Страдание (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей - Страница 6

— Джейсон, Натаниэль или Мика? — догадался он.

— Один из них, — ответила я, улыбаясь.

— И право мудрые друзья. Нам пора идти и выполнить свои задачи, ma petite. Je t’aime, au revoir, до тех пор, пока мы не встретимся вновь.

— Я тоже тебя люблю, и до скорого. — Я повесила трубку прежде, чем выдала еще что-то более глупое или романтичное. Но чуток смущения, несомненно, стоит того, чтобы услышать счастье в его голосе. Когда мы опускали свои метафизические щиты, то могли почувствовать каждый вздох и каждую эмоцию, и даже каждую мысль друг друга, но иногда хорошо было просто сказать и услышать эти слова. Не важно, какими странными мы могли быть, и какая магия могла быть замешана, всегда должны быть люди, которых ты любишь и которые говорят, что любят тебя. Раз мы были созданы по образу и подобию Божьему, то это все от Него, так что даже Богу нужен «молодчик», некий громкий глас в голове, который скажет: «Спасибо, отлично поработал над закатом и с утконосом ты просто супер придумал!». Может именно поэтому мы должны молиться, потому что без нас Богу было бы очень одиноко. Иногда я думаю, что мои друзья-виккане правы по поводу этих дел с Богом и Богиней. Если люди лучше работают в паре и любят друг друга, а мы созданы по образу и подобию Божьему, то логично предположить, что Богу нужна Богиня. Когда моя личная жизнь наладилась, я стала задаваться вопросом, одиноко ли Богу без его Богини? Может вокруг меня ошивается слишком много язычников?

Я прочитала благодарственную молитву за свое счастье, а также помолилась за отца Мики и оставила Бога заниматься своими делами. Я позвонила Фредо и попросила его подобрать охрану и покачала головой в ответ на свои странные религиозно-романтические мысли; это так по-девчачьи, интересоваться нужна ли Богу Богиня. Это было за пределами моих религиозных соображений. Выбор опасных мужиков, чтобы прикрывать наши спины, вот в этом я разбираюсь.

Мика написал, что попросил Натаниэля собрать наши вещи, так что с ним мы встретимся уже только в аэропорту. Я ответила, что получила его смс, а затем позвонила третьему из нашей пары. Натаниэль ответил после второго же гудка.

— Хэй, Анита.

— Привет, котик. — Да, большинству мужчин такое прозвище не понравилось бы, но он был не из большинства. — Мика сказал, что ты собираешь наши вещи. Не мог бы ты подобрать одежду с учетом того факта, что мы первый раз встречаемся с его семьей?

— Само собой, — ответил он.

— Мне нужно несколько футболок без низких вырезов, ладно?

— Мы любим твою грудь, — сказал он, и переливы его голоса дали знать, что он улыбается.

Я улыбнулась.

— Ценю это и даже одобряю, но давай не будем предъявлять его семье мои активы так сразу.

— Я всегда собираю твои вещи так, чтобы все это богатство цвета сливок было на виду в каждой рубашке? — спросил он деланно наивным тоном.

— Ага, — ответила я, засмеявшись.

— Обещаю упаковать несколько обычных футболок, но большинство твоих нарядов очень щедры на низкое декольте.

— Потому что обычные шелковые блузки не сидят на мне так, как положено, — ответила я.

— Потому что обычно их не шьют на женщин с полным третьим размером, Анита. До встречи с тобой я и подумать не мог, что можно быть такой стройной и с таким размером груди как у тебя, без хирургического вмешательства.

— Генетика — чудная вещь, — сказал я.

— Слава, генетике! — Он произнес это с таким энтузиазмом, что заставил меня смеяться. — Упакую вещи так, что будем соответствовать, но не будем смущать Мику. Обещаю.

— Спасибо. Ты — единственный, кому я доверила бы собрать для нас вещи.

