Перелетные птицы - Кроун Алла - Страница 75

• Предыдущая
• 75/92
• Следующая

Когда он впервые увидел Ксению в немецком клубе в Шанхае, ее сопровождал японский офицер, который позже рассказал ему, что она осведомитель тайной японской военной полиции Кемпей-Тай. Хотя Рольф не имел прямых контактов с Кемпей-Тай и отчитывался только перед своим начальником в немецком консульстве, он стал обращаться к ней под предлогом проверки информации, добытой его собственной сетью агентов. Перед ее женскими чарами Рольф устоять не смог, да и не хотел, и вскоре поселил ее в квартире в фешенебельном пансионе «Беарн», где они могли встречаться во время его частых приездов из Харбина.

Известие о его женитьбе на Марине Ксения восприняла молча. Если в мыслях у нее и было выйти за него замуж, Ваймер об этом не знал. Лишь однажды она намекнула ему на то, что, похоже, забеременела, но, после того как он, пожав плечами, ответил, что ей все равно нельзя будет назвать имя отца, Ксения об этом больше никогда не упоминала. Помощь деньгами, которую она получала от него, позволяла ей жить одной и оплачивать квартиру родителей на Рут Валлон.

Он протянул к ней руки. Мягко выскользнув из кресла, она опустилась на колени рядом с ним и стала расстегивать его одежду. Рольф расслабленно вкушал удовольствие от нежного прикосновения ее умелых, проворных рук. Каждое ее движение было рассчитано на то, чтобы возбуждать, каждое прикосновение дразнило. Удивить его чем-то она уже не могла, но ожидание ее следующего шага само по себе было волнительным.

Она провела его в спальню. Там он нетерпеливо сорвал с себя одежду. Ксения же, напротив, стала медленно, пуговка за пуговкой, расстегивать отделанный тесьмой воротник, томно поглядывая на него, потом, с грацией профессиональной танцовщицы, обнажилась. Рольф наблюдал за ней жадно, и по всему его телу прошла дрожь, когда он прикоснулся к ее загорелой гладкой коже.

А потом глаза его закрылись, мускулы напряглись, и он отдался сладострастным ласкам этой прекрасной женщины, воспламеняясь от настойчивости ее теплых шелковых губ, но и не забывая о своей конечной цели.

Можно ли описать это сладостное удовольствие? Ему не нужно было скрывать свое мужское начало, поскольку его возбуждало ее желание смотреть на него, притворное или искреннее — ему было все равно. Пока она ждала, когда он достигнет вершин страсти, само осознание того, что она наблюдает за ним, довело его до кульминации.

Он лежал с закрытыми глазами на одеяле, которое Ксения любила расстилать под ним, наслаждаясь ощущением полета. Когда к Рольфу вернулись силы и желание снова проснулось в нем, он потянул ее за руку, уложил рядом с собой и начал ласкать ее горячую безупречную кожу. До этого ему не приходило в голову использовать свои руки и губы для того, чтобы доставить удовольствие ей. Напротив, она была здесь для того, чтобы доставлять наслаждение ему, и он никогда не думал о том, чтобы сделать для нее то, что она так часто делала для него.

Теперь же, заняв активную позицию, он взял ее медленными, приятными толчками, чувствуя, как страсть сладкой волной привычно накатывает на него, а потом сгущается, чтобы излиться в этот восхитительный образчик женского начала.

Отдохнув после насыщения, он наконец встал с кровати и оделся. Как же все-таки ему повезло заполучить эту женщину для собственных удовольствий! Рольфу с успехом удавалось держаться на расстоянии от запросов ее сердца, для этого ему лишь стоило объяснить Ксении, что их отношения не должны никоим образом вторгаться в их личные жизни.

— Что-то я проголодался, — обронил он. — У тебя, случайно, нет сегодня моих любимых ватрушек?

Ксения молча принесла ему тарелку с пышной ватрушкой и стакан чаю.

— Выяснила что-нибудь новое? — спросил Рольф, глядя на нее поверх дымящейся чашки и чувствуя легкое волнение от осознания того, что эта красивая женщина принадлежит ему.

— Не много, кроме того, что дядя твоей жены — заядлый игрок в маджонг.

Рольф ждал, зная по опыту, что последует продолжение.

— Он часто бывает в Нантао, в заведении нашего друга Си Ли.

— И как тебе удалось раздобыть эти бесценные сведения? Может, ты сама захаживаешь к господину Ли?

