Слишком много женщин - Стаут Рекс - Страница 8

• Предыдущая
• 8/51
• Следующая

– О'кей. Объект твоего внимания любит помогать молодым людям. На первого встречного не бросается, разборчива, но своего хобби не оставляет. Денег много, хорошо сохранилась и предположительно не дура, иначе давно потеряла бы свое состояние. Рекомендую заняться ею; сколько тебе – тридцать? Как раз для нее! Наружность у тебя вроде ничего, а вот манеры мог бы немного подшлифовать.

– Э-э, да ты получишь десять процентов. Я, конечно, и не надеюсь, что у тебя есть список всех моих предшественников, кому она помогла.

– Видишь ли, мы его не ведем – не настолько нам это интересно. Думаешь, наша газета сует нос в чужие личные дела? Постой-ка, вы ведь с Ниро Вульфом занимаетесь расследованием убийств. Попробую действовать по ассоциации; черт возьми, как его звали: Муррей, нет, Мур?

– Мистер Коэн, – благоговейно сказал я, – ты, как обычно, попал в самую точку. Мур погиб в результате наезда на него автомашины на Тридцать девятой улице ночью четвертого декабря. Ты можешь сказать, кто помогал ему?

– Могу.

– Миссис Пайн?

– Задай этот вопрос по-другому. Даже по телефону я не хочу упоминать фамилии в таких деликатных вопросах, как этот.

– Объект моего интереса?

– Да.

– Ты не мог бы изложить подробнее?

– Ради Бога. Похоже, что «мясо» находится уже на пути к столу, вот и все. Что же до того, кого подкосили поздней ночью, и связи, которую он имел, мы считали своим долгом перед обществом сделать все возможное, чтобы избежать скандала.

– Боже мой, продолжай!

– И делали, и полиция, думаю, тоже, однако это ни к чему не привело. Детали до сих пор остаются неясными, но для прессы там нечего делать. Я помню, что наиболее очевидная линия ничего нам не дала. Муж, конечно, не пытался спасти свою честь или отомстить. Мур был лишь одним из нескольких – семи или восьми, и, кроме того, за несколько месяцев до этого ему дали отставку, а его подругой тогда была… забыл имя, ну, да это не важно. Муж знал об этих делах в течение многих лет. Это абсолютно точно установлено нашим исследовательским отделом. Ты, наверное, там в будке задохся. Мне надо идти работать. Я прошу тебя, если возможно, рассказать мне все для статьи. Кто нанял Вульфа?

– Рано еще, – сказал я ему. – Получишь, когда созреет, если только там не окажется червячков. Ты нас знаешь: мы всегда отдаем долги с процентами. Если я заскочу к тебе, я смогу поговорить с кем-нибудь, кто занимался этим вопросом?

– Лучше позвони заранее.

– Хорошо. Спасибо и большой привет от нас.

Я быстро выскочил из фойе на улицу, прошел один квартал к месту, которое приметил раньше, купил там три сэндвича с ветчиной и кварту молока и поднялся к себе в служебный кабинет на тридцать четвертый этаж. Там, в своей комнате, никем не потревоженный, я съел этот обед. Пока я ел, мне в голову пришло несколько мыслей, и первой среди них была мысль о том, что я правильно сделал, когда не повиновался своему порыву и не ушел из «Фонтана здоровья», ничего не съев, кроме яблок.

Когда мне предстояло сделать два дела, обычно наиболее приятное я оставлял напоследок, так я решил поступить и на этот раз, но сейчас что-то не сработало. Идея заключалась в том, чтобы позвонить Джасперу Пайну и договориться с ним о встрече в три часа, но когда я попытался сделать это, секретарша сказала мне, что Пайн будет занят до четырех пятнадцати. Пришлось изменить план. Но прежде чем позвонить мисс Ливси, я решил раздобыть кое-что из канцелярских принадлежностей, необходимых для работы. Поэтому я сделал то, что мне рекомендовали в таких случаях: позвонил по добавочному 637 и попросил прислать мне машинистку. Не прошло и двух минут, как она зашла ко мне с блокнотом в руках. Она была совершенно непохожа на мою знакомую, которая делала ошибки в письмах, однако вполне соответствовала моей теории о том, что в компании «Нейлор – Керр» отдавали предпочтение девушкам, на которых приятно посмотреть.

