Йоханнес Кабал, Некромант (ЛП) - Ховард Джонатан Л. - Страница 32

• Предыдущая
• 32/77
• Следующая

Меняющий реальность сон он, будто нитку, вьёт.

Его постель — кошмарный Р'льех, глубоководный грот.

Но иногда всплывает он от скуки.

— А как поют Тчо-Тчо? — крикнул Руфус тоном, в котором читалось: "Если кто-то заскучает,

получит по лицу сковородой".

Айе! Фхтагн! Фхтагн! Йог-Сотот!

Столпится в улицах шоггот

И криками "Текели-ли!"

Час слизи воспоёт.

Кабал смутно припомнил, что музыкальный гений, который решил поставить мюзикл

"Некрономикон", получил всё, чего заслуживал: деньги, славу и смерть от когтей невидимого

чудовища.

Руфус наконец заметил его и, вскинув руку в жесте, которым можно было остановить колонну

боевых слонов, в одиночку пошёл вперёд. Он остановился ярдах в десяти от Кабала и с презрением на

него посмотрел. Поставив на землю саквояж, и повесив трость на сгиб руки, Кабал высморкался.

Ненормальные, помешанные и буйные численностью в тридцать или сорок человек столпились за

спиной Руфуса.

Руфус — крупный мужчина с густой бородой и пышной гривой волос, с которой у него были

все шансы стать поэтом, ни разу не опустив перо в чернильницу. И борода, и грива были, разумеется,

рыжего цвета. На нём были пелерина, широкие брюки и крепкие ботинки. По неизвестной причине на

голове он носил чехол для чайника, на котором был вышит символ — глаз внутри пирамиды.

— Так-так-так, — гаркнул он. По-другому он разговаривать не умел.

— Неужели это Йоханнес Кабал...

Солдаты засмеялись и засвистели.

— ...некромант?!

Воинство притихло и пыталось спрятаться Руфусу за спину.

Кабал убрал платок.

— Здравствуй, Руфус, — сухо сказал Кабал, — давай-ка поворачивай кругом и проваливай.

Спасибо.

Он подобрал сумку и собрался уходить.

— Проваливай? — взревел (см. выше) Руфус, — ПРОВАЛИВАЙ? Да ты хоть знаешь, кто я

такой?

Кабал обернулся. Случайный зритель ясно бы увидел, как презрительно сузились его глаза за

непроницаемыми синими очками.

— Я назвал тебя Руфусом, Руфус. Возможно, я ошибся с произношением. Сейчас посмотрим.

Пишется "Руфус", произносится "эгоистичный, наполеонистичный, полоумный, полудурочный,

полуспекшийся, кривоглазый, яйцемозглый, косоротый, узколобый, болтливый, свиноподобный,

слабоумный Schei?kopf [2]". Вот. Так лучше?

— Зря ты это сказал, — прошептал Руфус, от гнева он так сжал кулаки, что костяшки

побледнели. Чтобы представить эту картину, вообразите как тираннозавр вполголоса произносит

реплику в оперетте. — Не зли меня. Если я разозлюсь, тебе это не понравится.

— Да ты мне и так не нравишься, так что разница невелика. Веселись, грусти, ликуй, рыдай —

мне не понравится. Ты и твои друзья можете мне угодить, только если уберётесь восвояси.

— Надо было разобраться с тобой давным-давно, Кабал, когда мы впервые встретились. Ты

никогда не понимал тех сил, что я приобретал, никогда не понимал ту космическую энергию, что

струится по этой бренной оболочке. Ты не в силах даже начать постигать мою магию.

— Ты говоришь о том трюке, когда кто-то подписывает игральную карту, ты её сжигаешь, а она

снова появляется целёхонькая внутри апельсина, да? Ты прав, он всегда ставил меня в тупик.

В Армии Малефикара кто-то хихикнул. Руфус был слишком зол, чтобы это заметить.

— Я тебя предупредил, Кабал. Теперь приготовься почувствовать на себе ужасный гнев

Малефикара!

Неподалёку заблеяла овца и испортила весь эффект. Малефикар наклонил голову вперёд и

сердитым взглядом из-под кустистых бровей уставился на Кабала. Прикоснувшись указательным и

средним пальцем обеих рук к вискам, он начал бормотать дьявольские заклинания.

Кабал снова высморкался.

