Карнавал обреченных - Бирюк Людмила Д. - Страница 11

• Предыдущая
• 11/48
• Следующая

– Придите в себя, Сандра. Вы меня совсем не слушаете!

– У меня голова идет кругом.

– Довольно, дорогая, – он обнял актрису за талию. – Вы не откажете вы мне в маленькой любезности?

– Чего еще вы от меня хотите?

Бакланов поцеловал ее в висок и промолвил вкрадчиво:

– Натали заперта в моей спальне. Навестите ее и успокойте по мере возможности.

– Да наплевать мне на вашу Натали! – в сердцах воскликнула Сандра. – Меня больше интересует, что с мебелью на нижнем этаже!

– Обещаю купить самую модную мебель, если вы выполните мою просьбу.

Сандра подняла взор к потолку и вздохнула.

– Что с вами поделать? Ну хорошо, я пойду. Хотя, признаться, необходимость вытирать слезы благовоспитанной девице, попавшей в затруднительное положение, – не самое приятное занятие.

Оставшись один, Бакланов самодовольно расправил плечи. Наконец-то он рассчитался со своим обидчиком! Ни малейших угрызений совести не испытывал он из-за того, что разбил жизнь прекрасной девушке благородного рода. Всё его существо было наполнено торжеством над ненавистным князем Репниным, его вечным соперником. Поделом ему!

Большой радости и особенных успехов в жизни полковника Бакланова никогда не было. Постоянно сравнивая себя с другими офицерами, он всегда находил более удачливых, сумевших превзойти его. В свои тридцать семь лет он не торопился обзавестись семьей. По его мнению, жениться следовало только после того, как уже достиг всего, что мог. Его женой непременно должна была стать настоящая аристократка: богатая и знатная красавица. Он терпеливо ждал своего звездного часа, а пока вел свободный образ жизни светского человека и заводил многочисленные, ни к чему не обязывающие любовные связи. Любовь красивых женщин, занимающих достойное положение в обществе, а также дам полусвета – известных актрис, певиц и дорогих куртизанок, – не мешала и даже способствовала его успеху в светском обществе.

Он не считал себя завистником, но его возмущала несправедливость. То, чего он добивался ценой тяжких усилий, другие получали без всякого труда, легко, даже пальцем не пошевелив. Сколько дипломатических ухищрений понадобилось Бакланову, чтобы занять вожделенное место адъютанта его императорского величества! Сколько бессонных ночей, сколько вынужденных компромиссов… И всё напрасно!

Несколько дней назад он узнал, что любимец царя полковник Репнин возвращается с Кавказской линии. Сердце подсказывало, что ничего хорошего от встречи с этим гордецом ждать нельзя. И что же? Действительность оказалась беспощадней самых худших опасений. Император Александр Павлович объявил ему о переводе на должность адъютанта великого князя Николая. Почетное место императорского адъютанта предназначалось Репнину. Гнев клокотал в груди Бакланова, но он сумел стойко выдержать удар, чтобы не дать повода к злорадству придворных. Никогда никто не должен считать его неудачником. Надо лишь терпеливо ждать своего часа.

Дверь в комнату распахнулась, прервав его размышления. На пороге стояла взволнованная Сандра.

– Что случилось?

Тяжело дыша, актриса прижимала руки к груди, словно пытаясь унять бешеное биение сердца.

– О, Жорж! Я… не знаю, что вам сказать…

Бакланов неожиданно грубо прикрикнул:

– Оставьте ваши театральные ужимки! Вы не на сцене! Говорите, что с княжной?

– Ее нет…

– Как это нет? Где она?

– Спальня пуста, окно раскрыто! За раму зацепился ее муслиновый шарф… Боже мой, Жорж! Она утопилась!

В первые дни после наводнения императорская канцелярия являла собой главный штаб во время военных действий. Со всего Петербурга и его окрестностей шли донесения о многочисленных бедствиях. Государь требовал подробных и точных сведений обо всех пострадавших жителях, лично читал прошения и, как только ушла вода, стал выезжать на места, подвергшиеся разрушительной силе стихии. Он по-отечески беседовал с отчаявшимися, разоренными людьми и тут же немедля отдавал приказы о выделении казенных денег на нужды пострадавших.

