такой топор, как у того, кто прошлой ночью охотился с волками. Когда меня привели к вождю, я приветствовал его и поведал ему слова, которые ты вложил в мои уста. Он выслушал меня, громко рассмеялся и сказал: «Скажи пославшему тебя, что я рад видеть Рот Дингаана и что он без страха может повторить мне слова своего короля, но мне жаль, что не пришла голова Дингаана вместе со Ртом, тогда бы моя Секира приняла участие в нашей беседе, хотелось бы мне поговорить с Дингааном о том Мбопе, которого брат его Чака умертвил. Но так как рот — не голова, пусть Рот является без страха!»

• Предыдущая
• 37/140
• Следующая