Наваждение - Стил Даниэла - Страница 32

• Предыдущая
• 32/86
• Следующая

— Я не боюсь одиночества, Франсуа, — сказала она просто, и он понял, что Сара действительно не боится быть одна. Свой выбор она сделала, когда предпочла свободу и одиночество жизни с Эдвардом Бальфором.

Что ж, Сара Фергюссон — отважная женщина, если смогла переступить через предрассудки. Даже индейцы оставляли за женщиной право оставить мужа, если он плохо с ней обращался. Мир, который гордо именовался «цивилизованным», не признавал за Сарой такого права, и она только восстановила справедливость, когда села на корабль, отплывающий в Новый Свет.

— Здесь я ничего не боюсь, — добавила Сара с победной улыбкой, балансируя на вершине большого камня.

Франсуа с интересом наблюдал за ней. Порой Сара вела себя как ребенок, и хотя она полагала себя достаточно взрослой, даже умудренной опытом, для него она была словно девочка-подросток, на которую, кстати, она была похожа и ростом, и сложением, и ребяческой грацией. Да и взгляд ее был застенчивым и доверчивым, словно у неопытной, юной девушки, которая только недавно узнала огромный мир взрослой жизни и не научилась еще его остерегаться.

— А чего же вы вообще боитесь? — спросил он, загипнотизированный ее изящными и легкими движениями.

Сара перепрыгнула на соседний валун, потом на следующий и вдруг опустилась на большую каменную плиту, нагретую полуденным солнцем.

— Я боялась вас, — рассмеялась она. — От одного вашего вида у меня просто мурашки бегали по коже. С вашей стороны это было просто гадко, месье…

Теперь Сара уже совсем не боялась Франсуа и чувствовала себя вправе упрекнуть его за то, что он когда-то так напугал ее.

— Честное слово, я думала, что вы — настоящий индеец и хотите меня убить.

— Я был очень сердит, — со вздохом признал Франсуа. — Вы вели себя настолько безрассудно, что мне хотелось хорошенько вас встряхнуть. В те минуты я думал только о том, что могли сделать с вами могауки или шауни, если бы вы попали к ним в руки. Я хотел так напугать вас, чтобы вы бежали без оглядки до самого Бостона и никогда больше сюда не возвращались. Но теперь, миссис Фергюссон, мне стало совершенно очевидно, что вы слишком упрямы, чтобы прислушаться к разумным доводам честного человека.

— К разумным доводам честного человека? — со смехом вторила ему Сара. — Тогда объясните мне, зачем честному человеку понадобилось переодеваться индейцем и пугать слабую наивную женщину? Это вы называете разумными доводами?

Она откровенно подсмеивалась над ним, и Франсуа, сбросив мокасины, сел рядом с ней на теплый камень и тоже опустил ноги в воду. При этом их плечи едва не соприкоснулись, и Франсуа захотелось обнять ее и прижать к себе, но он сдержался. Они провели вместе несколько чудесных часов, но Франсуа отлично понимал, какая высокая и непреодолимая стена отделяет Сару от всех окружающих ее людей.

— Когда-нибудь я вам отомщу, — вдруг серьезным голосом сказала Сара. — Я надену страшную маску, приду ночью к вашему вигваму и напугаю вас!

— Я уверен, что мои индейские друзья здорово повеселятся, когда увидят вас, — ответил Франсуа и, запрокинув голову, подставил лицо теплым солнечным лучам.

— Тогда я придумаю что-нибудь еще более ужасное!.. — пообещала Сара многозначительно и, не сдержавшись, прыснула.

Франсуа прикрыл глаза. Что-нибудь ужасное, сказала она… Что могло быть хуже потери жены и сына? Не важно, что ни один суд, будь то в его родной Франции или среди поселенцев, не признал бы законным его союз с женщиной-сенека. Для Франсуа Плачущая Ласточка была женой.

И единственной любовью…

— У вас когда-нибудь были дети? — вдруг спросил Франсуа, уверенный, что это безопасная тема, по крайней мере для Сары. Франсуа понимал, что Сара Фергюссон не способна оставить свое дитя даже ради спасения своей жизни. Но Сара неожиданно побледнела и опустила голову. Франсуа горько пожалел о своих словах.

— Простите, Сара, я не хотел причинить вам боль.

— Конечно, Франсуа, — пробормотала она дрожащим голосом. — Откуда вам знать, что все мои дети или умерли сразу после рождения, или родились мертвыми. Возможно, мой муж так люто ненавидел меня именно из-за моей неспособности подарить ему наследника. У него… много незаконнорожденных сыновей, чуть ли не в каждом английском графстве. До меня ведь доходили слухи…

— Мне очень жаль, Сара, — повторил Франсуа, кляня себя за опрометчивый вопрос.

— Мне самой не верится, что все это было в моей жизни. — Сара печально улыбнулась. — Эдвард хотел наследника любой ценой. После каждой неудачи он был готов растерзать меня на куски.

По-моему, я всегда была беременна, но даже это не мешало ему избивать меня. Он хотел показать мне, что я значу для него не больше, чем грязь под ногами, и это вполне ему удалось. Иногда мне казалось, что он — безумен, а иногда — что я… Я молилась, чтобы он умер, но он не умирал и бил, бил, бил меня без конца…

Слушая ее, Франсуа морщился, как от физической боли. Ему хотелось как-то подбодрить ее, но он не знал — как. Неожиданно для себя он начал рассказывать Саре о Плачущей Ласточке и их сыне, о том, как они погибли во время налета гуронов на их поселок. Для него это была трагедия, страшная трагедия… И никакие слова были не в силах передать то, что он пережил. Тогда Франсуа казалось, что он никогда больше не сможет полюбить, но сейчас он вовсе не был в этом уверен. Сара была совершенно особенной, ни на кого не похожей женщиной, и чувства, которые он начинал к ней испытывать, приводили его в изумление и замешательство.

Об этом, однако, Франсуа не обмолвился ни словом. У каждого из них лежал на сердце тяжелый камень, у каждого было свое горе, с которым приходилось жить. Немало времени прошло с тех пор, как Франсуа потерял жену и сына, но до сих пор он чувствовал боль своей потери. Так что же говорить о Саре, которая лишь недавно вырвалась из ада, в котором провела восемь долгих лет?

Но он ошибался. Последнего ребенка Сара похоронила чуть больше года назад, однако с тех пор для нее очень многое изменилось, притупилась боль, а горечь обид уже не рвала ее сердце острой болью. Сара выздоравливала, возвращалась к жизни, она чувствовала, что вскоре ее раны закроются, и помочь ей в этом должна была простая, счастливая и свободная жизнь, которую она теперь вела.

• Предыдущая
• 32/86
• Следующая