— У тебя от насморка ничего нет? А то я, кажется, заболел.

Руфус забормотал с удвоенной силой. Время шло. Кабал посмотрел на часы.

— Ты не мог бы поторопиться? Я занятой человек.

Руфус поднапрягся. Кабал ждал.

Кроме зуда в носу никакого эффекта не чувствовалось. "Он, наверное, хочет, чтобы я до смерти

дочихался", — подумал Кабал. Он поднёс платок к лицу, почувствовав, что снова чихнёт, и пропустил

момент, когда заклятие Руфуса сработало.

На секунду ощутив состояние падения, Кабал коснулся пятками травы и грохнулся на спину,

задним числом осознавая, что какая-то сила подняла его в воздух и бросила назад. Мгновение он

лежал на мокрой траве, приводя в порядок мысли. Он чувствовал себя как ни в чём не бывало, зная,

однако, что это может ничего не означать. По крайней мере, он чувствовал свои ноги, влагу,

начинавшую промачивать одежду, мелкий дождь, бьющий по лицу. Только он начал думать о том,

какие бы пренеприятнейшие вещи сотворить с Руфусом и его командой, как ему пришла в голову

мысль: а ведь дождя секунду назад не было. 

Неожиданно над ним кто-то встал — грустный человек с серым лицом, редкими седыми

волосами, прилипшими к голове и глазами, напоминавшими первый, неудачный опыт в

приготовлении яиц всмятку.

— Здравствуйте, — сказал человек. — Не желаете ли чая?

Кабал приподнялся. Вокруг однозначно была не пустошь. Вместо этого он приземлился в сад

— большой, с идеальным ландшафтом, какие обычно раскидываются вокруг богатых домов на

несколько акров. Только богатого дома нигде не было видно, одна громадная, слегка неухоженная

лужайка с кустиками и гниющими остатками верандочек и беседок. Они находились в центре

неглубокой круглой долины, края которой скрывали истинный горизонт. Видимый горизонт, в свою

очередь, не был чётко различим из-за лесистой поросли, которая широким кругом шла вдоль него.

Тут и там взгляд встречал людей, сидящих в строеньицах или прогуливающихся меж них, никуда не

торопясь. Рядом двое мужчин и женщина очень спокойно играли в крокет. Кабал был в достаточной

мере знаком с крокетом, чтобы знать, что это игра со своими подводными камнями, требующая

расчёта, безжалостная и чреватая хладнокровным желанием уничтожить соперника. Только не для

этих. Эти просто бродили туда-сюда, волоча ноги, и проталкивали мячик сквозь воротца. Это было

очень необычно.

— Не желаете ли чая? — снова спросил человек. Кабал посмотрел на него, затем на протянутые

чашечку и блюдце из твёрдого фарфора. Дождь наполнил чашку до краёв, и её содержимое лилось в

уже полное блюдечко. О чае в ней напоминал только слабый сепийный окрас дождевой воды.

— Нет, спасибо, — ответил Кабал. — Но всё же, хотел бы узнать, где я.

— Вы..., — сказал человек. Немного подумал, а затем добавил, — Эээ... вы в саду.

— И где конкретно он находится?

Человек взмахнул чашкой с чаем, расплескав немного.

— Да здесь же. Где и мы.

Кабал всё больше убеждался в мысли, что его похитили дадаисты. Он попробовал снова:

— Да нет, я имею в виду, что снаружи этого сада?

Человек спокойно улыбнулся, и Кабалу вдруг захотелось его ударить.

— Сад, — ответил человек.

— Ещё один сад?

— Нет. Тот же.

— Какого размера этот сад?

— Он простирается от деревьев, — человек указал в случайном направлении, — и до деревьев,

— указал в противоположную сторону.

— И что там, за деревьями?

— Сад.

Кабал поддался своему желанию. Он оставил человека сидеть на траве, схватившись за

кровоточащий нос, а сам направился к деревьям. Никто не выказал ни малейшего недовольства,

казалось, никто ничего и не заметил. Он шёл широким, размашистым шагом — лишь бы поскорее

покинуть эту обитель зануд — мимо гниющей сцены, заросшей скульптурной группы и игроков в

крокет. По пути Кабал заметил, что один из них плачет, опершись на свой молоточек. Его плечи

• Предыдущая
• 32/77
• Следующая