Выяснив, как ее зовут, я сказал:

– Я ничего не имею против вас, совсем наоборот. Дело в том, что мне нужны не вы, а ваша пишущая машинка. Можно вас попросить принести ее сюда и позволить мне попечатать на ней?

По выражению ее лица можно было подумать, что я попросил ее привести Керра Нейлора в наручниках и посадить его ко мне на колени. Она старалась быть вежливой, но то, о чем я ее просил, не сделала и не могла сделать. Тогда я отпустил ее и снова стал звонить по телефону. Через некоторое время у меня уже была пишущая машинка с бумагой и другими принадлежностями. После этого я вышел в общий зал, пересек его и, увидев, что дверь слева от кабинета Розенбаума открыта, вошел в комнату. Я захлопнул за собой дверь, подошел к стулу, стоявшему у края письменного стола, и сел. Комната была раза в два больше моей, но в ней было гораздо меньше свободного пространства из-за множества полок с досье. Эстер перестала печатать и повернулась ко мне. Свет, падавший из окна, проходя сквозь верхний слой ее прекрасных каштановых волос, создавал впечатление, будто у нее на голове была корона из блестящей шелковой сетки.

– Просто отвратительно, – сказал я. – Мистер Нейлор ест только овес и дробленую кору.

Улыбки я не удостоился, но она кивнула:

– Да, это всем известно. Вас должны были предупредить.

– Однако никто этого не сделал, включая вас. Вы сейчас очень заняты?

– Нет, мне надо написать еще восемь-девять писем. – Она взглянула на часы. – Сейчас только три часа.

– Хорошо, – я отклонился назад вместе со стулом, опираясь только на его задние ножки и держа руки в карманах, подчеркивая тем самым неофициальный характер разговора. – Давайте начнем, как обычно, по порядку. Сколько времени вы тут работаете?

– Три года. Точнее, два года и восемь месяцев. Мне двадцать четыре года, почти двадцать пять. Получаю пятьдесят долларов в неделю и печатаю со скоростью свыше ста слов в минуту.

– Блестяще. Какие три вещи вы не любите больше всего? Или меньше всего любите в вашей работе?

– Как вам сказать, – улыбки по-прежнему не было, но губы едва заметно шевельнулись. – Можно вас спросить?

– О чем угодно.

– Почему вы пригласили меня на ленч?

– Ну как вы хотите, честно?

– Конечно, я люблю откровенность.

– Я тоже. Один взгляд на вас, и меня будто всего парализовало, как во сне. Во мне боролись две стороны моей натуры. Одна, основная, дьявольская сторона хотела оказаться с вами наедине на острове. Другая сторона хотела написать поэму. Ленч был компромиссом.

– Неплохо, – сказала она с оттенком одобрения, но без энтузиазма. – Если уж говорить начистоту – будем взаимно откровенными, идет? Вы ведь хотели спросить меня об Уальдо Муре?

– Почему вы так решили?

– Почему? Боже мой! Да считайте, что вы по радио объявление сделали! Спросили о нем эту девицу, и всем все сразу стало известно.

– Ничего не поделаешь, так получилось. А что же я у вас хотел о нем спросить?

– Не знаю, спрашивайте, я к вашим услугам.

– Машинистка – это не ваше призвание, – сказал я восхищенно. – Вам надо было стать экспертом по кадрам, или президентом колледжа, или женой детектива. Вы совершенно правы, мне было бы трудно расспрашивать вас о Муре, не сказав о том, что мне уже удалось выяснить и какие у меня намерения. Поэтому я даже пробовать не стану. Вы с Муром были обручены, не правда ли?

– Да.

– Давно?

– Нет, всего около месяца, немного меньше.

– И конечно, его смерть была страшным ударом.

– Да.

– Не могли бы вы рассказать мне в общих чертах, что он был за парень?

– М-м, – она замялась. – Странный вопрос. Он был парнем, за которого я хотела выйти замуж.

Я кивнул.

– Для вас этого достаточно, – согласился я. – Но я знаю вас в общей сложности около двадцати минут, поэтому мне в этом деле ничего не ясно. Вы, конечно, понимаете, что этот разговор тет-а-тет. За мной не стоят власти, и то, что вы скажете, останется между нами. Он был женат раньше?

– Нет.

– Как долго вы его знали?

• Предыдущая
• 8/51
• Следующая