Квартал Тортилья-Флэт - Стейнбек Джон Эрнст - Страница 22

• Предыдущая
• 22/40
• Следующая

– Я принес тебе подарок для твоей дамы, — сказал он Дэнни. — А вот немного винца и для нас.

Они весело придвинули к столу свои стулья, потому что в их глотках бушевал пожар. Когда первая бутыль была почти опорожнена, Пилон поднес свою банку к свече и посмотрел сквозь вино на ее огонек.

– То, что случается, не имеет значения, — произнес он. — Но из всего, что случается, можно извлечь урок. А из этого можно вывести, что подарок, особенно предназначенный для дамы, не должен быть таким, чтобы после него приходилось делать еще один подарок. И еще из этого можно вывести, что грешно делать слишком дорогие подарки, ибо они разжигают алчность.

Первая бутыль опустела. Друзья посмотрели на Дэнни, желая узнать, что он теперь сделает. До сих пор он молчал, но теперь понял, что друзья ждут его решения.

– Это была бойкая дама, — сказал он. — И с очень добрым сердцем. Но, черт побери, — сказал он, — до чего мне все это надоело! — И он откупорил вторую бутыль.

Пират, сидевший в углу среди своих собак, улыбнулся про себя и восхищенно прошептал:

– Черт побери! До чего мне все это надоело!

Эти слова показались Пирату прекрасными.

Они не выпили и половины второго галлона и успели пропеть всего две песни, когда в комнату вошел молодой Джонни Помпом.

– Я был у Торрелли, — сказал Джонни. — Он совсем взбесился. Он вопит как зарезанный. Он стучит кулаками по столу.

Друзья посмотрели на него без особого интереса.

– Если с Торрелли случилась какая-нибудь неприятность, то и поделом ему.

– Сколько раз он отказывал своим постоянным клиентам в стаканчике вина!

– А что случилось с Торрелли? — спросил Пабло.

Джонни Помпом, поблагодарив, взял протянутую ему банку с вином.

– Торрелли говорит, что он купил у Пилона подметальную машину, а когда он прицепил ее к своему проводу, она не стала работать. Тогда он заглянул в ее нутро и оказалось, что в ней нет мотора. Он говорит, что убьет Пилона.

Пилон был возмущен.

– Я не знал, что у этой машины чего-то не хватает, — сказал он. — Но я ведь сказал — «поделом Торрелли, какая бы неприятность с ним ни случилась». Такая машина стоит не меньше четырех галлонов вина, а этот сквалыга Торрелли поскупился дать больше двух.

Дэнни все еще испытывал к Пилону горячую благодарность. Он отхлебнул вино и почмокал губами.

– Эта бурда, которой торгует Торрелли, с каждым днем становится все хуже, — сказал он. — Она и всегда была свиным пойлом, но теперь уже до того дошло, что даже Чарли Марш не станет ее пить.

Тут все почувствовали, что отчасти свели счеты с Торрелли.

– Пожалуй, — сказал Дэнни, — если Торрелли не образумится, мы будем покупать вино у кого-нибудь другого.

Хесус Мария Коркоран был всегда исполнен человеколюбия. Страдания он стремился облегчать, печаль он старался смягчить, радость он разделял. Никто никогда не видел Хесуса Марию суровым или удрученным своими заботами. Сердце его было в распоряжении любого человека, которому оно могло понадобиться. Его силы и его ум всегда были к услугам тех, у кого их было меньше, чем у Хесуса Марии.

Это он четыре миля нес Хосе де ла Нариса, когда Хосс сломал ногу. Когда миссис Палочико потеряла свою любимую козу и могла остаться без молока и сыра, это Хесус Мария искал козу, нашел ее у Большого Джо Португальца, остановил занесенный нож убийцы и заставил Большого Джо вернуть ее хозяйке. И это Хесус Мария как-то вытащил Чарли Марша из канавы, где тот лежал в собственных нечистотах, — подвиг, для свершения которого требовалось не только доброе сердце, но и крепкий желудок.

Но Хесус Мария умел не только творить добро, он был также одарен способностью оказываться под рукой, когда требовалось творить это добро.

И о нем шла такая слава, что Пилон однажды заметил:

– Если бы наш Хесус Мария стал священником, у Монтерея появился бы в календаре собственный святой, уж вы мне поверьте.

Из какого-то бездонного кармана своей души Хесус Мария неустанно черпал доброту, но от этого ее не становилось меньше.

