Пожалуйста, избавьте от греха - Стаут Рекс - Страница 2

• Предыдущая
• 2/36
• Следующая

Это было во вторник, 3 июня. На следующее утро возникло маленькое осложнение. Обычно, когда у нас нет текущего дела, я отправляюсь после завтрака на прогулку, порой даже не удосуживаясь привести Вульфу благовидный предлог, вроде посещения банка; так вот, в эту среду я остался без прогулки.

Не уверен, упоминал ли я когда-нибудь, что все трое сотрудников корпорации службы на дому, которые приходят к нам раз в неделю, бывают непременно мужчины – так уж потребовал Вульф. Так вот, в среду Энди и Сэм, как всегда, пришли в девять утра, но с ними пожаловала женщина, черная как смоль негритянка с хриплым голосом и плечами, шириной не уступающими моим. Энди – белый и рубаха-парень – простодушно объяснил, что мужиков, мол, не хватает. Назвав темнокожую подругу Люсиль, он для начала поручил ей столовую, которая размещается напротив кабинета на первом этаже нашего старого особняка. Разумеется, Вульф, который с девяти до одиннадцати утра неизменно торчит в оранжерее, ее не видел. Я вернулся на кухню, уселся за свой маленький столик, налил себе вторую чашку кофе и обратился к Фрицу:

– Скажем ему, что это переодетый мужчина. И что он в парике, потому что его разыскивает полиция.

– Хочешь еще кекс, Арчи? У меня осталось тесто.

– Нет, спасибо, старина. Твои кексы замечательные, как всегда, но я уже слопал пять штук. А полиция за ним гонится потому, что он торгует марихуаной. Или лучше – ЛСД.

– Да, но вид спереди… У нее такие громадные груди.

– Накладные, сразу видно. Лифчик набит ватой. Это бразильский кофе?

– Нет, колумбийский. Я понимаю, ты шутишь. Если он ее увидит… – Фриц воздел руки к небесам и молитвенно посмотрел вверх.

– Наверняка увидит. Он частенько заходит в кухню, когда ты кормишь их обедом. – Я глотнул горячего кофе. – Я ему скажу, когда он спустится. Заткни уши – может грянуть гром.

Вот как случилось, что я остался без прогулки. Мало ли что – вдруг Люсиль, наслушавшейся про орхидеи, втемяшится в голову прокрасться наверх и полюбоваться на них?

В одиннадцать, когда послышался лязг спускающегося лифта, я сидел за своим столом в кабинете. Вульф вошел, пожелал мне доброго утра, протопал к своему столу и вставил в вазу букетик акампы пахиглосса. Наябедничал я сразу:

– Тут у нас внесена одна поправка в местное законодательство. Вместе с Сэмом и Энди пришла женщина, негритянка по имени Люсиль. Сейчас она убирает вашу комнату вместе с Энди. По его словам, им не хватает мужиков, потому что все больше мужчин считает, что работа по дому – не мужское занятие. Глупо, конечно, ведь Фриц, Теодор и я работаем в вашем доме, а мы все – мужики хоть куда. Похоже, что на данный ход событий мы воздействовать не в состоянии. Если вы считаете иначе – пожалуйста, воздействуйте.

Вульф усадил свою девятнадцатистоуновую[4] тушу (в стоунах его вес воспринимается лучше, чем в фунтах) в изготовленное по особому заказу кресло, взглянул на настольный календарь и взял в руки пачку свежей корреспонденции. Потом перевел взгляд на меня.

– А есть женщины в «Черных пантерах»?

– Попробую выяснить. Но, если и есть, Люсиль к их числу не относится. Она, скорее, из того же племени, что и Кинг-Конг. Ей ничего не стоит поднять кончиком мизинца пылесос.

– Она в моем доме по приглашению. Мне придется поговорить с ней. Хотя бы кивнуть и поздороваться.

Однако Вульф так и не привел свою угрозу в исполнение. В кухню во время обеда он не заходил, а в остальное время Энди, знавший о чудачествах Вульфа отнюдь не понаслышке, следил, чтобы их дорожки не скрещивались. Уходили из нашего дома они обычно в четыре, но в это же время Вульф поднимался в оранжерею, поэтому Энди подождал, пока лифт двинется наверх, и только после этого засобирался.