— Я даже надену костюм, так что в больнице выделяться не будем. — У Натаниэля были прекрасные дизайнерские костюмы, но так как его основной работой были экзотические танцы, ему, в отличие от Мики, носить их не приходилось. Костюмы были для особых случаев, таких как свадьбы или другого рода деловые встречи, на которых наиболее приближенные люди Жан-Клода должны были выглядеть соответствующе.

Натаниэль был до странности жизнерадостным. Что никак не соответствовало причине поездки. Я хотела уже было спросить, чему он так радуется, как зазвонили по второй линии.

— У меня еще один звонок; погодь, я гляну, не Мика ли это.

— Я подожду, — ответил он таким же радостным голосом. Была ли причина его радости или же он просто лучше меня справлялся с экстренными ситуациями?

Звонил Жан-Клод.

— Привет, что нового?

— Среди ваших охранников есть вервольфы?

— Да, это ваши с Микой условия, чтобы мы использовали как можно больше оборотней в качестве наших публичных телохранителей.

— Тебе придется их поменять, ma petite.

— Почему? — спросила я.

— Местные волки поставили условием, что вы не привезете никого, кто мог бы бросить им вызов. Если вдруг дело дойдет до похорон, тогда они позволят нам взять наших волков зова, но пока этой печальной необходимости не случилось, в знак доброй воли, они не хотели бы видеть у себя наших волков.

— А ты не слишком даешь им командовать нами? — спросила я.

— Если ты собираешься нанести частный визит по делам Мики и его умирающего отца, то нет. А если собираешься начать сотрудничество с местными волками в области политики, или, может припугнуть их, вот тогда и стоило бы взять с собой всю волчью охрану.

— О’кей, внесу изменения в список охранников.

— Хорошо, — ответил он.

— Мне нужно знать что-то еще?

— Местный Мастер вампиров опустит обычный политический протокол и желает нашему Мике всего наилучшего. На самом деле он даже предложил нам своих людей для разного рода поручений, чтобы мы всецело могли сосредоточиться на родных Мики.

— Как любезно с его стороны, — ответила я, не скрывая подозрения в голосе.

— Это и было любезностью с его стороны, ma petite, мы больше не можем просто так посещать Мастеров других городов. Мы члены Совета, или их представители, и поэтому они должны проявлять по отношению к нам не только лояльность, но и некоторую почтительную обходительность.

— Так что, раз мы теперь в Совете, то можем не ввязываться во все это вампирское политическое дерьмо?

— С одной стороны, да, но с другой, это означает серьезней относиться к другим Мастерам и их эго, если не хочешь, конечно, дать повод к разговорам о восстании?

— Ты же знаешь, что не хочу, — ответила я.

— Тогда помни, пожалуйста, что имеешь дело с ним и его людьми.

— Боишься, что я буду с ними груба или напугаю их?

— Ты, и груба? Мa petite, с чего бы мне опасаться? — Сарказм в его вопросе был не то, чтобы очень выражен, но все же слышался.

— Буду паинькой. Очень мило с их стороны, что посодействовали нам в столь сжатые сроки.

— У них и не было выбора; старый Европейский Совет увидел бы в таких претензиях тяжелое оскорбление и поступил бы соответственно.

— И под «поступил бы соответственно»…?

— Ты встречалась с послами совета, ma petite. Что, по твоему мнению, они сделали бы с Мастером, который вел себя с ними не вежливо?

— Напугали бы до усрачки, пытали, издевались, свергли, если бы у них был кто на замену, или просто ради того, чтобы посеять хаос.

— С одной стороны, мы препятствуем действиям старого Совета у нас, и это вызывает опасение к Совету Соединенных Штатов, здесь. Они боятся, что от власти мы потеряем голову, но, с другой стороны, они будут предоставлять услуги и всячески умасливать в надежде ублажить нас и задобрить, чтобы не вызвать наше недовольство ими.

— Итак, с одной стороны, репутация старого Совета подмачивает нашу, напугав всех, но с другой, из-за того же страха вынуждает их лучше себя вести.

— Exactement[1], — сказал он.

— Подожди, мы должны были предоставить еду посещавшему нас Совету. Они собираются предложить нам еду для ardeur-а?