Особенные. Элька-2 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/70
• Следующая

Для ответов у меня сейчас слишком мало данных. Я бы спросила у Диреева, если не информации, то хотя бы предположений, но у нас странные отношения складываются. Мы как на качелях или американских горках. То дружим, то не выносим друг друга, то… вообще, черт знает что происходит. А усложнять я ничего не хочу. Значит, придется поговорить и расставить все точки над «и». Иначе и дальше будут происходить подобные недоразумения.

Я решила отложить свои размышления, пока мой бедный, недокормленный желудок бунт не устроил. Обрадовалась, что бабушка в кое-то веки не уехала на весь день по своим загадочным дипломатическим делам.

— Я слышала, вы вчера на парад звезд ходили, — улыбнулась бабуля.

— Ага, — ответила я и намазала масло на хлеб.

— Понравилось?

— Очень. Меня кентавр Хирон сопровождал и даже подарок подарил. Хочешь глянуть?

Бабушка безумно удивилась. Сказала, что раньше не слышала, чтобы созвездия подарки смертным дарили. Но, как оказалось и искры раньше на парадах не бывали. А кулон ей понравился. Я повесила его на серебряный браслет, который мне Катя подарила. Они с Еленой Сергеевной, мамой Кати, над ним поколдовали и наделили какими-то супер свойствами. А вот какими именно, Катя и сама не знает. Сюрприз будет. Главное, чтобы этот сюрприз мне боком не вышел.

— Действительно, сильный амулет. Милая, ты меня удивляешь. Очаровать самого Хирона… в следующем году мы обязательно вместе пойдем на парад. Но, надеюсь, уже в России.

Я улыбнулась и пожала свободной рукой пальцы бабушки, и она заметила следы краски. Это поразило ее куда сильнее подарка.

— Эль, что это?

— Не знаю. Я столкнулась на параде с какой-то чокнутой. У нее на руке татуировка была, светящаяся.

— Из этого вещества? — насторожилась бабушка.

— Ну да, а что?

— Это радужная пыльца. Очень редкая вещь. Раньше ее добывали из крыльев фей. Не трудно догадаться, что бедные существа при этом погибали. Сейчас ее почти не осталось. Поэтому все запасы находятся на строгом учете.

— Бабуль, а зачем она нужна?

— Чтобы пометить искру. По идее у тебя тоже такая должна быть. Но сейчас для тебя безопаснее быть простым человеком.

— Так значит, та девушка как я?

— В том-то и дело, что нет. Если на теле искры пыльца впитывается полностью, то если ее нанести кому-то другому, татуировка будет пачкаться.

— Зачем кому-то нужно выдавать себя за искру?

— Хороший вопрос, — бабушка покусала губы в задумчивости и поднялась. — Это может быть чья-то глупая шутка или же злой умысел. В любом случае, надо проверить.

Бабушка поспешила советоваться с Владиславом, а я снова потерла светящиеся пальцы. Надо спросить у бабушки, надолго это со мной? Выглядит отвратительно. Я словно руку в фосфор опустила.

После обеда я решилась все-таки поговорить с отцом. Они как раз приехали с очередной экскурсии. И когда папа пригласил нас на прогулку, я согласилась. Но, что меня удивило, так это странное желание бабушки взять в качестве сопровождающего Диреева.

— Бабуль, да мы недалеко идем. Город посмотрим и вернемся.

— Вот и Слава город посмотрит, — настойчиво ответила бабушка.

И переубедить мне ее никак не удалось, да и при родителях спорить не хотелось. Они насторожатся, потом объясняться придется. Легче смириться.

Мне давно хотелось посмотреть Стоунвуд. Интересно же, как живут обычные чехи, у которых под окнами не ходят толпы туристов. Оказалось, прекрасно живут. У них климат мягкий, поэтому дома строятся из облегченных материалов. Новые соседствуют со старинными, многоэтажки с большими, красивыми коттеджами. И там живут вовсе не богачи, а так называемый средний класс. Такие, как мы.

