Где ты теперь? - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 33

— Я познакомилась с Барбарой много лет назад у нас дома, — сказала я.— Была бы вам очень признательна за возможность поговорить с ней.

— К сожалению, это невозможно, — отрезал Гэлбрейт.— Ее отец очень болен. Он живет на Мартас-Винъярд. Она вылетела туда с детьми, чтобы побыть с ним его последние недели.

Гэлбрейт поднялся, давая мне понять, что разговор окончен. Он проводил меня до приемной, и я протянула ему на прощание руку. От моего вни-мания не ускользнуло, как он потер ладонь о брючину, прежде чем с неохотой протянуть мне. Ладонь его все равно оказалась потной и холодной. Заурядный тип в дорогом костюме.

Я вспомнила, как прозвал его Ник: Одинокий Странник.

Если Лил Крамер и не любила кого-то больше, чем Говарда Альтмана, то это был Стив Хокни, племянник Дерека Олсена. Вот почему, когда он явился без предупреждения в пятницу утром, Лил не на шутку разволновалась. Совет Говарда не спешить в Пенсильванию, если им есть что скрывать, они поначалу восприняли с благодарностью. Но Лил прекрасно знала, что симпатии Олсена то на стороне помощника Говарда, то на стороне племянника Стива, и сейчас, увидев Хокни в одиночестве, она пришла в ужас.

Выходит, Говард поссорился с Олсеном, подумала она, и теперь Стив возьмет правление в свои руки. Хорошо хоть Гас ушел наверх поменять фильтры в кондиционерах, а то у него с утра скверное настроение: пришлось мыть лестницу между вторым и третьим этажами, где кто-то из студентов пролил ночью пиво.

— Должно быть, втащили наверх целый бочонок, — ворчал он за несколько минут до появления Хокни, — Залили пивом весь пролет. Могли бы и сами подтереть, не умерли бы.

Повезло, что Гас заметил это до прихода Хокни, подумала она, а то племянничек устроит сейчас проверку коридоров и лестниц, пытаясь найти, к чему придраться. Ее вдруг захлестнула усталость. Возможно, было бы все-таки неплохо когда-то и отдохнуть. Стараясь держаться вежливо, она пригласила Хокни к себе и предложила чая. Он широко улыбнулся и прошел в квартиру.

Чего у него не отнять, так это внешности, подумала она, и он сам знает, что красавчик. Всегда занимался только собой, а в юности не раз попадал в истории, так что Олсену приходилось его выручать. Он чуть не угодил в тюрьму. Да и сейчас его глаза как-то дерзко поблескивали. Отказавшись от чая, он уселся на диван, скрестив ноги.

— Лил, — начал он, — в прошлом месяце дядюшке перевалило за восемьдесят три.

— Я знаю, — сказала она.— Мы послали ему открытку.

— Вы лучше, чем я, — Стив снова улыбнулся.— Но мне кажется, настала пора разгрузить его немного и взять управление делами в свои руки. Вы знаете дядюшку. Он никогда не покажет, что сдает, но я-то вижу. Я также в курсе, что в последнее время Говард Альтман здорово действует ему на нервы.

— Мы с ним ладим, — осторожно ответила Лил.

— Он ведь давно грозит вам отобрать эту квартиру?

— Мне кажется, это дело прошлое.

— Он такой, ни перед чем не остановится. Я знаю, дядюшка прислушался бы к вашим словам, если бы вы рассказали ему, как отвратительно порою Говард обходится с вами обоими.

— Зачем же мне навлекать на него неприятности, когда меня абсолютно не касается, какого мнения мистер Олсен о Говарде?

— Затем, что мне нужна ваша помощь, Лил. Вы, по-видимому, забыли, что это при мне Мак Маккензи едва ли не обвинил вас в краже своих часов. И произошло это всего за несколько дней до его исчезновения.

— Он нашел свои часы, — заикаясь, проговорила Лил побелевшими губами, — он извинился.

— А кто-нибудь слышал, как он извинялся?

— Не знаю. То есть, нет, кажется, никто.

Хокни лениво поднялся с дивана.

