Маска (СИ) - "Jeddy N." - Страница 15
- Предыдущая
- 15/47
- Следующая
- Да, Чезаре. Признаюсь, твой мальчик просто сводит меня с ума.
- Он напоминает тебе Марчелло, твоего первого воздыхателя, правда?
- Которого ты убил?
- Я убил его потому, что ревновал. К Андреа я не ревную, потому что люблю его и хочу увидеть, как он сделает это с тобой.
Продолжая ласкать меня, Чезаре подвинулся, давая мне место рядом с Лукрецией, и она тут же нетерпеливо обвила ногами мою талию. Я стал целовать ее груди, наслаждаясь шелковистостью ее упругой кожи, и ее соски твердели под моим языком. Она застонала, дергая бедрами, когда мой напрягшийся орган скользнул в ее влажное горячее лоно. Я услышал тихий смех Чезаре, повернулся и поцеловал его долгим, страстным поцелуем. Лукреция раскачивалась подо мной, изгибаясь всем телом, заставляя меня ритмично двигаться на ней.
- Давай, мой мальчик, - прошептал Чезаре, поглаживая меня по спине и ягодицам. Его пальцы скользнули ниже, на мгновение я почувствовал легкую боль, но удовольствие было сильнее.
- Не останавливайся, прошу тебя... - выдохнула Лукреция, прижимая меня к себе. Ее вздохи становились все глубже, все сладострастнее, и я двигался все быстрее, приближаясь к упоительному концу. Чезаре ласкал меня так, как никогда прежде, осторожно проникая в мое тело сзади одним пальцем; это доставляло мне новое невероятное удовольствие. Задыхаясь, я пронзал извивающуюся Лукрецию так глубоко, что она вскрикивала, и, наконец, почувствовал, что больше не выдержу. Закрыв глаза, я содрогнулся в приступе неистового наслаждения, изливаясь в ее лоно, и она зарычала, как тигрица, с силой стиснув меня бедрами. Судорога прошла по ее телу, она напряженно вскинулась подо мной несколько раз, а затем забилась в конвульсиях последнего обессиливающего восторга и оттолкнула меня. Изнемогающий и беспомощный, я упал в объятия Чезаре, он тут же подхватил меня, прижал к себе и стал целовать - яростно, взасос, не давая мне ни мгновения передышки. Я ласкал его, водя пальцами по подрагивающему твердому стержню, пока он не отстранил меня мягко, но уверенно. Разведя в стороны бедра Лукреции, он овладел ею, давая мне возможность видеть все. Поддерживая сестру за талию, он с властной силой всаживал в нее свой член. Лукреция билась в его объятиях, а я, приподнявшись, целовал его в губы, доводя до экстаза. Вдруг он замер, выгибаясь всем телом, и содрогнулся, вцепившись в стонущую под ним девушку, а потом упал на постель и потянул меня за собой. Лукреция вскрикнула, ее пальцы вонзились в собственное лоно, продолжая то, что не завершил Чезаре, и мгновение спустя она кончила со сладострастным стоном.
Я не мог смотреть на нее. Чезаре гладил мои плечи, спрашивая, понравилось ли мне, и я не в силах был ответить, охваченный пугающими чувствами. То, в чем мне только что довелось участвовать, было омерзительно в глазах Бога, и я не сомневался, что буду наказан за такое чудовищное распутство. Неотрывно глядя в темные сверкающие глаза кардинала, я только молча обнимал его, в надежде успокоиться под его защитой.
- Ты восхитителен, - прошептал он. - Мы можем повторить это, когда захочешь...
- Чезаре... - взмолился я, не находя слов, и из моих глаз хлынули слезы.
- Божественный мальчик, - улыбнулась Лукреция, склоняясь надо мной. - Мне достаточно просто посмотреть на тебя, чтобы ощутить похоть. Чезаре, ты не ревнуешь?
- Скорее его, чем тебя.
- Мерзавец... - Она потянулась к нему, и они стали целоваться прямо над моим лицом. Какое-то время я рассеянно наблюдал за ними снизу, а затем утомленно закрыл глаза. Они продолжали ласкать друг друга и меня, но я не отзывался на эти порочные ласки, и вскоре почувствовал, что проваливаюсь в сон. Для меня это было слишком тяжело...
