Величайший рыцарь - Чедвик Элизабет - Страница 15

• Предыдущая
• 15/117
• Следующая

– Он говорит, что у меня тоже хорошо получается, – надменно объявил Генрих.

Ему не особенно хотелось сражаться с Ричардом. Агрессивность брата делала его трудным соперником. У Генриха имелось преимущество: он был на два года старше и мог дальше вытянуть руку, однако предпочитал то, что легко дается, за что не требовалось напряженно бороться. Ричард стал гораздо хуже после стычек в Пуату и продолжал говорить про то, как станет герцогом Аквитанским и сам поедет на войну, вместо того чтобы плестись в хвосте армии. Генрих сам не мог дождаться, когда станет королем Англии, герцогом Нормандским и графом Анжуйским, но это было совсем другое дело.

– Я все равно лучше тебя.

Генрих сжал зубы.

– Он этого не говорил.

– Нет. Это сказал я.

Ричард спрыгнул с пони на землю и выхватил из-за пояса учебный меч. Он был сделан из китовой кости, однако рукоятку обмотали оленьей кожей, как делали с мечами настоящих рыцарей.

– Давай. Или ты боишься?

Эти слова вывели Генриха из себя. Он вечно клялся, что не клюнет на приманку Ричарда, но всегда попадался на нее. Он передал пони конюху, достал свой собственный меч из китовой кости и приготовился к поединку. Ричард бросился на него, словно фурия, будто это была схватка до смертельного исхода. Генрих отразил удар и попытался удержать позицию, но Ричард наступал и заставлял его отступать к наблюдавшим за происходящим детям. Глаза у Ричарда горели от удовольствия. Он сделал быстрый выпад, нанес резкий удар, и Генриха выронил меч. От внезапного удара у Генриха словно загорелись ладони и пальцы, но больше всего пострадала гордость. Он бросился к своему упавшему клинку, но Ричард оказался там первым и приставил кончик учебного меча к горлу Генриха.

– Сдавайся! – глаза у Ричарда блестели так сильно, будто они раскалились.

Генрих гневно посмотрел на него. Если сказать, что брат действовал нечестно, то Ричард станет снова и снова доказывать, что способен его победить.

– Сдаюсь, – пробормотал Генрих.

Ричард насладился своей победой, подержав клинок у шеи брата лишнюю секунду, что совсем не требовалось, затем с самодовольным видом отвел его в сторону и убрал в ножны на поясе.

– Но помни, что тебе придется вставать передо мной на колени, выражая почтение и уважение, когда я стану королем Англии! – рявкнул Генрих, с трудом сдерживая слезы.

– Мне ничего не придется делать, – ответил Ричард. – И ты не сможешь меня заставить.

– Заставлю! В конце концов ты ведь будешь только герцогом.

Отвернувшись от Ричарда, Генрих вырвал поводья из руки конюха и повел пони к конюшне.

Кузнец делал новые подковы для лошадей, находившихся в замке, и в воздухе стоял едкий запах раскаленного металла и подпаленных копыт. Несколько животных, привязанных к коновязи, ждали, чтобы их отвели в стойла. Среди них стояли два жеребца Вильгельма Маршала, Бланкарт и Фаувел. Второй то и дело лениво пощипывал сено, полуприкрыв глаза. Генрих ездил на нем несколько раз. Для боевого коня Фаувел был слишком добрым и вялым. Надо было хорошенько пнуть его в бок, напоминая, что он все-таки боевой конь. А вот Бланкарт осматривался вокруг, навострив уши и раздувая ноздри. Это был резвый жеребец. То и дело он делал шаг вбок, взбрыкивал, демонстрируя новую железную обувку. Его хвост свистел из стороны в сторону, напоминая мухобойку. Он был оседлан, а это означало, что сэр Вильгельм собрался на нем проехаться, перед тем как поставить в стойло. Генрих смотрел на коня, у которого к зиме отросла шерстка. Теперь шкура казалось шелковой, а по цвету напоминала сливки. Ричард мечтал на нем прокатиться. Он пытался сделать это несколько раз, но все попытки срывались из-за стечения обстоятельств и бдительности окружающих. Генрих огляделся. Сейчас никто за лошадьми не следил. Это была Богом данная возможность, которой грех не воспользоваться. Она поможет избавиться от недавнего унижения и станет в десять раз более важным достижением, чем победа на учебных мечах. И Ричард больше не будет смотреть так самодовольно.

