Особенные. Элька-3 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 60

• Предыдущая
• 60/62
• Следующая

В какой-то момент мой мир просто взорвался, наверное, когда поцеловал в последний раз, или когда я прокусила его губу, мне стало все равно. Пусть наказание, пусть боль, я смирюсь, ведь так всегда бывает, за один лишь миг настоящего наслаждения мы порой расплачиваемся годами. И я пила его, наслаждалась каждым мигом близости, отдавала всю себя, срывая свои глупые барьеры.

А он вдруг все прекратил, резко и неестественно. Просто отступил, унося с собой страсть, наслаждение, любовь, оставив только боль и отвращение, не к нему, к самой себе, к тому, что мой добровольный дар он не принял.

— Почему? — выдохнула я.

— Мне это не нужно. Мне ничего от тебя больше не нужно. Когда ты поймешь, наконец, и перестанешь унижаться?

— Это не унижение. Это любовь. Я люблю тебя Дир… Стас.

— И готова ради этого убить?

— Да.

— Тогда зачем ты мне нужна? Я не знаю, в кого ты превращаешься, и не хочу знать. Я не хочу ничего о тебе знать. Когда-то меня привлекал твой свет, твоя доброта, любовь и сострадание. Когда-то ты умоляла не карать того ублюдка, что почти тебя убил. Та девушка, которую я любил, никогда бы не сказала, что готова убить ради меня.

— Разве не этого ты хотел? — вдруг выкрикнула я. — Чтобы я дышала тобой.

— Ты дышишь только своим гневом, ревностью или что там у тебя еще? Мне все равно. Сегодня ты переступила черту, Эля.

— Мы оба ее переступили, — прошептала я.

— Да. И этого больше не повторится, — с этими словами он наклонился ко мне, больно взял за подбородок и проговорил, чеканя каждое слово, холодный, бездушный и злой. — Ты не будешь больше к ней приближаться, слышишь? Ты. Слышишь?

— Да.

Он отпустил меня и ударил взглядом, тем самым безразличием, которое было в начале, которое так боялась увидеть. Он ушел, а я сидела на полу, тряслась от боли и хотела умереть, просто умереть. Как? Как такое могло случиться? Как любовь может так ранить? Причинять такую немыслимую боль? Но это не любовь. Это безразличие и жестокость, которую я заслужила. Он прав, сегодня я перешла черту. Сегодня я пожелала смерти невиновному, сегодня я почти убила своими собственными руками, вот этими руками, и это не имеет ничего общего со мной, ничего общего с любовью. Это не я, не я. Это что-то жуткое и злое внутри меня.

Не помню, как дошла до комнаты, не помню как входила, в голове только стучали миллион раскаленных молоточков, до того сильных и болезненных, что казалось, голова вот-вот лопнет. Меня лихорадило, все внутри хлестало через край, ища и не находя выхода. Кажется, я отключилась, скорее тело, чем сознание.

И вдруг боль ушла, меня накрыл свет, такой яркий, ослепительный и теплый. Он ластился ко мне, как маленький, ласковый щенок, проникал внутрь, щекотал плечи, руки, лицо. Он, как объятия бабушки, был бесконечно нежным, в нем хотелось утонуть и раствориться. И я увидела сквозь него женщину или девушку скорее, очень похожую на меня. Она улыбалась, приближаясь ко мне, протягивала руки, и мне так хотелось к ней пойти, но позади появилась она — тьма. Заклубилась, как дым, заискрила, высекая огонь, заполнила все пространство, заставляя свет испуганно отступить. Она бушевала, грозила, впечатляла своей силой, но я знала, что тьма не причинит мне зла, наоборот, в ней была жизнь, бурлящий котел эмоций, страсть, энергия, жажда действия и никакого зла. Она тянулась ко мне так же, как и свет, предлагая себя, свою сущность. И в этой тьме также был человек, резкий, стремительный, сильный, нет, не человек, маг, Черный маг. Я обернулась к свету, к той девушке и поняла:

— Алена. Вы Алена, моя.

— Прародительница, будет точнее, — светло и по-доброму улыбнулась девушка, прямо как моя бабушка.

— Это сон?

— Нет, — улыбнулась она. — Просто пришло время.

— Выбирать?

— Выбирать, — подтвердила он.

