Мир не для слабых женщин (Танец со смертью, или Вернуться и Простить) - Белозерская Алена - Страница 9

• Предыдущая
• 9/53
• Следующая

Сергей Борисович налил себе изрядную порцию коньяка, словно тот должен был помочь ему найти нужные слова. Глядя на эти муки, которые испытывали ее родители, Маше стало стыдно за свое резкое поведение. Она подошла к дивану и присела. Положила голову маме на колени и прошептала:

– Я люблю вас, знайте это! А сейчас, папа, – говори.

– Может, ты расскажешь, как узнала о том…

– Что в нас течет разная кровь? – подсказала ему Маша, подняла голову и увидела, что отец замялся, не будучи в силах произнести фразу, что они с мамой ей – не родные. – Лучше ты начни свой рассказ, а потом я объясню, каким образом догадалась.

– Мы с мамой родом из Калининграда, – начал отец, нервно усмехнувшись. – Калинины из Калининграда… смешно звучит, не так ли?

– Смешно, – улыбнулась Маша.

– И жили мы в одном дворе с женщиной с нелегкой судьбой. Она дважды была замужем. От первого брака у нее рос сын-подросток. От второго – маленькая девочка. Красавица, с черными глазами и неправдоподобно белыми волосами…

– Это была я? – спросила Маша.

– Ты, – кивнул отец. – Надя – так звали твою маму – была очень доброй, но несчастной. Когда тебе исполнилось три года, она заболела.

– У нее был рак?

– С чего ты взяла? – удивился отец и вдруг побледнел. – Да, она умерла от рака…

Маша едва сдержала рыдания, резко поднялась и прошлась по комнате.

– Валя не могла иметь детей…

– Мне известен ее диагноз, – Маша вздохнула. – Гипоплазия матки.

– Ты хорошо подготовилась, – сморщилась Валентина Борисовна и прижала руки к груди. – Всем сердцем я хотела ребенка, мечтала только о нем, но все мои попытки забеременеть были безуспешными. А потом Надя умерла и…

– Но как вам разрешили усыновить только меня одну? – перебила Маша. – Мне казалось, родных братьев и сестер не разлучают.

– Так и есть. Мы хотели забрать вас обоих, – сказал Сергей Борисович. – Тебя и твоего брата.

– Как его зовут? – вырвалось у Маши.

– Макс, – ответила Валентина Борисовна и, забрав у мужа из рук бокал, отпила большой глоток. – Его зовут Максим. Хороший мальчик. – Она остановила взгляд на противоположной стене, словно вернулась в те дни, когда они с мужем жили в Калининграде, и глаза ее увлажнились. – Спокойный, рассудительный.

– Как получилось, что вы забрали лишь меня? – в голосе Маши прозвучала обида. – Без брата!

– Оказалось, что у Максима есть бабушка, – пояснил отец. – Мать его отца. После смерти Нади она решила воспитывать внука, о тебе же и слышать не пожелала. Странная женщина…

– Папа, я не понимаю! Объясни – как родная бабушка могла от меня отказаться?

Сергей Борисович поднялся с дивана, обнял дочь, прижал ее к груди.

– Первый муж Нади, отец Максима, умер… не знаю, как это случилось, одно известно – он погиб молодым… и Надя вступила в другой брак, вернее, это не был официальный брак, а просто… отношения, но они оказались недолгими. Когда родилась ты, этот мужчина ушел от Нади. Ей пришлось несладко, она воспитывала одна двоих детей, и все же она была хорошей матерью. После ее смерти старуха, свекровь Нади, сказала, что ты ей чужая, и вознамерилась отдать тебя в интернат. Мы не могли допустить подобного, как и не смогли уговорить ее отдать нам Максима. Уперлась ведьма, кричала, что ни за что не расстанется с единственным внуком.

– И вы нас разлучили. – Маша убрала руку отца со своего плеча и отошла в сторону.

– В тот момент мы посчитали, что так будет лучше для всех, – ответил отец и, вновь присев на диван, внимательно оглядел дочь. – Это решение далось нам тяжело, однако другого выхода не было. Мы не могли допустить, чтобы ты воспитывалась в интернате.

– На сколько лет он старше меня?

– На девять лет.

– То есть он был совсем взрослым и мог бы обо мне позаботиться!

