Жертвоприношение любви (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 25

• Предыдущая
• 25/33
• Следующая

Я чувствую полное замешательство. Я хотела предложить Блейка принести в жертву Фениксу. Я хочу увидеть, как его красивые голубые глаза затухают, стекленеют. Умирают, проклятые навеки.

Голос этого человека врезается в мои мысли.

— Позвольте нам оставаться благосклонными.

— Почему вы решили, что я хочу причинить ему боль?

— Леди Виктория, вы недооцениваете нас. Это не привлекательное качество, не повторяйте ошибок. Вам категорически не разрешено наносить вред Блейку или его сыну. Он будет проводником для его собственной передачи прав наследнику.

Чтобы скрыть свое разочарование, я наклоняю голову.

— И какие ваши установки?

— Сила, повиновение и доступность.

— У вас есть все три составляющие во мне.

Его бескровные губы растягиваются в пародии улыбку. Такой холод исходит от этой улыбки, даже замерзает кровь.

— Хорошо. То, что вам может показаться похожим на хаос, на самом деле, тщательно скоординированная атака. Результат будет получен согласно плану, и совершенно неважно, что вы сделаете, — он смотрит в окно на пасмурное небо, и такое впечатление, как будто сам находится где-то далеко.

Я хмурюсь от замешательства. В братство принимают лишь исключительно строго избранных. У Блейка нет родословной.

— Что вы хотите от бастарда и его маленького беспородного ублюдка?

— Невероятно, как альянсы могут быть иногда в большей степени продуктивными, — говорит он загадочно.

Дверь открывается, и медсестра вносит на подносе стакан с водой. Я смотрю на нее почти с благодарностью. Наличие другого человека в помещении, даже в течение нескольких секунд, позволяет мне немного прийти в себя.

— Вот пожалуйста, — говорит она и ставит бокал на низкий столик.

— Благодарю вас, — говорит он тихо.

Она выбегает за двери, и они закрываются за ней. Я наблюдаю, как он берет стакан, подносит к бледным губам и отпивает глоток. Я вижу, как он глотает, мои глаза не могут оторваться от его адамова яблока, у него такая белая и так туго натянутая кожа, что такое чувство, будто она почти светится насквозь.

Мои мысли носятся по кругу, засасывая все глубже. Какого черта? Я должна терпеть и наблюдать, как Блейк со своей проституткой будут опять процветать...? Я отрицательно качаю головой. Что-то здесь не так.

— Почему? Почему вы так заботитесь о человеке без родословной?

И вдруг его глаза, по-другому и не скажешь, становятся живыми, как будто он был простой пустой оболочкой, и кто-то или что-то внезапно наполнило его пустое тело и анимировало. Я чувствую себя по необъяснимой причине незащищенной и как будто на меня смотрят глаза не по инерции, а остро и проницательно. Глаза, которые знают меня. Глаза, которые знакомы мне. Моя рука поднимается к горлу. Его жесткие губы едва двигаются, но жестокие слова, которые выходит из них переворачивает весь мой мир вверх ногами.

Блейк Лоу Баррингтон 

Итак, все было ложью. Я не Баррингтон. У мен нет родословной, и нет состояния. Я совсем не лучше, чем все остальное человечество. Это должно было быть страшным ударом. Я должен был оцепенеть от шока, или ярости. Вся моя жизнь сплошная ложь! Но странное дело, уходя от Виктории, я чувствую себя не обремененным и испытываю облегчение.

Наконец, все встало на свои места.

Потная кожа моего отца, прижимающаяся к моей на половину оголенной спины.

Ведь он был не моим отцом. И его жестокость была не оправдана. Он был всего лишь моим смотрителем. Когда я начинаю погружаться в это глубже, то у меня нет облегчения, скорее наоборот, я понимаю, что своего рода опасное возбуждение, словно дверь, которая я думал больше никогда не откроется, неожиданно открылась, и новая жизнь тянет меня, она находится в пределах моей досягаемости. Я только должен правильно разыграть свои карты.

Но я не доверяю Виктории. Мне кажется, что она не успокоится такой слабой местью. Она захочет крови. Это ее путь — крови, чтобы накормить богов. Скорее всего, моей. Она знает, что ей не сойдет с рук пролить кровь Сораба, поэтому ее планы однозначно должны включать мою смерть. И тогда она испытает истинное удовольствие, увидев Лану вдовой.