Чехия славится своим хрусталем и драгоценностями из гранатов, поэтому мы не могли пройти мимо таких магазинчиков. Правда нам с папой стало скучно и страшновато как-то от очень бурных восторгов мамы и Жени. Поэтому мы поспешили ретироваться на улицу. И тут, как назло, Диреев тоже увязался за нами. А мне так хотелось поговорить с папой наедине. Я уже и подмигивала, и головой мотала и, как можно незаметнее для папы пыталась его толкать, но моих намеков не поняли. Спросили, не перегрелась ли, а то глаз дергается и с шеей что-то не то. И как только я не прибила этого тугодума в тот момент? Видимо, его уроки выдержки не так бесполезны, как казалось. Я даже выдержала получасовую лекцию о самых лучших сортах чешского пива, которую Диреев завел. А когда эти двое перешли с пива на хоккей, психика моя не выдержала:

— Диреев, а не пошел бы ты… за мамой. Я есть хочу, а они еще час могут в магазине проторчать.

Он удивился, с подозрением прищурился, но, глядя в мои честные и очень умоляющие глаза, сдался. Я счастливо улыбнулась, провожая его взглядом, и обернулась к папе.

— Пап. Что у тебя с Евой?

— С кем? — совершенно искренне изумился папа.

— С Евой. Той красивой женщиной на моем дне рождения.

— Там было много красивых женщин. И самые красивые вы с мамой.

Попытался перевести разговор в другое русло он. А я удивилась. Почему? У папы всегда все четко. Все просто и понятно, а тут он изворачивается и юлит.

— Не лги мне, пожалуйста. Я видела, как вы поднимались наверх, зачем?

— Дочь. Я с ней не знаком. Она просто искала уборную, и я вызвался ее проводить.

— Почему ты врешь?

— Эля! — возмутился папа.

Но я не собиралась сдаваться. Не сейчас.

— Я знаю, что вы знакомы. Я знаю, что Ева почему-то боится бабушки. Я знаю, что ты прятал ее в своей комнате.

— Откуда ты знаешь? Следила? Подглядывала, как какая-то…

— Да, — воскликнула я, не выдержав его разочарованного взгляда. — Да, я подглядывала и подслушивала. И это недостойно. Но и то, что ты делаешь тоже недостойно.

— И что же я, по-твоему, делаю?

— Обманываешь маму с этой женщиной.

После этих слов я ожидала чего угодно. Оправданий, новой порции лжи и даже правды, но не того, что папа рассмеется. Так громко и сильно. До истерики и слез в глазах. Через минуту он сам резко остановился и совершенно твердо и уверено проговорил:

— Я никогда не изменял твоей матери. Никогда. Выбрось эти глупые мысли из головы.

— Тогда что вас связывает? — выкрикнула я.

— То, что тебя не касается. Я запретил этой женщине приближаться к нашей семье, и тебе я запрещаю с ней общаться. Если она попытается встретиться с тобой, сделает что-то, ты скажешь мне или бабушке. Ясно? Пообещай.

— Но почему.

— Пообещай мне, — приказал папа. А я совсем ничего не понимала. Почему он так встревожен? Почему требует такие глупые обещания? Почему до боли сжимает мои плечи? Почему он так боится?

— Обещаю, — выдохнула я, и он расслабился.

— Папа, вы чего не заходите? — спросила появившаяся неизвестно откуда Женька. Мы оба вздрогнули, посмотрели, что стоим прямо перед входом в кафе и вошли внутрь вслед за сестрой. Весь обед я угрюмо молчала. Есть совсем не хотелось, даже восторженные впечатления мамы и Жени о нашей маленькой прогулке не вдохновили. Диреев сидел напротив и раздражающе часто смотрел на меня. Стоило только поднять голову, как я видела его внимательный взгляд и хмурилась еще больше. И папа тоже хмурился. Я его никогда таким не видела. Даже когда он пытался убедить меня, что экономическое образование пригодится в жизни больше, чем работа художника. Тогда он давил своим авторитетом родителя, но сейчас это был перебор. Папа никогда мне ничего не запрещал. Мы всегда вели дискуссии. Ссорились, спорили, но всегда достигали компромисса. Даже в той ужасной ситуации с Егором. Ведь он понял, что это я из-за него тогда так… Родители никогда об этом не говорили, о самой тяжелой полосе в моей жизни, о том, что папе пришлось отмывать ванную от крови собственной дочери. Мама не смогла. И даже тогда, я умоляла его не ездить к Егору выяснять отношения. Это стало бы катастрофой и еще неизвестно как бы обернулось. Тогда папа меня понял и поддержал. Почему же сейчас он так непреклонен? И почему так уверен, что я не поеду к Еве сама?

• Предыдущая
• 26/70
• Следующая