Из жизни слов - Вартаньян Эдуард Арамацсович - Страница 38
- Предыдущая
- 38/67
- Следующая
Сейчас, понятно, никто не верит в проделки домовых. Тем не менее выражение «не ко двору пришелся» — то есть «некстати, не по нраву» — можно услышать и сегодня, но это уже «привычка» языка.
Изречение это позаимствовано из евангелия. Там оно уже представляет собой иносказание: «Не мечите бисера перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими», то есть: не тратьте хороших слов на того, кто не способен оценить их.
В нашей речи особенно прижилось это выражение после того, как вышла в свет комедия Д. Фонвизина «Недоросль». Дьячок Кутейкин смешно рассказывает там: его исключили из духовной школы — семинарии — на том основании, что «писано бо есть: не мечите бисера перед свиньями…»
И сейчас мы повторяем эти слова с тем же самым значением.
Поговорка эта вызывает разные вопросы. Во-первых, что за странное противопоставление двух ничего общего между собой не имеющих занятий: где тебе мытье и где тебе «катание»? Во-вторых, почему слово «катaние» произносится тут так странно и неправильно: «кaтанье»?
Начнем с первого.
Мало кто из современных читателей видел или знает, как шерстобиты выделывают валеную обувь. А при этом промысле шерсть, идущую на валенки, и моют, и парят, и валяют, и «катают». Определенный сорт мягких валенок поэтому так и называется «катанки». Есть мнение, что именно в среде валенщиков-шерстобитов, могло родиться и это присловье.
Но можно дать ему и другое объяснение. Лет пятьдесят — шестьдесят назад профессиональные прачки, кроме известных нам орудий — корыта, мыла, утюга, пользовались при стирке белья еще двумя теперь уже почти забытыми инструментами. Это были «скaлка» или «каток» — круглая деревяшка, наподобие той, какой раскатывают тесто, и «рубель» — изогнутая рифленая доска с ручкой, при помощи которой скалке можно придавать вращательное движение, «катать» ее вместе с накручивающимся на нее полотенцем, простыней или скатертью. Выстиранное белье нередко предпочитали не гладить утюгом, считая, что глаженье может его испортить, а выкатывать скалкой до полной гладкости. Прачки-искусницы знали, что хорошо прокатанное белье имеет отличный, свежий вид, даже если самая стирка произведена не совсем блестяще. Поэтому, погрешив иной раз в мытье, они умели добиться нужного впечатления иначе, умели «взять не мытьем, так катаньем».
Хорошо, но почему же «кaтаньем», а не «катaньем»? Потому, очевидно, что присловье это родилось в тех областях нашей родины, в говоре которых слово это имело как раз такое не употребительное в литературном языке ударение. Ученый диалектолог, если вы обратитесь к нему с вопросом, сможет назвать вам, вероятно, какими могли быть эти области.
Литературный язык взял на вооружение готовую поговорку вместе с приданной ей в народе чисто народной формой, с народным ударением; так случается нередко.
Собственно говоря, это не такое же словосочетание, как другие, а скорее позаимствованный из древнееврейских преданий красивый образ. «Неопалимой купиной» в библии именуется несгораемый терновый куст, который пылал не разрушаясь, потому что в его пламени Моисею являлся сам бог.
Мы теперь редко применяем этот образ, разве только если хотим изобразить человека, «горящего» на какой-либо работе, на любом деле и тем не менее не теряющего силы, становящегося еще бодрее и деятельнее.
Необыкновенно разнообразны источники, откуда проникли и проникают в наш язык различные иносказательные выражения. Это, например, пришло к нам из истории Испании, из XVI века. Страшный человек, деспот и фанатик, один из самых свирепых владык на земле, король Филипп II Испанский в 1588 году направил против Англии огромный по тому времени флот из 160 судов, назвав его «Непобедимой армадой», то есть «эскадрой» («армада» по-испански «флот»).
Филиппу не повезло: бури и английские моряки уничтожили армаду, и с нею кончилось морское могущество Испании.
С тех пор под ироническими словами «непобедимая армада» разумеют всякую внешне грозную, по существу же ничтожную силу, колоссальное, но плохо устроенное ополчение.
В сказках неразменный рубль — волшебная монета, которая не разменивается, то есть не уменьшается в цене, сколько бы на нее ни произвели покупок, и после каждой сделки снова целехонькая возвращается в карман своего счастливого владельца.
Ясно, что сказки эти были сложены не богачами, не нуждавшимися в деньгах, а, наоборот, людьми бедными, воплотившими в них свою мечту о благосостоянии.
В нашей речи неразменный рубль — воплощение тех богатств человека, которые не убывают от их применения, — его талантов, душевных сил, способностей.
Вместо того чтобы длинно объяснять происхождение этого изречения, вспомним стихотворение А. С. Пушкина «Сапожник»: в нем рассказана положенная в основу этого выражения легенда:
Все ясно, кроме имени Апеллеса. Так звали славного живописца Греции, о котором рассказывают много легендарных историй. Известно и предание о его стычке с сапожником, которому он будто бы ответил: «Сапожник, знай свои колодки!»
А. С. Пушкин слегка изменил Апеллесовы слова и так удачно, что они стали у нас крылатыми. Повторяя их, мы говорим теперь критикам, не обладающим знанием предмета: «Судите лишь о том, что вам хорошо известно, что доступно вашему пониманию».
То есть не получив удовлетворения, ничего не добившись. Выражение это создалось еще в те времена, когда соль была дорогим и труднодобываемым продуктом: «хлебать с солью» считалось примерно таким же признаком состоятельности, благополучия, как «сладко есть». Случалось, что в богатом доме почетные гости «хлебали солоно», а разной мелкоте доставалась несоленая пища. Отсюда и возникла эта поговорка (сравни «Пуд соли съесть»).
Между прочим, недостаток соли в рационе простого народа был характерным, явлением еще в прошлом веке. Тургенев в одном из своих произведений рассказывает о возмущении барыньки, которая пришла пособолезновать крестьянке, потерявшей сына, и застала ту за едой. С лицом, застывшим от горя, крестьянка… ела щи. Барыня была удивлена, шокирована. «Как ты можешь?» — спросила она с презрением и услышала в ответ, что щам нельзя пропасть — они посолены… О какой невероятной, безысходной нищете дореволюционного крестьянства говорит эта короткая сценка!
Из швейцарцев (то есть жителей Швейцарии) в течение долгих веков европейские властители вербовали наемных солдат для своих войск. Понятно, что до интересов тех стран, в который они состояли на службе, им не было дела: интересовало их одно — жалованье.
- Предыдущая
- 38/67
- Следующая
