Особенные. Элька-4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/89
• Следующая

— А мы с бабулей — бунтарки. Захотим темными станем, захотим светлыми.

— И острая на язык. О, она мне уже нравится, — восхитилась женщина и протянула мне руку. — Карина. Карина Данилевская. Я — твоя. Аль, а кто, собственно?

— Тетя, — скривилась бабуля. — Внучатая.

— Ты обязательно должна ее привести, и Женечку тоже.

— Вряд ли он будет в восторге.

— Да, он свихнется от негодования. О, я уже предвкушаю.

Странная у меня тетя. И не поймешь, то ли шутит, то ли всерьез желает своему отцу неприятностей. Вот только не за наш счет.

— Бабуль, а что происходит?

— Бабуль, — передразнила меня Карина. — Алька, у меня даже слов нет. Ты уже бабушка, такой взрослой, очень интересной внучки. И она тебя бабулей зовет. Это так умилительно.

А говорила, слов нет. Вон, целую речь выдала. В общем, странная, очень странная у меня тетя.

— Аль, ты только не вздумай увиливать. Ты же его знаешь. Если он чего-то хочет.

Карина выразительно посмотрела на бабушку, и я тоже. Поэтому увидела в ее глазах что-то неуловимое, похожее на страх. Это так удивило, даже потрясло. Никогда не думала, что бабушка может чего-то… кого-то бояться, но сейчас она боялась, и похоже, что своего отца. Что-то мне расхотелось с этим семейством знакомство водить, даже если тетя ничего.

Женщина посмотрела на меня, весело подмигнула и сказала:

— Приятно было познакомиться, Эльвира.

С этими словами она решила откланяться, а меня все мучил один интересный вопрос:

— Скажите, а это не ваш живой мотоцикл там, в ангаре?

— Догадливая малышка, — улыбнулась женщина. Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе эту историю. — Алька, не кривись, у тебя замечательная внучка, не терпится познакомиться со второй.

Я проводила тетю взглядом все еще раздумывая, нравится она мне или нет. С одной стороны да, а с другой.

— Бабуль, все хорошо?

— Терпимо, — ответила она и задумчиво прикусила губу.

— Чего она хотела?

— Передать приглашения на ужин, и напомнить, что отец отказов не любит.

— И когда же состоится сие действо?

— Через неделю.

— Бабуль, хочешь, мы не пойдем?

— Очень хочу, милая. Но, боюсь, не получится. Он, действительно, не любит отказов. А я не хочу, чтобы он заявился к моему сыну, или в школу к Жене.

Я тоже этого не хотела. Но и оставить бабулю в таком состоянии не могла.

— А знаешь, бабуль, это не страшно. Давай сходим на ужин. Уверена, он как меня увидит, выгонит нас пинками и забудет, что мы у него есть.

— В том-то и дело, милая, что не выгонит. Если он вспомнил обо мне, то не просто так. Что-то ему от нас понадобилось, что-то важное. И как же не вовремя.

— А раньше… после того, как ты ушла, он не пытался.

— Пару раз. Но в излюбленной своей манере приказа. Для Георгия Данилевича слово «нет» существует только в его устах, все остальные должны безропотно внимать и подчиняться.

— Ты его совсем не любишь?

— Дело не в любви, милая, а в том, что я несу ответственность за свою семью, за тебя, за Женю, за Андрюшу с Аней. И он до сих пор этого не понял. Не понял, что я больше не та маленькая девочка, которая только и делала, что исполняла его приказы. Теперь я не могу себе этого позволить. Иди к себе, милая, а мне надо кое-куда позвонить.

— Попытаешься отменить ужин?

— Попытаюсь все выяснить и подготовиться к грядущим неприятностям. Не нравится мне эта странная активность Данилевичей. Не к добру это.

Ну, вот. Бабуля себя и меня растревожила тоже. Конечно, она спохватилась, сказала, что мне не о чем беспокоиться, что все это ерунда, но сказанного не воротишь. И как же жаль, что не прошло и часа, как я здесь, а неприятности начали сыпаться как из рога изобилия, причем с той стороны, с которой я вообще не ожидала. И есть у меня стойкое предчувствие, что это только начало, а я уж думала, что мой мешок неудач опустел, но нет, кажется, судьба где-то новый надыбала.

Распрощавшись с бабушкой, я направилась к себе, и не успела подняться на второй этаж, как наткнулась на Василича, нашего коменданта. От его радостного предвкушающего оскала меня аж передернуло и захотелось свалить по-тихому. Но поздно и не куда.