– Маша, не говори глупости, – Сергей Борисович повысил голос. – Как о четырехлетней девочке мог бы позаботиться тринадцатилетний подросток?! Что он мог решить или сделать? Ничего! Он лишь подчинился обстоятельствам, как и мы. И, поверь, это было самым мудрым решением.

– А почему вы уехали из Калининграда? Почему никогда не говорили мне о том, что у меня есть брат? Где он сейчас?! – Маша уже почти кричала, потом присела на корточки, прижавшись спиной к стене, и, обхватив голову руками, со злостью расплакалась. – Вы сбежали! Хотели, чтобы я принадлежала только вам! Вы украли мое прошлое, обманули меня! Но зачем?! Я любила бы вас еще больше, зная правду!

– А сейчас ты нас ненавидишь? – глухо спросила Валентина Борисовна. – Именно этого мы и боялись. Сначала тянули, страшась рассказать тебе о Максиме, потом поняли, что упустили слишком много времени. Я плохо помню те дни… Все как в тумане, уж слишком много проблем возникло в связи с твоим удочерением. В какой-то момент мне даже показалось, что все сорвется, но, к счастью, вскоре бумаги были оформлены. Потом нам удалось быстро совершить обмен квартир, конечно, пришлось доплатить… Впрочем, это уже неважно. Сергею неожиданно предложили работу в Петербурге, и мы ухватились за возможность начать новую жизнь в городе, где у нас не было знакомых и никто не знал о нашей тайне.

– Обо мне?

– Да. Ты и была нашей тайной, – печально улыбнулась мама. – И нашим счастьем! Но все закончилось, когда тебе исполнилось шестнадцать лет. Именно тогда мы впервые испугались, что потеряем тебя.

Маша гневно округлила глаза:

– Меня нашел мой брат?!

– Максим приехал ко мне на работу, – сказал Сергей Борисович, расстроенный реакцией дочери. – Тогда у меня еще не было своей клиники, я работал в городской стоматологической больнице. Мы встретились, и между нами состоялся сложный разговор. Я умолял его о молчании, просил об отсрочке, потому что не знал, как ты отреагируешь на ситуацию. У тебя был сложный возраст…

– Папа! Какой сложный возраст?! Я никогда не доставляла вам хлопот!

– Я знаю, солнышко. – Сергей Борисович покраснел под взглядом дочери. – Прости! Мы уговорили Максима немного подождать, и он согласился. Он не хотел, но уступил, понимая, что подобные новости могут сказаться на благополучии нашей семьи.

– Максим оставил нам большую сумму денег, – сказала Валентина Борисовна. – Мы открыли счет. Он и еще денег присылал… Ты должна знать, что это на его деньги отец построил клинику. Но не думай, что мы воспользовались тем, что принадлежит тебе!

– Плевать мне на деньги, – выдавила из себя Маша. – Где он сейчас?

Родители как-то смущенно переглянулись, и это не понравилось Маше.

– Мы не знаем, где Максим, – наконец ответил отец.

– Что значит – не знаете?! Отец!

– Когда ты училась на последнем курсе, мы решили рассказать тебе правду. Глупо было затягивать агонию, – с горечью произнес Сергей Борисович, и Маше показалось, что он постарел за время этого разговора, заметно ссутулился и поник. – Невозможно было и дальше жить с этим! Мы с матерью испытывали вину как перед тобою, так и перед Максимом, которого постоянно просили подождать. Я боялся, что ты уйдешь к нему, забудешь нас. А когда, наконец, мы назначили время встречи, чтобы оговорить, как преподнести тебе всю правду, Максим исчез. Он больше нам не звонил, не приезжал – пропал, будто его и вовсе не было.

– Когда это случилось?

– Четыре года тому назад.

– И все? – разочарованно прошептала Маша. – Больше от него не было никаких вестей?

– Год тому назад, в твой день рождения, мы получили посылку. Имя и адрес отправителя не были указаны. Просто коробка, которую принес посыльный. Вот что было в ней…

Сергей Борисович взмахнул рукой в сторону, указывая на куклу, стоявшую в углублении стены. Это было творение известных итальянских кукольных мастеров: фарфоровая красавица с белыми шелковистыми волосами, облаченная в шелк и тонкие кружева. Маша провела пальцами по изящной вышивке, всмотрелась в печальные глаза куклы и в ярости стиснула зубы.

– Какие другие подарки присылал мне мой брат? – спросила она, не оборачиваясь, не желая видеть лица людей, к которым сейчас испытывала противоречивые чувства.

• Предыдущая
• 9/53
• Следующая