Вильгельм находился в оружейной мастерской. Ему чинили кольчугу. Несколько колец сломалось во время стычки с восставшими в Лузиньяне две недели назад. Это было небольшое повреждение, легко исправимое, однако Вильгельм набрал вес за месяцы, прошедшие после посвящения в рыцари. У него наросли мышцы, поэтому кольчуга теперь слишком тесно обтягивала грудь. Ее надо было расширить.

Оружейный мастер сидел на скамье перед мастерской, работая при дневном мартовском свете. Рядом он выложил инструменты, а в небольшой деревянной чаше находилось несколько сотен звеньев для кольчуг. В другой чаше лежали крошечные заклепки, размером с булавочную головку. Оружейник аккуратно вставлял новые звенья, а затем закреплял каждое заклепкой, ударяя по ней молотком. Закончив работу, он встал, встряхнул кольчугу и попросил Вильгельма надеть ее поверх стеганой куртки, в которую сегодня облачился молодой человек.

– Гораздо лучше, – одобрительно кивнул Вильгельм, пошевелив руками и рассмотрев вставленные под мышкой звенья.

Новые кольца оказались несколько темнее старых. Звенья другого оттенка шли и по плечу в том месте, где кольчугу порвали багром в Дринкурте. Вильгельм подумал: сколько изначальных звеньев останется ко времени его смерти? Всегда легко определить самых стойких бойцов по заплатам на кольчугах – как правило, это кольца другого цвета. Этих людей можно назвать и самыми удачливыми. Теперь Вильгельму надо было поносить ее какое-то время, чтобы привыкнуть.

– Готов поклясться: ты в ней живешь, – заметил Солсбери, проходя мимо оружейной мастерской.

Вильгельм грустно посмотрел на него:

– Приходится, если учесть, сколько нам пришлось сражаться в последние месяцы.

Солсбери кивнул, и у него опустились уголки рта. Это значило, что он согласен с Вильгельмом.

– Должен признать: ты в последнее время окупил свое содержание, – заявил дядя. – Если тебе нужны новые звенья в кольчугу, то это от напряженной работы, а не от обжорства.

Солсбери бросил взгляд на деревянную тарелку с недоеденным пирогом и большим куском хлеба. Вильгельм заметил, куда он смотрит, и робко пояснил:

– У меня не было времени пообедать в зале.

– Тебе не нужно передо мной оправдываться, – рассмеялся Солсбери. – Пока ты выполняешь свои обязанности и меня полностью удовлетворяет твоя работа, что ты ешь и когда – твое личное дело. Поступай, как хочешь.

Вильгельм сделал глоток вина из кубка, стоявшего рядом с тарелкой, и резко повернулся. К ним подбежал помощник конюха.

– Господин Маршал, идите быстрее! Принц Генрих на Бланкарте на арене для турниров! – тяжело дыша, выпалил парень.

Вильгельм с Солсбери переглянулись и одновременно понеслись к арене. Они прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть, как наследник престола Англии и Нормандии с побелевшим лицом серьезно и целеустремленно направляет Бланкарта кентером к столбу с перекладиной. Мальчик держал под мышкой копье. Несмотря на ярость и беспокойство, Вильгельм заметил, что принц управляется с конем и оружием не лучше пьяного. Удивительно, что Бланкарт еще не сбросил его в грязь. Если броситься на поле и остановить мальчика по дороге к столбу, будет больше вреда, чем пользы. Поэтому Вильгельм встал перед собирающейся толпой. Принцесса Маргарита подняла голову и посмотрела на него. У нее на лице было написано чувство вины и страх за мужа.

– Не сердитесь, – с беспокойством попросила она. – Генрих не собирался этого делать.

– Если бы Генрих не собирался этого делать, принцесса, то он сейчас не ехал бы по арене на боевом коне, стоящем сто марок, без моего разрешения, – с мрачным видом ответил Вильгельм.

Она продолжала что-то говорить, но он не слушал, наблюдая за парнем и желая, чтобы он не допустил ошибки, из-за которой пострадают и он сам, и конь. Когда жеребец, стуча копытами, понесся к столбу с перекладиной, Генрих удерживался на спине Бланкарта лишь благодаря Божьей воле. Мальчик зажмурил глаза и ужасно сидел в седле. Только что поставленные подковы выбивали из земли комья грязи, хвост со свистом ходил из стороны в сторону. Вильгельм с дурным предчувствием понял, что конь одновременно возбужден и раздражен.

• Предыдущая
• 15/117
• Следующая