Хесус Мария имел обыкновение ходить каждый день к почте, во-первых, потому, что там он встречал очень много знакомых, а во-вторых, потому, что на этом ветреном углу он мог любоваться ножками множества девушек. Не следует полагать, что в этом его увлечении было хоть что-нибудь пошлое или низменное. Ведь не бросаем же мы подобного упрека тем, кто посещает музеи или концерты. Хесусу Марии просто нравилось смотреть на женские ножки.

Однажды, когда он уже два часа напрасно простоял, прислонившись к стене почты, он увидел грустное зрелище.

Полицейский вел по тротуару юношу лет шестнадцати-семнадцати, а юноша нес крохотного младенца, завернутого в лоскут серого одеяла.

Полицейский говорил:

– Ну и что ж, что я тебя не понимаю. Сидеть в канаве весь день не положено. Мы о тебе все узнаем.

А юноша отвечал по-испански с каким-то необычным акцентом:

– Но сеньор, я ничего плохого не сделал. Почему вы меня арестовали?

Тут полицейский заметил Хесуса Марию.

– Эй, пайсано! — окликнул он его. — Что бормочет этот парень?

Хесус Мария отошел от стенки и обратился к юноше:

– Чем я могу вам служить?

Юноша обрадованно разразился потоком слов:

– Я приехал сюда искать работы. Мне в Мексике говорили, что здесь есть работа, а ее вовсе нет. Я сидел и отдыхал, а этот человек подошел и забрал меня.

Хесус Мария кивнул и повернулся к полицейскому.

– Этот малыш совершил какое-нибудь преступление?

– Нет, но он часа три просидел на краю канавы на улице Альварадо.

– Это мой друг, — сказал Хесус Мария. — Я позабочусь о нем.

– Ладно, только пусть он больше не сидит по канавам.

Хесус Мария и его новый друг стали подниматься на холм.

– Я отведу вас в дом, где я живу. Там вам дадут поесть. А что это за младенец?

– Это мой сын, — ответил юноша. — Я капрал, а он мой сын. Он сейчас болен, но когда он вырастет, он будет генералом.

– А чем он болен, сеньор капрал?

– Не знаю. Он просто болен, и все. — С этими словами юноша приоткрыл личико младенца, который и в самом деле выглядел очень больным.

Хесус Мария проникся к нему еще большим сочувствием:

– Дом, в котором я живу, принадлежит моему другу Дэнни, и он очень хороший человек, сеньор капрал. Он всегда рад помочь тому, кто попал в беду. Послушайте, мы пойдем туда, и Дэнни приютит вас. У моей доброй знакомой миссис Палочико есть коза. Мы попросим у нее молока для маленького.

На лице капрала впервые появилась улыбка.

– Хорошо иметь друзей, — сказал он. — В Торреоне у меня много друзей, которые огласились бы стать нищими, лишь бы помочь мне. — Он не утерпел, чтобы не похвастаться. — У меня есть богатые друзья, но они, конечно, не знают о моей беде.

Хесус Мария распахнул калитку, и они вошли во двор.

Дании, Пабло и Большой Джо сидели в большой комнате, ожидая ежедневного чуда ниспослания ужина. Хесус Мария втолкнул юношу в комнату.

– Вот молодой солдат. Он капрал, — объяснил он. — У него с собой младенец, и младенец этот очень болен.

Его друзья вскочили на ноги. Капрал откинул край серого одеяла с лица младенца.

– Он и правда болен, — сказал Дэнни. — Надо бы послать за доктором.

Но солдат покачал головой:

– Не нужно докторов. Я не люблю докторов. Маленький не плачет и почти ничего не ест. Может, когда он отдохнет, он поправится.

Тут в дом вошел Пилон и внимательно оглядел ребенка.

– Этот младенец болен, — сказал он.

Пилон немедленно принялся отдавать распоряжения. Хесуса Марию он послал к миссис Палочико занять козьего молока; Большому Джо и Пабло было приказано раздобыть ящик из-под яблок и устлать его сухой травой, а на нее положить овчинную куртку. Дэнни предложил свою кровать, но она была отвергнута. Капрал стоял в большой комнате и улыбался, глядя на этих добрых людей. В конце концов младенец был уложен в ящик, но глазки его оставались тусклыми, и он не стал пить молока.

• Предыдущая
• 22/40
• Следующая