Однажды, проезжая со свитой генералов по Петергофской дороге, император увидел деревушку, совершенно уничтоженную наводнением. Он приказал остановиться и вышел к разоренным крестьянам, которые со слезами обступили его.

– За какие грехи Бог карает нас?

– За мои, – с грустью ответил царь. – Но отчаиваться не надо, я не брошу в беде свой добрый народ. Рассказывайте, у кого что случилось.

Поскольку все начали жаловаться разом, Александр Павлович приказал говорить старосте. Седой старик, прокашлявшись, начал степенно:

– У нас, царь-батюшка, всё погибло. У афтово избу затопило, у афтово корову унесло, у афтово – лошадь с жеребенком…

– Постой, – прервал его Александр, – про Афтова мне всё понятно. А у других что погибло?

Когда ему объяснили, что старик вместо «этого» произносит «афтово», император невольно рассмеялся. Морщины на его лбу разгладились. Подозвав генерал-губернатора Милорадовича, он указал на высокую насыпь.

– Как можно скорей построить здесь новую деревню и вселить пострадавших крестьян в удобные и прочные дома. Деревне дать название Афтово!

Императора всюду сопровождал только что вступивший в должность флигель-адъютанта князь Репнин. С первого же дня он стал правой рукой государя, выполнял его бесконечные поручения, его можно было видеть в самых отдаленных районах Петербурга, наиболее пострадавших от наводнения.

Как-то вечером, сидя в своем любимом маленьком кабинете, Александр Павлович перебирал бумаги, поступившие из канцелярии. Его взгляд задержался на рапорте, поданном комендантом гарнизонной гауптвахты. Ветеран войны с Наполеоном майор Свистунов докладывал о героическом поведении поручика Владимира Печерского, находящегося во время наводнения под арестом. Только благодаря его мужеству были спасены все заключенные, в том числе и сам комендант.

– Печерский… – пробормотал Александр. – Да ведь это же брат Натали, невесты князя Репнина! Кто посмел посадить его на гауптвахту?

Царь раздраженно тряхнул колокольчик, послал дежурного офицера в военное ведомство и вскоре был в курсе дела.

«Что за чушь! Арестовать князя Печерского за то, что у старого штандарта был поврежден герб? Кому это понадобилось? Надо спросить у Шевалдина. Впрочем, и так ясно. Это Никс, обуреваемый честолюбием, выместил свою злобу на поручике. Идиот! Дело непременно получит огласку, Репнин придет в ярость. А это совершенно лишнее, именно сейчас, когда нужна его помощь»…

Расстроенный Александр не заметил, что говорит вслух сам с собой.

– Чего стоите?! – набросился он на кавалергарда, почтительно замершего возле двери в ожидании дальнейших распоряжений. – Ступайте, пригласите ко мне Николая Павловича! Или нет, потом… Для начала – Бакланова ко мне!

Когда офицер, щелкнув каблуками, удалился, Александр устало вздохнул. Его рука, как всегда в минуты волнения, сама потянулась к нижнему ящику письменного стола. Он помедлил, потом, не выдержав, отомкнул замок и выдвинул ящик. Вот она, заветная шкатулка из слоновой кости. Стоит ее открыть, и исчезнет все – интриги придворных, угрозы заговора, тайные организации… Границы времени условны, поэтому прошлое – такая же реальность, как и настоящее. Всё равно, когда это случилось, минуту или двадцать лет назад.

– Ваше императорское величество! Полковник Бакланов! – доложил появившийся в дверях кавалергард, заставив Александра вздрогнуть от неожиданности.

– Пусть войдет!

В ту же минуту адъютант великого князя появился в кабинете и, четко ступая по натертому паркету, замер в пяти шагах от государя.

Александр прикрыл рукой шкатулку, невольно стараясь уберечь ее от постороннего взгляда, и поспешно спрятал в ящик письменного стола. Но Бакланов заметил суетливое движение царя и внимательно проводил взглядом изящный ларец.

– Прочитайте! – Александр протянул полковнику рапорт коменданта гауптвахты.

• Предыдущая
• 11/48
• Следующая