— Лил, вы лукавите насчет извинения. Сразу видно. Но не беспокойтесь. Я до сих пор никому не рассказывал про часы Мака и не собираюсь это делать. Нам ведь не нравится Говард, правда, Лил? Кстати, я собираюсь сказать дяде Дереку, что этот дом — драгоценный камень в его короне, и все благодаря вашим с Гасом усилиям.

Дерек Олсен был отнюдь не только раздражительным, капризным стариком, каким его считали племянник Стив и управляющий зданиями Говард. Он был дальновидным инвестором, который наблюдал, как его недвижимость в стратегически выбранных районах превращается в многомиллионное состояние. Теперь он пришел к заключению, что настало самое подходящее время начать ликвидацию активов.

В пятницу с утра он позвонил в компанию «Уоллас и Мэдисон» и без всяких церемоний потребовал соединить его с Эллиоттом Уолласом. Секретарь Уолласа, которая давно привыкла к поведению Олсена, даже не заикнулась, что мистер Уоллас уже ушел на срочное совещание. Вместо этого она попросила старика подождать и кинулась в коридор, чтобы поймать Эллиотта у лифта.

— Олсен звонит, — сказала она.

Обреченно вздохнув, Эллиотт вернулся в кабинет и взял трубку.

— Дерек, как здоровье? — дружески поинтересовался он.

— Со мной все в порядке. Я слышал, у твоего так называемого племянника большие неприятности.

— Как тебе хорошо известно, Мак пропал десять лет назад. Совершеннейшая нелепость, что полиция пытается сейчас свалить на него какое-то преступление. Чем могу быть полезен?

— Лично мне он доставил много неприятностей своим исчезновением, так как жил в одной из моих квартир. Как бы то ни было, я звоню тебе по другому поводу. В прошлом месяце мне исполнилось восемьдесят три. Пора все продать.

— Я предлагаю то же самое последние пять лет.

— Если бы я продал имущество пять лет назад, то не получил бы ту цену, какую получу сейчас. Я хочу прийти к тебе и поговорить. В понедельник утром, в десять часов, тебе подойдет?

— В понедельник в десять — отлично, — ответил Эллиотт вежливо, а когда удостоверился, что Олсен дал отбой, швырнул трубку со всей силы, — Теперь придется перекроить весь день, — бросил он на ходу секретарше, а сам поспешил к лифту.

Она сочувственно посмотрела ему вслед. На совещании, куда он торопился, предстояло решить, кто возьмет на себя обязанности Эрона Клайна. Просидев дома четыре дня, Клайн сообщил телефонным звонком о своей отставке, объяснив, что не может работать бок о бок с тем, кто защищает убийцу его матери.

Грегг Эндрюс разработал для себя расписание, которого строго придерживался. Отработав в больнице, он сразу ехал домой, наскоро перекусывал и ложился спать. Будильник был установлен на час ночи. В два часа он уже потягивал пиво в баре «Вудшед», где и оставался до закрытия. Затем, сидя в машине недалеко от входа, он наблюдал, как покидают здание официанты, бармены и музыканты. Ему хотелось удостовериться, что все они уходят по несколько человек с разрывом в пару минут, и никто не уходит один, как было единодушно ими заявлено в показаниях.

Последние три ночи он шел пешком милю от клуба до квартиры Лизи, заговаривая с каждым, кто попадался ему на пути, и, спрашивая, не был ли этот прохожий случайно в этом же месте примерно в то время, когда исчезла Лизи, не видел ли ее. И всякий раз получал отрицательный ответ. На четвертую и пятую ночь он объезжал соседние улицы на тот случай, если она выбрала не самый прямой путь.

В субботу ночью, в половине четвертого, дождавшись, когда служащие запрут дверь в «Вудшед», он собирался начать свое патрулирование, но тут в окошко постучали. На него смотрел мужчина с грязными потеками на лице и сальными волосами. Наверняка хочет попросить денег, подумал Грегг, опуская стекло на несколько дюймов.

— Вы брат, — прохрипел мужчина, дыхнув на него тухлятиной и алкогольными парами.

Грегг инстинктивно отпрянул, подтвердив:

— Да, верно.

— Я видел ее. Обещаете, что я получу награду?

— Если поможете отыскать мою сестру, то да.

— Запишите мое имя.

Грегг потянулся к «бардачку» и вынул блокнот.