Чужой сын - Хайес Саманта - Страница 38

— Нет, — ровным голосом ответила она. — Должно быть, я не создана для семейной жизни. — И зачем она это сказала? Дура.

Степень близости их отношений нисколько не соответствовала той роли, что она играла в его жизни. Боже мой, да она сотни раз бывала в его спальне, разбирала его личные вещи, выбирала для него нижнее белье, чистила его холодильник, сортировала почту. Она наблюдала за тем, как он стареет. В ее должностной инструкции все это не значилось, но Фиона ни разу не пожалела, что на нее свалилась столь неблагодарная работа.

Броуди снова вздохнул.

— Если когда-нибудь у тебя возникнет соблазн, не поддавайся ему.

Фиона, не отрываясь, смотрела на дорогу. И до конца поездки не произнесла ни слова. Броуди ведь любил тишину.

И лишь когда машина свернула с шоссе на узкую проселочную дорогу, петлявшую между симпатичными деревеньками, а затем на усыпанную желтыми листьями подъездную аллею, ведущую к воротам, украшенным золоченой надписью «Школа Дэннингем», — лишь тогда Фиона поняла, что поездка связана с Максом.

Они нашли ее случайно. Сначала показалось, что маленький комок под деревом — единственным деревом во всей округе — еще один ребенок дошкольного возраста. Но когда ребенок привстал, стало ясно, что перед ними почти взрослая девушка. Кэрри спросила, не знает ли она, где живет Дэйна Рэй.

— Вы прикалываетесь, что ли? — Говорила девушка враждебно, явно привыкла давать отпор всем и каждому. Глаза у нее были сильно накрашены, но от слез косметика размазалась. Из носа текло.

— Нет, — ответила Кэрри мягче, чем собиралась. — Она нужна нам. Она вроде бы живет где-то здесь.

Девочка пристально посмотрела на Кэрри, и в глазах промелькнуло узнавание. Затем она смерила взглядом Броуди и махнула рукой куда-то за спину:

— Она живет там.

— Спасибо, — поблагодарила Кэрри.

— Но ее нет дома. А зачем она вам?

Худенькая, в черной кожаной куртке и узких джинсах. Черные волосы на концах посечены от краски, у корней — светлые и мягкие, как у ребенка. Кэрри подумала, что эта дурочка желает выглядеть на восемнадцать или девятнадцать, но на самом деле ей лет пятнадцать. Как Максу.

Заговорил Броуди. Его неожиданно громкий голос заставил девочку вздрогнуть.

— Нам нужно поговорить с ней.

Рука Кэрри потянулась к Броуди — чтобы направить его или чтобы найти у него поддержку, она и сама толком не знала.

— Хотим задать ей несколько вопросов. — Кэрри чувствовала, что вот-вот расплачется. Все было как во сне.

— Каких вопросов? — Девчонка трясущимися руками вынула из кармана пачку сигарет и закурила.

— Неважно. — Кэрри едва хватало сил говорить. — Спасибо.

— Подождите. — Девочка обогнала их и преградила дорогу. — Вы не та женщина с телевидения?

Кэрри кивнула. Хотя она уже и не знала, кто она сейчас.

— Я вас видела.

— Да. — Кэрри слабо улыбнулась. — Меня многие видели.

— Нет. Я вас видела. — Она глубоко затянулась, выпустила дым. — Вчера у школы, когда там все перекрыли после…

— Нам надо идти. — Кэрри потянула Броуди за руку, но тот не сдвинулся с места.

— Я там проходила, а вы приехали на машине. Вы… вы выглядели печальной. — Недокуренная сигарета полетела в сторону. — Вы собираетесь снять шоу о том… что там произошло?

Кэрри помолчала, затем повторила:

— Что там произошло?

— Макс. Убийство.

Его имя повисло в воздухе, Макс словно был рядом, между ними.

— Ты его знала? — Эту девочку и ее сына что-то связывало, и Кэрри вдруг почувствовала резкую боль, точно ее саму ударили ножом в сердце.

Кроме них и одинокого старика, поникшего за угловым столиком, в кафе никого не было. Кэрри и Броуди заказали кофе, а девочка — колу, хотя пить никто не хотел.

— Это я Дэйна, — сказала девушка.

Кэрри уже и сама догадалась.

