Адские поиски - Андрианова Татьяна - Страница 51
- Предыдущая
- 51/64
- Следующая
В данной ситуации мне ощутимо полегчало бы только в одном случае — если бы Тиграш порвал его на части, но вслух я этого не сказала. Все-таки как ни крути, а инстинкт самосохранения сильная штука.
«Наверное, ты просто взрослеешь. Становишься осмотрительней», — осторожно предположил Джастудай.
«Или, как обычно, банально трусишь», — ехидно вставил Кумивар.
Ну этот хорошее сказать в принципе не способен. Не его это стиль.
— Кстати, ты меня очень обяжешь, если попросишь своего тигра не бросаться на меня по поводу и без, — попросил Аполлион и, прежде чем я успела возмущенно вякнуть «а ты просто не давай ему повода», добавил: — Тогда мне не придется его убивать.
М-да. Демон мастер делать предложения, от которых сложно отказаться.
— Идти сможешь? — продолжал он, не дожидаясь ответа.
Впрочем, в данном случае молчание действительно служило знаком согласия.
— Попробую. Разве у меня есть выбор? — неуверенно выдавила я, когда демон осторожно водрузил мой многострадальный организм на ноги.
Конечности тут же затряслись и подкосились, меня снова замутило. Тигр злобно рыкнул в сторону Аполлиона, но бросаться не стал, в очередной раз доказав, что чувствует мой настрой иногда даже лучше, чем я сама.
— Выбор есть всегда, — авторитетно заметил огненноволосый. — Но безопасней, чтобы ты сделала правильный.
— Это угроза? — нахмурилась я, но, так как вынуждена была использовать демона как опору, чтобы позорно не упасть на гладком берегу, выражение моего лица Аполлион не увидел.
— Нет, — хмыкнул он. — Всего лишь старое доброе предупреждение. Как, например, не стоит задавать моей сестренке неудобные вопросы и тем более провоцировать ее. Их взаимоотношения с Рефецием длительные, взрывоопасные, как дремлющий вулкан. Иногда происходит неизбежное извержение, пара ссорится, разъезжается в разные концы ада, и в бездне начинается настоящая адская жизнь. Нефра в очередной раз доказывает окружающим, на что именно способна адская дева, если ее хорошенько разозлить. У нее просто талант делать жизнь демонов настолько невыносимой, что им ничего не остается, как просить убежища в раю.
— В раю? — пораженно пискнула я, и перед внутренним взором возникла презабавная картина, как сонмы демонов, бесов, пыльных шаров и прочих монстров бьются в райские врата с воплями: «Убежища! Убежища!», а перепуганные ангелы вяло отмахиваются от них крыльями.
— Точно. То есть сначала они дружно идут на поклон к Рефецию, валяются у него в ногах, умоляют попросить у Нефры прощения, даже если он ни в чем не виноват, умаслить ее, прекратив творимые безобразия, а взамен они будут даже не слугами, а рабами. Но Рефеций неизменно становится в позу и гордо заявляет, что нашел себя не на помойке, и, если Нефра такая дура, что не понимает, как ей с ним повезло, пусть живет себе в гордом одиночестве. Но он ее готов принять, если она попросит у него прощения и покается публично. Поэтому, когда переговоры проваливаются, демоны переходят к тактическому отступлению и пытаются пересидеть сложные времена в раю. Ангелы, разумеется, приходят в ужас и дальше врат никого не пускают. Но даже в этом случае толпа обитателей ада, постоянно толкущаяся у врат, дискредитирует обитателей рая. В итоге в бездну отправляют сначала ноту протеста с требованиями снять бессмысленную осаду и забрать своих обитателей обратно, но Рефеций с Нефрой дружно их игнорируют. Тогда в ад посылаются миротворцы, дабы примирить враждующие стороны. Нефра начинает злиться и заявляет, чтобы святоши не совали свои постные носы в ее дела. Рефеций ее поддерживает. Вместе они с боем выдворяют миротворцев из преисподней. Надо ли говорить, что ничто так не освежает отношения и не сплачивает брачные узы, как совместная боевая операция. Так или иначе, все возвращается на круги своя. Демоны получают передышку и направляются в родное место обитания. В раю облегченно вздыхают и возносят молитвы за нерушимость супружеских союзов. Надо ли говорить, что никто в целой бездне не желает лишний раз подкинуть дров в огонь под кипящим котлом этих страстей.
Что ж, это понятно. Страстный народ эти демоны. Аж оторопь берет. С другой стороны, становится понятно, почему Аполлион не стал возражать против нашей так называемой помолвки. При таком раскладе и на жабе женишься, лишь бы мир сохранить. Но это вовсе не объясняло, отчего Аполлион решил вдруг поиграть в Стеньку Разина, бросив меня в пучину вод. Ведь при всей своей небывалой обаятельности на персидскую княжну я не тяну. Породой не вышла.
— Понятно, — кивнула я, с удовлетворением отмечая, что ноги все-таки перестали трястись от пережитого, правда слушались еще с трудом, но падение уже не грозило. Уже плюс. — Но зачем же было меня топить? Помоги найти моих друзей, отпусти на поверхность, и мы никогда больше не увидимся — гарантирую.