Проводив уборщиков, я успокоился. Учитывая отношение Вульфа к женщинам, невозможно предугадать, что он выкинет, когда в нашем доме оказывается представительница прекрасного пола. Я раскладывал бумажки, которые получил от Теодора, и заносил в картотеку свежие данные по цветению и скрещиваниям, когда позвонил доктор Волмер и сообщил, что Рональд Сивер придет в девять, как и было условлено. Все приготовления к приходу гостя заняли у меня шесть минут: я вынул из стенного шкафа затейливую стеклянно-металлическую коробочку, из которой торчали остро заточенные кончики грифелей дюжины карандашей, и поставил ее в определенное место справа от своего стола; потом воткнул особый шнур в замаскированную розетку.

Он опоздал почти на полчаса. Было уже девять двадцать три, и мы, сидя в кабинете, как раз покончили с вечерним кофе, когда в дверь позвонили, и я поспешил в прихожую. Посмотрев в одностороннее стекло, я увидел на крыльце одного из тех субъектов, которыми кишит деловой центр Манхэттена: типичный младший клерк, с помятой, не по годам усталой физиономией, в темно-сером, явно ушитом костюме и без шляпы. Открыв дверь, я пригласил его войти и не удержался, чтобы не съязвить:

– Сказали бы вы мне по телефону, что вы Рон Сивер, я бы посоветовал вам, как одеться подобающим образом.

Он улыбнулся – той улыбкой, что быстро появляется и еще быстрее гаснет, – и пробубнил:

– У них-то дела получше.

Я согласился и провел его через прихожую. Войдя в кабинет, «клерк» тут же попятился. Я подумал, что, должно быть, увидев Вульфа, он передумал; гость, похоже, подумал так же, но когда я указал ему на красное кожаное кресло, он прошагал вперед, что-то промямлил и протянул руку. В ответ Вульф произнес:

– Нет, никакой крови на ней нет. Садитесь.

Помятый уселся в кресло, посмотрел на Вульфа и сказал:

– Если бы вы ее видели, если бы вы только могли ее видеть…

Подойдя к своему столу, я метнул взгляд на коробочку с карандашами и убедился, что все на месте. Вульф кивнул.

– Я не могу. Если доктор Волмер верно обрисовал мне ситуацию, то одно из двух: либо вы абсолютный тупица, либо душевнобольной. Будь вы в здравом уме, если он у вас есть, вы бы должны были понять, что никто вам в клинике не поможет, если вы не сообщите хоть что-нибудь о себе. Вы скажете мне, как вас зовут?

– Нет, – еле внятно буркнул Рональд Сивер.

– Но хоть что-нибудь вы мне расскажете? Где вы живете, где работаете, где видели эту пресловутую кровь? Хоть что-нибудь?

– Нет. – Его кадык судорожно дернулся. – Я объяснил доктору Остроу, что не могу это сделать. Я знаю, что в их клинике творят чудеса. Я был… Я слышал об этом. Мне казалось, что можно… Мне казалось, что я могу попытаться.

Вульф посмотрел на меня.

– Сколько стоит его костюм?

– Сотни две; может, больше. А туфли – не меньше сорока.

– Сколько может ему заплатить журнал или газета за статью об этой клинике?

– О Господи! – выпалил помятый. – Дело вовсе не в…

Он затих, будто прикусил язык.

– Это одно из вполне разумных умозаключений. – Вульф покачал головой. – Я не люблю, когда меня водят за нос, и сомневаюсь, чтобы доктору Остроу подобное пришлось по душе. Проще всего убедиться в том, не самозванец ли вы, выяснив – кто вы есть на самом деле. Отправив мистера Гудвина следить за вами после вашего ухода, я потерял бы время и деньги. Но это ни к чему. Арчи?

Я взял в руки коробочку и показал Рону Сиверу.

– Внутри скрытая камера, – сказал я. Я вынул пару карандашей, точнее, огрызков длиной в пару дюймов. – Камера прямо под ними. Я сфотографировал вас восемь раз. Завтра покажу снимки своим знакомым – журналисту, фараонам…

Когда вы сидите на стуле, а на вас набрасывается мужчина, ваши действия зависят от того, что у него на уме. Если умысел у него явно дурной, то независимо от того, есть у него оружие или нет, вы как можно быстрее вскакиваете на ноги. Если же он просто пытается что-то у вас отобрать, например, коробочку с карандашами, а вы видите, что в силе и ловкости противник вам определенно уступает, то вы ограничиваетесь тем, что поджимаете ноги.

• Предыдущая
• 2/36
• Следующая