Плач в ночи - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 29

Она продолжала болтать, намереваясь преодолеть заметное отчуждение. «Он с этим справится, — подумала Дженни. — Особенно когда узнает про малыша».

Кевин больше не звонил. Может, познакомился с девушкой из труппы и завязал с ней отношения. Если так, то какое-то время от него не будет ни слуху ни духу. Если будет нужно, как только процесс удочерения завершится, Дженни с мужем примут законные меры, чтобы заставить Кевина держаться от них подальше. Или, если Кевин и вправду попытается отменить удочерение, в качестве последнего средства Эрих мог бы откупиться от него. Дженни взмолилась: «Пожалуйста, пусть у детей будет дом, настоящая семья. Пусть у нас с Эрихом снова все будет хорошо».

Вечером Дженни выставила на стол изящный лиможский фарфор с сине-золотой каймой. Марка и Эмили ждали в восемь. Она поймала себя на том, что с нетерпением ждет знакомства с Эмили. У нее всю жизнь были подруги. С большинством из них она перестала общаться из-за нехватки времени после рождения Бет и Тины. Может, они с Эмили подружатся.

Дженни сказала об этом мужу.

— Сомневаюсь, — ответил тот. — В свое время Ганноверы были очень не против, чтобы я стал их зятем. Роджер Ганновер - президент банка в Грэнит-Плейс и имеет отличное представление о моем капитале.

— Ты когда-нибудь встречался с Эмили?

— Недолго. Но мне было неинтересно, и я не хотел попасть в неловкую ситуацию. Я ждал идеальную женщину, понимаешь?

— Ну, дорогой, ты ее нашел, — Дженни постаралась, чтобы ее голос прозвучал озорно.

Эрих поцеловал жену:

— Я очень надеюсь на это.

Дженни вздрогнула. «Он шутит», — убедила она себя.

Уложив Бет и Тину спать, она переоделась в белую шелковую блузку с кружевными манжетами и разноцветную юбку до щиколоток. Изучив в зеркале свое отражение, она поняла, что смертельно бледна. Но румяна это исправили.

В гостиной Эрих поставил чайный столик в качестве бара. Когда Дженни вошла в комнату, он внимательно оглядел ее.

— Мне нравится этот наряд.

— Хорошо, — улыбнулась она. — Ты, безусловно, немало заплатил за него.

— Я думал, он тебе не нравится. Раньше ты его ни разу не надевала.

— Ну, для обычного дня слишком нарядно.

Эрих подошел к ней:

— Что за пятнышко на рукаве?

— Это? А, всего лишь пылинка. Наверное, в магазине испачкалось.

— Ты точно не надевала этот наряд?

Почему он спрашивает? Может, он слишком чувствителен и понял, что она скрывает от него что-то?

— Сегодня надела в первый раз, честное скаутское.

Звонок в дверь был долгожданной помехой. У Дженни уже начало пересыхать во рту. «Выходит так, что я боюсь выдать себя, и неважно, что при этом говорит Эрих», — подумала она.

Марк был в крапчатом пиджаке, который отлично на нем сидел, подчеркивая седину, широкие плечи и силу высокого худощавого тела. Женщине рядом с ним было около тридцати: хрупкая, с широко раскрытыми любопытными глазами и русыми волосами, которые доходили до воротника ее хорошо скроенного коричневого бархатного костюма. Дженни решила, что Эмили производит впечатление человека, в жизни ни на секунду не усомнившегося в себе. Она откровенно оглядела Дженни с головы до ног.

— Вы же понимаете, что всем в городе я должна отчитаться о том, какая вы; любопытство бьет через край. Мать дала мне список из двадцати вопросов, которые я должна осторожно вплести в разговор. Вы, по правде говоря, не баловали общество своим присутствием.

Не успела Дженни ответить, как рука Эриха скользнула ей на талию.

— Если бы мы уехали в круиз на два месяца в качестве свадебного путешествия, никто бы и слова против не сказал. Но, как говорит Дженни, так как мы решили устроить медовый месяц в собственном доме, Грэнит-Плейс в ярости оттого, что я не разбил лагерь в нашей гостиной.

«Я никогда такого не говорила!» — беспомощно подумала Дженни, заметив, как сощурилась Эмили.

За коктейлем Марк дождался, когда Эрих и Эмили увлекутся разговором, и заметил:

— Ты бледная, Дженни. Как себя чувствуешь?

— Все отлично! — Она постаралась, чтобы это прозвучало убедительно.