Официантка, принявшая заказ, приветствовала Броуди как старого знакомого. В другое время Кэрри наверняка бы удивилась, но сейчас все ее внимание было сосредоточено на Дэйне.

— Пусто, — заметила Дэйна, оглядевшись. — Обычно по субботам с утра здесь тьма подростков. А сейчас как будто все умерли.

— Черт. — Глубокий голос Броуди прокатился по гулкому помещению. За их спинами шипела кофе-машина.

— Ты знаешь, кто я? — спросила Кэрри. — Кто мы!

— Вы та ведущая с телевидения.

Дэйна сидела рядом с одной из самых известных женщин страны и при этом просто смотрела на Кэрри и хранила неловкое молчание, как будто та была ее тетей или учительницей, с которой она случайно столкнулась в магазине.

— Я мать Макса, Дэйна. А это его отец.

Лицо у девочки вытянулось от удивления. Интересно, она вообще знала, что Макс — сын знаменитости? Неужели… неужели Макс не хотелзнакомить с ней своих друзей?

— Вы… вы мать Макса?

— Да. — Кэрри протянула руку через стол, и Дэйна робко ее пожала. Желтые от никотина пальцы с обкусанными ногтями — и холеные белые руки с французским маникюром.

— Но…

— Я знаю. — Они смотрели друг на друга, не отрываясь.

— Я… но он сказал… — Дэйна запнулась. — Это так ужасно. Как будто жизнь просто задули, как свечу.Кэрри содрогнулась от боли, которую причинили ей эти простые слова.

 Она кивнула и закрыла глаза.

— Такое происходит только с другими, — прошептала она, зная, что Дэйна ее не поймет. В памяти пронеслись тысячи сюжетов. С другими,подумала она, отказываясь признавать, что со вчерашнего дня она сама превратилась в других.

Броуди был убежден, что это та самая девушка, которую Макс несколько раз приводил к нему домой. Он уже мысленно составил ее портрет по тем следам, которые она оставила в его спальне: легкий аромат дешевой косметики, запах кожаной куртки или кожаных ботинок и безошибочный душок подростковых гормонов — ничего конкретного, просто ощущения. Броуди будто бы сам снова стал подростком и завидовал возрасту Макса и тому, что у него еще впереди.

— А он когда-нибудь рассказывал о своей предыдущей школе? — спросил Броуди.

— Она ему не нравилась, — ответила Дэйна. — В этом мы были похожи. Оба не любили школу.

Броуди услышал, как она открывает банку с колой, делает глоток и ставит банку на стол.

— А вы… встречались? — спросила Кэрри.

Броуди и сам мог бы ответить на этот вопрос.

— Нет. Да. Не знаю. Сейчас это уже неважно, верно? — Она фыркнула, как бы желая сказать, что ей все равно, что о ней подумают, хуже ведь уже не будет.

— Он пару раз упоминал о тебе. Ты ему нравилась.

— Ага, — сказала она. И больше ничего.

Броуди уловил в ее голосе отчаяние.

— Дэйна, ты знаешь, кто… кто мог это сделать? — Голос Кэрри перекрыл внезапный шум. В кафе ввалились четыре юные мамаши с колясками. Мамаши смеялись и галдели, один из младенцев орал благим матом.

— Это тебе не твое чертово шоу, Кэрри.

— Броуди, пожалуйста. — И она, как он и ожидал, положила руку ему на плечо. Он стряхнул ее. — Дэйна, если ты что-то знаешь, ты должна нам рассказать.

— Нас никто не любил, — коротко сказала Дэйна.

Броуди услышал в этом сдержанном ответе ярость и тоску. Эти дети изо дня в день ведут отчаянную борьбу за место под солнцем, он понимал это. В отличие от Кэрри.

— Почему? — резко спросила она. — Что с вами было не так? Что было не так с моим сыном?

Броуди услышал, как Дэйна резко отодвинула свой стул.

— Нет, не уходи…

— Что с нами было не так? — Голос доносился уже откуда-то издалека. — Спросите себя лучше, что не так с вами,раз ваш собственный сын ни разу даже не упомянул о том, кто его мать?

И она ушла, оставив их наедине с правдой, которой ни один из них не готов был посмотреть в глаза.

Дэйна вернулась к дереву. Больше идти было некуда. Она прислонилась спиной к стволу, сползла на землю и ударилась о торчащий корень. Боль полыхнула по позвоночнику к голове. Боль была приятная.