Первому человеку, которому я звоню — мой адвокат.

— Джей, как можно быстрее приезжай ко мне и изыщи самый эффективный способ, чтобы урезать все финансовые связи с богатством Баррингтонов.

Наступает минута молчание — оцепенение.

— Эм... я не совсем понимаю. Вы можете объяснить более подробно, что конкретно имеете в виду?

— Допустим, мой брат узнает, что я не являюсь Баррингтон… какие документы следует оформить ему, чтобы вычеркнуть меня из списка Fortune?

— Понятно... э-э... я... хм... мне придется проконсультироваться и перезвонить вам.

— Позвони мне, как только узнаешь.

— Да, обязательно, я позвоню.

Я звоню своему секретарю, чтобы она подготовила мой полет в Нью-Йорк сегодня, потом я набираю своего брата.

— Маркус, мне нужно с тобой поговорить. Я буду у тебя примерно через десять часов, ты сможешь выкроить время для меня?

— У тебя все в порядке?

— Не совсем, но я расскажу тебе все, когда увидимся.

После этого я звоню Билли и прошу ее, чтобы она пришла и осталась с Ланой на ночь. Она отвечает полностью запыхавшаяся, словно только что взбиралась по лестнице, или занималась диким сексом, но она тут же соглашается и говорит, что немедленно отправиться к Лане. Выполнив все эти важные звонки, я набираю мамин номер.

Девять с половиной часов спустя я сижу в квартире любовницы моего брата. Надя ушла, а он остался здесь. Я опускаюсь на новый белый диван и осматриваюсь с любопытством —странное место. На самом деле, оно похоже на самое необжитое место, которое я когда-либо видел за всю свою жизнь. Не единого пятна пыли, нигде и ничего. Все кругом просто белое — холодное и бездушное.

— Выпьешь? — спрашивает он.

— Что это?

Он держит в руках зеленую бутылку, которую купил на аукционе в Bonhams в Лондоне. Специальный ликерный виски от завода «Glenavon Distillery» в городе Баллиндаллох, Шотландия. Завод прекратил производство в 1950-х годах. Он наливает нам в два стакана бледно-золотую жидкость, и пересекает необычайно белый ковер, чтобы отдать мне стакан. Я благодарю его и делаю маленький глоток. Двести шестьдесят лет этой старой, пахнувшей чуть-чуть дымом жидкости, которая проскальзывает в мое горло, чувствуется еле уловимый запах дубовых бочек, торфяного моха и свой собственный вкус. Люди, сделавшие этот напиток уже давно мертвы. Я только чувствую обжигающий огонь при попадании в мой пустой желудок.

Маркус опускается на чистый диван напротив меня.

— Так в чем дело? — Он сидит так близко ко мне, и его голос эхом раздается в чрезмерно пустом пространстве.

Я делаю еще один глоток своего изысканного виски.

— Только сегодня узнал, что я не Баррингтон.

Он открывает рот от удивления. Ну, по крайней мере, теперь я знаю, что он об этом не знал.

— Что?

— Да, видимо я не Баррингтон.

Он очень быстро восстанавливается, этого у него не отнять. Закрывает рот и замолкает ненадолго, всевозможные мысли крутятся у него в голове и отражаются в его глазах, понятно, что все они эгоистичного характера.

— Кто тебе сказал?

— Виктория.

Его глаза сужаются. Он испытывает разочарование?

— Правда, она же в психлечебнице?

— У нее были результаты ДНК.

Он наклоняется вперед, сверкая глазами. Он выглядит как человек, который готов поверить своей удаче, я никогда не видел его с этой стороны.

— Ты... проверил результаты?

— Не стоит. Я всегда знал, что был другим.

Он откидывается назад, и сухо говорит:

— Ты не был другим, Куинн был.

— В любом случае, причина, по которой я нахожусь здесь — я не могу быть наследником семьи Баррингтонов. Я хочу, чтобы ты занял мое место и вообще нашел мне замену в иерархии Баррингтонов. Единственное, что я сохраню мои собственные личные инвестиции и портфель ценных бумаг Квинна.

• Предыдущая
• 25/33
• Следующая