Проснулся я поздно утром, когда солнце уже вовсю било в высокие окна, и пылинки лениво танцевали в лучах белого света. Чезаре и Лукреции не было, события прошлой ночи казались бы дурным сном, если бы не мое обнаженное тело среди разбросанной постели, хранящей запах греха, и не синяки на моих боках, там, где их в порыве страсти неистово сжимали бедра прекрасной Лукреции. Я застонал от боли, откинувшись на спину, потом сел и принялся одеваться, проклиная себя за малодушие. Разумеется, мне не следовало подчиняться желаниям Лукреции, что бы там ни приказывал мне мой господин. Я шел на поводу собственных низких желаний, и теперь оставалось лишь надеяться, что Бог простит меня.
На столе лежала записка, адресованная мне, и запечатанное письмо.
"Андреа, сегодня ты должен будешь отнести письмо в особняк Орсини и передать его графу Вирджинио. Сделать это нужно как можно быстрее, вести важные и требуют незамедлительного прибытия графа к его святейшеству. После этого вместе с графом Орсини явишься в большую приемную к папе, и я дам тебе дальнейшие инструкции".
Я собрался, наскоро перекусил холодным мясом, хлебом и сыром, и отправился выполнять поручение. Говорили, что Вирджинио Орсини командует всей обороной Рима и пользуется доверием папы Александра. Если Чезаре просил срочно известить его, значит, случилось что-то серьезное.
Сентябрьское утро было прохладным, но солнце уже начинало пригревать, и к полудню должно было стать по-летнему тепло. Я хотел взять коня, но по-прежнему чувствовал себя увереннее на своих двоих, поэтому просто постарался идти как можно скорее. В итоге, снедаемый любопытством и тревогой, я почти бежал, и в приемную дворца Орсини влетел совершенно запыхавшийся.
Граф Вирджинио даже не взглянул на меня. Пробежав глазами письмо, он нахмурился, потом подозвал слугу и велел седлать лошадь, а сам нацепил шпагу и, завернувшись в плащ, вышел во двор.
Я последовал за ним, но не стал дожидаться, пока ему подведут коня, а прямиком направился в Ватикан. Граф обогнал меня у Санта Мария Маджоре, едва не сбив меня с ног. Я снова пустился бегом, боясь упустить что-нибудь важное.
В приемной папы я никогда прежде не бывал и потому немного оробел, увидев многочисленных вельмож, кардиналов, секретарей, чиновников и даже военных. Я сказал охраннику, что явился по распоряжению кардинала Борджиа, и тот не стал выгонять меня, просто велев сесть в углу и не мозолить глаза важным особам.
- Здесь всегда так много посетителей? - шепотом поинтересовался я, и охранник пожал плечами.
- Сегодня почему-то больше обычного. Флорентийцы, венецианский посол, вот эти господа вроде бы из Сиены, а утром из Неаполя прибыл младший сын папы с целой армией слуг...
- Младший сын? - удивился я. - Герцог Гандийский?
- Нет, маленький Хофре, которого весной обвенчали с дочерью неаполитанского короля. Видать, что-то произошло... А вот и кардинал Борджиа.
Чезаре вышел из покоев папы. Лицо его было хмурым, глаза потемнели, руки нервно сжимались в кулаки. Пробравшись через толпу посетителей, он подошел и отозвал меня в коридор.
- Ваше сиятельство, я...
- Да, знаю. Граф Орсини уже здесь. - Он окинул мое лицо внимательным взглядом. - Нас ждут непростые времена, Андреа. Кардинал Колонна не внял предупреждениям, и я жалею, что не был более убедителен.
- Что случилось, Чезаре? - тихо спросил я, холодея.
- Я все расскажу тебе позже, мой мальчик, - прошептал он, легко касаясь пальцами моей щеки.
- Почему столько военных?
- Боюсь, от них не будет толку. А теперь я хочу, чтобы ты отправился в дом синьора Вителлески и узнал, дома ли хозяин. Найди слугу поболтливее, который сможет с удовольствием выложить тебе все, что знает сам. Если Вителлески дома, отдай ему приглашение на обед к его святейшеству.
Усмехнувшись, он передал мне сложенную записку и тут же вернулся в приемную, давая понять, что теперь ждет исполнения поручения.
Я хорошо знал особняк графа Вителлески с вычурной лепниной на фасаде - когда граф приказал украсить свое жилище подобным образом, горожане неодобрительно качали головами, а кое-кто откровенно смеялся. Синьор Вителлески не был знатным вельможей, но всячески старался обратить на себя внимание сильных мира сего. Впрочем, милостью папы он вроде бы не пользовался, так что мне оставалось лишь удивляться, с чего вдруг его святейшеству вздумалось пригласить его на обед.
- Предыдущая
- 15/47
- Следующая