— Добрый вечер, Альона, — поклонился маг, и тьма, как и свет, отступили. Мы остались втроем в каком-то странном, неощутимом пространстве, казалось даже, что мы просто парим в воздухе. Мы были нигде, ни тьмы, ни света, ни запахов, чувств, ощущений. Странное место, и чувства меня сейчас обуревали странные, и главным из них было предвкушение.

— Добрый вечер, Зар.

— Прекрасно выглядишь.

— Ты тоже возмужал.

Я удивилась. Ничего себе глюки у меня. Стою, смотрю, как мои славные предки любезностями обмениваются.

— Я где?

«Нигде и везде.

Между светом и тьмой.

Смотри не ошибись.

Ведь выбор за тобой» — проговорил Бальтазар.

— А? — я несказанно удивилась.

— Да ты стихоплет, — фыркнула Алена.

— Было время стишками заняться. Не хочешь еще послушать?

— Ох, нет. Избавь мои бедные уши.

— Вот так всегда, жестокая женщина губит мой пылкий порыв на корню.

— Надо же, вы совсем не похожи на того жуткого мага, которым вас описывает история, — некстати ляпнула я.

— Да? — хмыкнул мужчина и сверкнул в мою сторону опасным, жестоким огнем. — А так?

Я впечатлилась, отступила поближе к Алене.

— Давай, давай, еще пару таких трюков и девочка сама побежит к свету.

— И не мечтай, дорогая. Свой выбор она сделала, когда приняла зов.

— Чего? Какой еще зов? — встрепенулась я.

Но предки только переглянулись и промолчали. А меня другое заинтересовало.

— А почему вы не вместе?

— Потому что не судьба, — поспешно ответила Алена, а мужчина закатил глаза и фыркнул.

— Да при чем тут судьба. Просто одна злобная светлая отказалась принять мой…

— Замолчите, милорд.

— А разве это не правда? Я пришел к тебе, жестокая женщина, со всей душой, а ты… ты… ты.

— Я была беременна, идиот. Ты слишком долго шел.

— Какое слишком, всего двенадцать лет, — возмутился мужчина.

А я уставилась на этого… на моего чокнутого предка, не в силах вымолвить ни слова. Зато у Алены слова нашлись.

— Вот, вот. И я на него также посмотрела, когда явился, гость заморский, с рукой и сердцем в этой самой руке. А я его ждала, много лет ждала, каждый день, каждый час, минуту, изводила себя напрасными, горькими мыслями, а потом поняла, хватит. Так и жизнь пройти может, а я все одна и одна. Вот и встретила светлого мага. Он таким щепетильным не был, весь мир к ногам не выстилал, он просто любил меня, такой, какая есть, со всеми моими безумствами и недостатками.

От этих слов мужчина потемнел лицом, осунулся, и глаза его заволокло печалью, беспросветной и черной, как сама тьма.

— Если бы раньше пришел, хоть на месяц, не раздумывала бы ни минуты, а так… никакой мужчина не может быть важнее маленького сердечка, бьющегося внутри тебя.

— Этот Данилевич сволочь еще та.

— А я и не спорю, — ответила Алена.

— Данилевич?

— Еще один твой предок, лицемер. Муж этой жестокой женщины. Ох, что-то я совсем запуталась, и предки это заметили.

— И что теперь? Я сделаю выбор, а вы разойдетесь в разные стороны и больше никогда не встретитесь?

— А ты спроси, дорогая, кто это все устроил, — хмыкнула Алена. — Откуда пошло это жуткое разделение на тьму и свет? Вот не было бы этого, глядишь, я бы и пригласила вас, граф, в свой скромный дом.

И тут его глаза вспыхнули огнем, настоящим, живым огнем.

— Ловлю на слове.

— Ловите, конечно, — жеманно ответила девушка, — но что с того? Ведь никогда больше свет и тьма не соединятся.

— Ха, это мы еще посмотрим, — заметно повеселел Бьюэрман и подмигнул мне. — У меня есть план.

А светлая вдруг резко обернулась и озоном запахло.

— Не смейте покушаться на основы мира. Он слишком хрупок.

— А разве не создатель должен все исправить?

— Ценой равновесия?

— Любой ценой.

— Даже ценой жизни единственного потомка?

Бальтазар стушевался под опасным взглядом светлой. Да, мне ли не знать, как они могут смотреть, самому могилку вырыть захочется и в ней же прикопаться.

— Жестокая, — констатировал Бальтазар.

• Предыдущая
• 60/62
• Следующая