— Поразительно, — усмехнулся он. — Так много магов и смертных мечтают искупаться в этом озере, а ты бесишься, что я соизволил тебя макнуть?
— По-моему, угодить в вонючую жижу честь очень сомнительная, — раздраженной кошкой фыркнула я, отталкивая демона.
Наконец-то могу стоять самостоятельно.
Почему у меня все время такое ощущение, будто меня обманывают, а в чем именно — никак не пойму?
— Для кого вонючая жижа, а для кого кровь дракона. Первого из появившихся в этом мире.
— Что еще за дракон? — удивилась я.
Пальцы Аполлиона крепко сомкнулись на моем подбородке и вздернули его вверх. Больно не было, но в жесте чувствовалась еле сдерживаемая сила, и протестовать не имело смысла. Демон вперил в меня внимательный взгляд янтарных глаз, словно изучал какой-то экзотический экспонат и никак не мог понять, что с ним совершить — выбросить в мусорную корзину или сделать изюминкой коллекции.
— Ты действительно не знаешь легенду о первом драконе? — искренне изумился он.
— Уверена, ты не знаешь кучу историй, которые знаю я. Если не хочешь рассказывать, так и скажи, — обиделась я и пошлепала босыми ногами прочь.
Все равно куда, лишь бы подальше от этого странного места. Тем более у меня не было полной уверенности, что зловредный демон не надумает повторить экзекуцию. Тиграш, конечно, двинулся следом. Странно было видеть, что так называемая «кровь первого дракона» с тихим шипением испаряется с его шерсти, окутывая зверя легкой дымкой пара. Я посмотрела на собственную кисть. С ней происходило то же самое. Забавные у них тут озера. Одни спецэффекты какие-то. Оставалось надеяться, что это не яд замедленного действия.
— Ладно, не обижайся. — Голос Аполлиона прозвучал неожиданно прямо над ухом, заставив меня не только вздрогнуть, но и подпрыгнуть. Хорошо хоть потолок туннелей находился на внушительной высоте, а то без сотрясения мозга не обошлось бы.
«Это если у тебя есть что сотрясать», — ехидно вставил Кумивар в ответ на мои мысли.
— Ты не пробовал носить колокольчик? Или шумел бы как-нибудь, что ли. Нельзя же так людей пугать, — злобной кошкой зашипела я.
— Ты идешь не в ту сторону, — нагло проигнорировал мою отповедь демон.
Я внимательно посмотрела на породистое бронзовокожее лицо. Вот бы вцепиться в него ногтями! Да вот беда, весь маникюр обломан, а без острых ногтей эффект будет не тот. Поэтому пришлось безропотно позволить демону увлечь меня в один из туннелей. Ладно. Потом найду как отыграться. Как говорится, месть — это блюдо, которое должно быть холодным.
«Смотри, как бы оно у тебя не заледенело совсем», — тут же прорезался Кумивар.
Нет. Я точно его выброшу. Когда выберусь отсюда и найду мага, который сможет освободить из меня эту гадкую стальную личность.
— Хочешь, расскажу про дракона? — неожиданно любезно поинтересовался Аполлион, отчего я споткнулась и чуть не упала носом.
Спасибо демону, поддержал.
— Полагаю, это значит — да, — весело заметил он и, прежде чем я успела пространно объяснить, какой он, в сущности козел, начал свой рассказ. — Когда-то Всевышний создал этот мир, все существа в нем, растения, камни, воду, свет и тьму. Одними из первых появились драконы, единороги и эльфы. Но был и самый первый — Черный дракон. Он был силен, и Создатель поставил его наблюдать за равновесием в мире. Но дракон возгордился. Решил, что он единственный, кто вообще имеет право на существование, как по праву первородства, так и по безгрешности своей натуры. Он видел, что все расы, включая драконов, подвержены страстям, грешат и даже не всегда замечают это. Поэтому первый дракон смог перессорить всех друг с другом. Так как, несмотря на свою силу, он не мог сражаться один против всех, он усилил страсти в окружающих, подливая масла в огонь любых противоречий. Когда окружающие поняли, что происходит, было поздно. Половина населяющих мир существ была попросту уничтожена в постоянных войнах. Но оставшиеся смогли объединиться против Черного дракона. Даже сами драконы восстали против собственного владыки. Но убить перворожденного не смогли, ибо он истинно бессмертный. Он был ослаблен многочисленными ранами, его связали заклятиями, и истекающий кровью дракон упал в самую глубокую пропасть. Маги всех рас совместными усилиями сплели заклятие, законсервировав перворожденного в его состоянии, и воздвигли гору на месте пропасти, чтобы дракон никогда не смог ни исцелиться, ни покинуть место своего узилища. Его горячее дыхание прожгло в горе эти туннели, испарения сделали жизнь на поверхности или невозможной совсем, или такой враждебной всему живому, что соваться в эти места редко кто рискует по собственной воле. А кровь из ран сочится до сих пор. Из нее натекло то самое озеро, в котором я искупал тебя и тигра. К нему имеют доступ немногие. Кровь дракона делает любое существо, искупавшееся в ней, более выносливым, менее уязвимым и совершенно нечувствительным к огню. Теперь тебе не страшен ни дракон, ни огненный демон. И никакой благодарности с твоей стороны!
- Предыдущая
- 51/64
- Следующая