— Панина, ты когда отрабатывать будешь? — не стал ходить вокруг да около Василич. — Чего глазки опустила, заработала месяц отработок, так вот тебе швабра, тряпка и ведро. Начинай.

С этими словами мне в руки сунули швабру и кивнули на ведро.

— Что? Прямо сейчас? — простонала я.

— А чего ждать?

— Дайте хоть сумку в комнату отнести.

— Э, нет. Знаю я вас, говорите, я на минутку, а сами возвращаться не спешите, да еще и прячетесь по углам.

— Я не собираюсь прятаться, — возмутилась я.

— А кто тебя знает, Панина, собираешься ты или нет. А ну, пошли.

— Куда? — вконец растерялась я.

— В комнату твою. Так и быть, разрешаю сумку отнести, но смотри у меня. Исчезнешь, я очень разозлюсь.

— Да куда я денусь?

— А кто вас магов знает? — философски заметил комендант. — Я в прошлом году оставил одного подвалы отчищать, так исчез. До сих пор всей школой ищем.

— Не надо подвалов, — побледнела я. С этим Василичем и не поймешь, то ли шутит он, то ли всерьез. А проверять как-то не хочется, и в подвалы не хочется. Хватит, насмотрелась уже.

Так что мы вдвоем потопали в комнату, но лучше бы я осталась в коридоре, ей богу. И черт с ней, с этой сумкой, вот что мне стоило вернуться на час позже, или на два? А так я стою в дверях и смотрю, как Венера и мой… бывший, вдвоем, в моей комнате обнимаются, и, кажется, одними обнимашками не обошлось. То ли они уже закончили, то ли только начали. Мне от их вида взвыть хочется или взорвать что-нибудь. Особенно от вида Венеры в коротком шелковом халатике, соблазнительно облегающем ее точеную фигуру. И она даже и не подумала убирать руки от моего… уже не моего парня. На него я даже смотреть не могла, уставилась в ее победное, наглое лицо и мечтала его расцарапать, жаль ногти недавно остригла, дура.

Бог знает, чего мне стоило остаться равнодушной, хотя в душе все кипело, словно я чайник, гигантский чайник на ножках, так и жаждущий облить ее кипятком. Я так живо представила эту картину, что моя татушка нагрелась, а я едва не взвыла уже от боли, зато оклемалась. А то стою, как памятник себе любимой на пороге, и слова вымолвить не могу, да что слова, я глаз даже отвести не могу. Сладкая парочка, блин!

Так, Элька, держи себя в руках. Сейчас ты нацепишь на себя маску абсолютного безразличия, подойдешь к кровати, бросишь сумку, развернешься и уйдешь. Я так и сделала, в точности, как представила. Самовнушение помогло. Вот только на пороге, стервозная вампирша с ухмылкой проговорила:

— Хм, ты перестала, наконец, притворяться добренькой?

— Иногда это полезно, понять, кто ты есть на самом деле, — пожала плечами я и ушла, плотно закрыв за собой дверь. Надо же, я даже ни разу на него не взглянула, словно мне безразлично его присутствие, словно он просто незнакомец, просто никто. Но за дверью скрыть эмоции не получилось. Знаю, ревность — плохое чувство, но сейчас это было что-то другое, отчаяние какое-то. Как? Как он может быть настолько жестоким?

Я настолько увлеклась переживаниями, что совсем позабыла о Василиче, зато он обо мне не забыл, и, видимо, сейчас у меня действительно был очень жалкий вид, раз он так по-доброму, по-отцовски со мной заговорил.

— Панина, ты чего нос повесила? Я же не зверь какой. Помашешь тряпкой с часок и отпущу тебя, зачту этот день за два.

— Спасибо, — слабо улыбнулась я и пошла к ожидающей меня швабре.

Махать тряпкой оказалось довольно приятно, от мыслей тяжелых здорово отвлекает, а именно от гаданий, чем же они там занимаются? Жаль, что не в шахматы играют. Так и хотелось помахать тряпкой где-то в районе своей комнаты, я даже методично начала мыть пол конкретно в том направлении, пока мое ведро с водой не сбил какой-то припозднившийся студент.

— Эй, поосторожнее нельзя? — возмущенно всплеснула руками я и посмотрела на болвана, из-за которого мне еще час придется на коленках ползать, собирая воду. Вот только когда я его лицо увидела, стало не до смеха. С виду обыкновенный, лопоухий парень, в форме, только нашивки нет, как будто оторвана, а вот его взгляд… с ним явно было что-то не так. Он смотрел не на меня, а сквозь меня, совершенно пустым, отсутствующим взглядом. Никогда такого не видела.

• Предыдущая
• 17/89
• Следующая