— Джо рассказал о своем псе. Я так понимаю, ты очень расстроилась.

— Наверное, мне нужно понять, что здесь все по-другому. В Нью-Йорке мы, горожане, дружно рыдаем над бродячей собакой, которую должны прикончить. А потом является кто-нибудь, чтобы приютить ее, и мы все в восторге.

Эмили оглядывала комнату.

— Вы ничего не поменяли, да? — спросила она. — Не знаю, сказал ли вам Эрих, но я дизайнер по интерьерам, и на вашем месте избавилась бы от портьер. Они, безусловно, прекрасны, но слишком закрывают окна, и вы лишаетесь этого замечательного вида.

Дженни ждала, что Эрих встанет на ее защиту.

— Видимо, Дженни не согласна с тобой, — вкрадчиво сказал он. Голос и улыбка его были снисходительны.

«Эрих, это нечестно», — в ярости подумала Дженни. Стоит ли возразить ему? Первая из четырех поколений женщин Крюгер, кто устроил сцену перед наемным работником. Как насчет сцены перед друзьями? Что там говорит Эмили?

— ...И если я не переставлю вещи, то не успокоюсь, хотя, может, вам это безразлично. Я так понимаю, вы тоже художница.

Момент был упущен. Поздно исправлять впечатление, которое создал Эрих.

— Я не художница, — отозвалась Дженни. — Моя специальность - изобразительные искусства. Я работала в галерее в Нью-Йорке. Там и познакомилась с Эрихом.

— Слышала об этом. В наших краях ваш ураганный роман произвел настоящую сенсацию. И как наша сельская жизнь по сравнению с Нью-Йорком?

Дженни осторожно подбирала слова. Нужно изменить то впечатление, которое Эрих создал о ней - будто она с пренебрежением относится к местным жителям.

— Конечно, я скучаю по друзьям. Скучаю по случайным встречам со знакомыми, которые говорят о том, как выросли дети. Я общительная и легко завожу друзей. Но как только... — Дженни взглянула на мужа. — Как только наш медовый месяц официально закончится, я надеюсь активно участвовать в жизни общества.

— Доложи об этом своей матери, Эмили, — предложил Марк.

«Да благословит тебя Бог, что подыграл», — подумала Дженни. Марк понял, что она пытается сделать.

Эмили сухо, безрадостно рассмеялась:

— Судя по тому, что я слышала, у вас есть по крайней мере один друг, который не даст заскучать.

Она наверняка говорит о встрече с Кевином. Женщина из церкви распустила сплетни. Дженни почувствовала на себе вопросительный взгляд Эриха и не ответила на него.

Пробормотав, что нужно приглядеть за ужином, Дженни ушла на кухню. Руки так дрожали, что она едва сумела поднять жаровню с плиты. А что, если Эмили продолжит свои инсинуации? Она считает, что Дженни - вдова; теперь если Дженни расскажет правду, то заклеймит Эриха как лжеца. А Марк? Вопрос не поднимался, но, несомненно, он тоже думает, что она вдова.

Каким-то чудом Дженни умудрилась разложить еду, зажечь свечи и позвать всех к столу. «По крайней мере, я хорошо готовлю, — подумала она. — Пусть Эмили скажет об этом матери».

Эрих нарезал и разложил на тарелки жаркое на ребрышках.

— Один из наших бычков, — гордо произнес он. — Дженни, тебя это не отталкивает?

Он ее поддразнивает. Нельзя принимать это близко к сердцу. Остальные, казалось, ничего не заметили.

— Подумай, Дженни, — продолжал Эрих тем же шутливым тоном. — Тот самый годовалый бычок, которого в прошлом месяце ты показала мне на пастбище. Ты еще сказала, что он такой задумчивый. Сейчас ты его ешь.

У Дженни перехватило горло. Она испугалась, что сейчас ее стошнит. «Господи, пожалуйста, только не это».

— Какой ты противный, Эрих, — засмеялась Эмили. — Помнишь, ты точно так же дразнил Арден и доводил ее до слез?

— Арден? — переспросила Дженни, потянувшись за стаканом воды. Комок в горле начал рассасываться.

— Да. Такая милая девочка была. Что называется, типично американская девчушка. По животным с ума сходила. В шестнадцать лет не прикасалась к мясу или птице. Говорила, что это варварство и что, когда вырастет, она станет ветеринаром. Но, наверное, передумала. Когда она сбежала, я училась в колледже.