Ксения прикусила губу.

— Ты же знаешь, Рольф, Си Ли — преданный слуга Кемпей-Тай. Мой источник оттуда передал информацию мне. Я узнала, что доктор Ефимов постоянно увеличивает ставки. Пока непонятно, то ли это из-за того, что он стал хорошо зарабатывать — за этот год его практика серьезно окрепла, — то ли он просто все больше увлекается игрой.

Позже, сидя в трамвае, идущем по Авеню Жоффр в сторону Рут Сейзунг, он негодовал. Черт бы побрал этих родственничков! Надо же было из всех игорных притонов выбрать именно тот, который находится в Нантао! Си Ли был ценным агентом Кемпей-Тай, и было бы лучше, если бы Сергей не имел с ним никаких отношений. Но самое неприятное в этом было то, что он не мог поговорить с ним об этом, не раскрыв источника информации.

Четыре квартала от трамвайной остановки до Авеню Хейг он прошел пешком, наслаждаясь невесть откуда взявшимся первым в этом сентябре прохладным ветерком. Дома он достал из ящика почту и стал просматривать ее. Марина еще была в больнице, она часто работала допоздна. «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», — вспомнил он услышанную когда-то от Нади русскую пословицу. И все же ему не нравилось, что жена так поздно возвращалась. Неожиданно его привлекло имя на одном из конвертов. Адрес и имя Марины были написаны размашистым мужским почерком. Письмо было отправлено из Пограничной.

Отец Марины.

Снова Рольфа охватило раздражение. «Никак граф Персиянцев тоже собрался переехать в Шанхай!» — недовольно подумал он. Дьявол, нужно было жениться на сироте. В гостиной Рольф налил себе стакан кампари из хрустального графина, стоявшего на резном лакированном столике, и опустился в кресло.

Его тщательно спланированная жизнь, в которой все, казалось, было разложено по полочкам, начала усложняться неожиданными для него обстоятельствами. Чистый взгляд Марины и ее свежая красота начали увядать, а ее прямолинейность теперь только злила. Как только война закончится, он уедет из Китая. Он уже заработал достаточно денег, чтобы отремонтировать свой старый дом и снова поселиться в Кобленце. А что касается Марины, для него она, похоже, стала всего лишь принадлежащей ему вещью, как хрустальный стакан у него в руке.

Он отпил кампари, почувствовал, как тепло напитка скользнуло вниз по горлу, потом устало откинулся на спинку кресла и стал, покачивая в руке стакан, думать о будущем.

Летняя сырость продержалась и все осенние месяцы 1941 года и незаметно превратилась в пронизывающие, влажные зимние ветра. День 8 декабря выдался особенно серым и безрадостным. Тяжелое марево опустилось на крыши, окутав весь город белесым саваном. Тщательно отфильтрованные обрывки новостей, преподносимые властями горожанам, гласили о победоносных успехах императорского японского военно-воздушного флота в Перл-Харборе (но где этот Перл-Харбор? что это вообще такое? — спрашивали себя люди) и о том, что Япония теперь находится в состоянии войны с Соединенными Штатами и Великобританией.

Утром по городу прокатился гул канонады — говорили, что это английская канонерская лодка обстреляла японский крейсер, стоявший на якоре в Хуанпу, и что гигантский крейсер благополучно отправил на дно своего назойливого обидчика. Однако обитатели французской концессии не придавали этому значения — в конце концов, японская оккупация Шанхая позволяла этому оазису оставаться под французской юрисдикцией, и последние события вряд ли отразятся на них.

Жаркие кухонные споры живших в Шанхае русских не утихали до самой ночи. Америка и Англия вступили в войну, но что это сулит русским беженцам? Некоторые думали, что война закончится быстро, японцев вытеснят с китайской земли и жизнь снова станет спокойной и сытой. Другие пророчили катастрофу мирового масштаба. Слухи и домыслы плодились, и никто ничего не знал наверняка. Представителей союзных наций, американцев и англичан, обязали носить специальные повязки, по которым их можно было легко узнать. Но если, японские власти хотели таким образом унизить их, добились они совершенно противоположного результата. Лишенные родины и гражданства русские на Авеню Жоффр смотрели на них с завистью, ибо те, хотя и были врагами японцев, занимали особое положение, поскольку имели паспорта. Никогда еще различие между «они» и «мы» не было таким явным.

• Предыдущая
• 75/92
• Следующая